Алан Саваж - Восемь знамен
Хошэнь, однако, не отводил от него глаз, и под его пристальным взглядом Роберт чувствовал себя не в своей тарелке. Тут премьер-министр улыбнулся.
— Я верю, что Ван говорит правду, — сказал он. — Вы честный человек, Баррингтон. Чего не скажешь о вашем господине. Вы отобедаете со мной. Более того, вы останетесь здесь, в моем доме, пока я все это обдумаю.
Обед состоял из череды кушаний, от одного вида которых текли слюнки; основным напитком служило подогретое рисовое вино, которое на пробу показалось совершенно безобидным, однако голова у Роберта закружилась очень быстро. Рядом с ним за столом сидели члены семьи Хошэня, но женщин среди них не было, отсутствовал также и Ван. Тот, оказывается, поджидал за дверьми и подошел к Роберту, когда он, проведя за трапезой несколько часов, наконец поднялся облегчиться.
— Мой господин доволен вами, Баррингтон. Он очень вам доверяет. Могу я дать вам совет?
— Валяйте, — усмехнулся Роберт. — Все равно я не обязан ему следовать.
— Он для вашей же пользы. Лорд Макартни с его приказами сейчас от вас далеко. Примите то, что вам предложит мой господин. Служите ему на совесть, и вы получите богатства, о которых не смели и мечтать.
«Служить Хошэню. Что это значит?» — вертелось все время в голове Роберта, пока его вели в спальню. Покои с шелестящими шелковыми занавесками и мягкими тюфяками встретили разлитым в воздухе нежным благоуханием и полнейшей тишиной. На не одиночеством. Закрыв дверь и бросившись на кровать, Роберт услышал шорох, встревоженно вскинул голову и увидел перед собой обнаженную девушку.
Она показалась выше китаянок или маньчжурок, с которыми ему доводилось встречаться, на глаз около пяти футов и четырех дюймов. Девушка вытянулась в струнку рядом с фонарем, висевшим в изголовье кровати, так, чтобы он мог лучше ее разглядеть. Она была узкобедрая, с маленькой грудью, но соски ее вызывающе торчали, внизу живота курчавился тонкий шелковистый пушок, а длинные сильные ноги совсем не походили на лотосы. Черные как ночь волосы закрывали плечи и отвесной волной ниспадали до изгиба бедер.
Никогда еще ему не приходилось видеть более соблазнительное зрелище, а от лица девушки он просто не мог оторвать взгляда, — вроде бы ничего особенного, хорошенькое личико, с правильными и гармоничными, возможно, чуть крупноватыми чертами. Но вот глаза и рот… они придавали ей неотразимую привлекательность. Глаза были такие же черные, как волосы, глубокие, задумчивые и даже немного печальные. Прямые и узкие губы сулили бесконечное наслаждение, но в то же время предполагали сильную волю. В девушке-служанке?
— Я — Сао, — нежно произнесла она. Ты Баррингтон.
Роберт застыл, стоя на коленях, а девушка подошла к нему так близко, что он чуть не уткнулся лицом в ее бедра.
— Я сделаю тебя очень счастливым, — сказала она.
В этом он ни капельки не сомневался. Но как же строгие инструкции Макартни? В памяти всплыли, однако, слова Вана: Макартни никогда не узнает, что происходило в доме Хошэня.
Девушка принялась раздевать его; ей явно не приходилось иметь дело с европейской одеждой.
— Я — девственница, — призналась девушка, когда он остался почти нагишом.
Роберт встревожился. Пока она раздевала его, он, не в силах сдержаться, гладил ее грудь и ягодицы и вообще не намерен был бороться со своим желанием обладать девушкой.
— Как это? — спросил он.
Она пожала плечиками.
— Мой повелитель Хо все время покупает девушек и мальчиков. Многих из нас берут специально для высоких гостей.
Вряд ли Роберт мог считать себя почетным гостем; он понял, что Хо, должно быть, отчаянно хочет убраться из Китая.
Наконец Сао сняла с него все, и он тоже лежал теперь совершенно голый. Девушка раздвинула его ноги и прижалась своим лоном к пенису.
— Хочешь, побей меня?
— С какой стати я должен этого хотеть?
— Не знаю. Это доставляет мужчинам удовольствие — так меня учили. Или ты желаешь, чтобы «яшмовая дева сыграла на флейте»?
— Немного. — Он проглотил немало китайских книг о любви и знал, что она имеет в виду. Девушка встала на колени между его ног и взяла в рот «флейту», не отводя глаз с лица Роберта. — Немного, — напомнил он, когда движения ее губ стали настойчивей, и велел: — Иди сюда.
Она помедлила в нерешительности, как бы собираясь с духом перед тяжелым испытанием, и, не меняя позы, подвинулась вверх по его телу. Ее ягодицы скользнули по его пенису, лобку, животу и утвердились на груди. При движении густая поросль волос на его теле щекотала ее, и тогда она чуть изгибалась.
— Я кажусь тебе уродливым? — спросил он. — Отвратительным?
Она удивленно посмотрела на него.
— Ты прекрасен. Ты мой господин.
— Я прекрасен, потому что я твой господин?
— Все повелители прекрасны, — с философской простотой ответила она.
Он взял ее за плечи и потянул вниз, к себе. Попытался поцеловать, чем удивил еще больше, но это не убавило восторга, с которым он принимал на себя тяжесть ее распластанного тела.
— Сколько тебе лет, Сао?
— Пятнадцать, милорд.
«Выходит, я животное, чудовище, — подумал он, — которое следует повесить». Но только для Англии. Здесь, в Китае, девушка была старовата для девственницы.
— Что доставит тебе наслаждение, мой господин? — спросила она.
Он порылся в памяти, выбирая нужные фразы из китайской библиотеки любви.
— Пожалуй, вот что: «Рыбки сцепляются своими чешуйками».
Она послушно наклонила голову; он знал, конечно, что выбрал излюбленный китайцами способ; девственница она или нет, проданная в проститутки девушка должна была изучить мужские желания и способы их утоления.
Сао приподнялась, скользнула вниз по его телу и оседлала чресла.
— Боишься? — спросил Роберт, заметив, Как напряглось ее лицо.
— Ты мой господин, — напомнила она — и приняла его в себя.
— Я обдумал требование его светлости, — начал беседу Хошэнь, когда утром они с Робертом сели завтракать. — Оно оскорбительно для меня и для моего повелителя. Вы вернетесь к своим кораблям и доложите вашему господину, что я передумал, на его корабли не поеду, так же как и в Индию.
— Я сожалею, ваше превосходительство.
— Я верю вам. Баррингтон, вы мужественный человек? Вы хотели бы добиться преуспевания и прославить свое имя?
— Если этого можно достичь без нарушения закона.
— Законы, Баррингтон, писаны людьми в своих собственных целях, и поэтому могут людьми же и нарушаться, когда эти цели им больше не подходят. Но я не требую от вас преступать закон. Я спрашиваю, достанет ли у вас смелости разбогатеть.
— Надеюсь, достанет.
— Тогда слушайте. Ваш господин боится пойти навстречу моим желаниям. Глупец. Тогда, может быть, вы согласитесь? Я щедро вам заплачу.
— Я, ваше превосходительство? У меня нет корабля.
— Достаньте. — Хошэнь щелкнул пальцами, двое слуг поспешили к ним с небольшой коробкой и поставили ее на пол перед Робертом. Один из слуг открыл коробку. Внутри сверкнул металл. — Здесь сто таэлей[4]. Самое чистое серебро на свете. Вы знаете, что такое таэль, Баррингтон?
— Да. Это мера веса, равная в нашем исчислении одной с третью унции.
— Значит, перед вами сто тридцать три унции серебра. Более восьми фунтов веса, если следовать варварскому счету. Изрядные деньги.
Роберт сглотнул слюну.
— Да, ваше превосходительство, изрядные.
— Эти деньги — ваши. Если ваш господин не пошлет корабль в Шанхай следующей зимой, я хочу, чтобы его привели вы, Баррингтон. Это серебро ваше. А когда вернетесь с вашим кораблем, получите тысячу таэлей, и столько же достанется капитану. По восемьдесят три фунта чистого серебра на каждого. Разве не хватит этого богатства на всю жизнь?
— Да, ваше превосходительство. — Роберт не верил своим ушам.
— Слушайте дальше: вы приведете свой корабль в Шанхай в устье Янцзы, как я уже сказал. Там мой доверенный человек встретит вас и в качестве лоцмана проведет вверх по реке до Ханькоу, где к вам присоединюсь я. Понятно?
— Да, конечно.
— Значит, вам ясно также, что эту тайну знаем только мы с вами. Особенно надо беречь ее от Макартни.
— Да, ваше превосходительство. Мой корабль доставит вас в Индию?
Хошэнь улыбнулся.
— Просто приведите мне корабль. Когда сделаете это, я скажу вам, куда хочу отправиться. Но помните: вы должны быть в устье Янцзы не позднее чем через месяц после окончания следующего года, китайского Нового года.
— Я понимаю.
Хошэнь кивнул.
— Тогда ступайте… Вам хорошо спалось?
— Очень хорошо, ваше превосходительство.
Хошэнь снова щелкнул пальцами, и ввели Сао, в красном плаще и шляпке в тон.
— Возьмите девушку и наслаждайтесь ею, — сказал Хо. — Она будет напоминать о том, что вы оставили, и о том, что вас ждет.
