Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 2 - Марина Алиева
– Гриссара интересуют только деньги, – заметил Филипп.
– Предложение Артюра его тоже заинтересует, не беспокойся.
Герцог откинулся на спинку стула, не отрывая взгляда от лица сестры.
– Я уже заинтересован.
– Тогда скажи, устроит ли тебя, если господин Гриссар отправится в скором времени, скажем, в Нормандию? Там он сможет награбить вдвое больше того, что ты ему должен.
– В Нормандию?! – Брови Филиппа сами собой поползли вверх. – С какой стати? То есть меня бы это конечно очень устроило, но крепость? Оставить Ла-Шарите без защиты в такое время?!
– Ни с крепостью, ни со всей Ниверне в ближайшее время ничего не случится, – заверила Мари. – Городского гарнизона на отражение мелких набегов вполне достаточно, а когда уедет главный бандит, возможно, и этого не понадобится.
– Почему ты так уверена?
– Потому что очень скоро под Орлеаном станет куда интереснее, чем здесь или где-то ещё!
Филипп с деланным разочарованием фыркнул.
– Господи! Что может быть интересного под Орлеаном? Там всё давно предрешено.
– Что предрешено – может измениться… – начала было Мари.
Но брат не дал ей договорить, чтобы разговор не затянулся и не свернул в другое русло.
– Судя по всему, ты имеешь в виду Деву, которая пришла к дофину? – перебил он. – Вероятно, Шарль воспринял её слишком серьёзно, поддался родовому безумию и готов поставить крестьянку во главе своей армии? Однако сама посуди, кто в эту армию пойдёт?! Простолюдины? Они, конечно, могут доставить хлопот, но, уверяю тебя, ненадолго, и вряд ли это будет интересно.
– Все пойдут, Филипп! – уверенно сказала мадам Мари. – Все военачальники дофина! И даже Артюр! И даже в том случае, если его не позовут!
– Не понимаю…
Мадам Мари насмешливо взглянула на брата.
– Только не пытайся меня уверить, Филипп, будто ты всерьёз считаешь эту девушку обычной крестьянкой, которая услышала Бога.
Теперь насторожился герцог. Что сестра имела в виду? Только ли его здравый смысл, или она что-то знает о бумагах отца, так любезно найденных Кошоном?
Теоретически, Филипп был готов и к этому. Их с Кошоном дела, при всей их таинственности, потребовали привлечения исполнителей: соглядатаев, военных – особенно при осаде Вокулёра – так что кое-какие слухи вполне могли просочиться. Но поскольку по тону сестры ничего нельзя было понять, герцог решил удивлённое выражение с лица не убирать.
– Возможно, эта девица слышала не Бога, а кого-то, стоящего немного ниже, – пробормотал он. – Но почему бы ей не быть простой крестьянкой?
– Потому что по крови она сама лишь немного ниже Бога!
– Не пугай, сестра! Надеюсь, ты не пытаешься меня уверить в том, что девица святая или явлена миру непорочным зачатием?
– Боже сохрани! Но перед её приходом герцогиня Анжуйская собрала целый совет из преданных военачальников и даже вызвала в Шинон моего мужа! Как ты думаешь, ЧТО она им сообщила?
– Неужели родословную Девы?
– Почти!
– Разве она имеет к этому отношение?
– Ты не поверишь, как давно!
Ну наконец-то!
Филипп подался вперед.
– Так девица – бастард?! Чей же? Герцогини Анжуйской?
Мари с минуту смотрела на него с видом человека, не совсем осознавшего, что ему сказали. А когда поняла, запрокинула голову и захохотала.
– Ты с ума сошёл, братец! Мадам Иоланда и бастард – понятия несовместимые! Бери выше и смотри туда, где уже давно не разобрать, кто от какого отца родился!
– Что? Ты говоришь о…
– Тсс!
Мадам Мари отодвинула блюдо, глубоко облокотилась о стол и подалась к брату всем телом.
– Я дала Артюру слово, что ты – рыцарь, который не употребит мою откровенность во зло, поэтому он позволил рассказать… Мы меняем эту тайну на твою помощь!
Но герцог про помощь уже не слышал.
Сердце его заколотилось в предвкушении. Вот оно! Вот та необходимая составляющая, которая позволит, наконец, вести свою игру, не опасаясь в сумерках неведения ступить не туда!
Значит, девчонка действительно бастард Изабо! Ребёнок, о котором каким-то образом стало известно герцогине Анжуйской, и которого она прибрала в рукав, как карту, в любом другом случае, кроме этого, совершенно бесполезную! Зато теперь, при сложившемся раскладе, это был такой козырь, который не очень-то и побьёшь! Ох, до чего же дальновидная баба! Ей-богу, как тут не восхититься! Крестьянка королевских кровей одним махом угождает всем – и знати, и черни! И – да, пожалуй, под Орлеаном, действительно, будет интересно…
– И об этом при дворе уже знают? – спросил Филипп на всякий случай, хотя прекрасно понимал, что о ТАКОМ должны знать далеко не все.
– Ну что ты, – почти обиделась Мари. – Только тот же очень узкий круг посвящённых, куда дофин, кстати, до сих пор не входит. Он сейчас вне себя от радости, что кто-то видит в нём настоящего короля и, как дурак с погремушкой, носится с идеей своей избранности. И пусть. Немного уверенности ему не повредит.
– Кто же тогда входит в этот избранный круг?
– Достаточно того, что туда входит мой муж и не входит Ла Тремуй, который из кожи вон лезет, чтобы отправить девицу обратно в её деревню.
Филипп улыбнулся. Этого и впрямь достаточно. Похоже, узкий круг посвящённых сплошь в оппозиции к министру и рассчитывает, разыграв свой козырь, очень скоро свести на нет всё его влияние.
– Хотите одним ударом сбить с ног и Бэдфорда, и Ла Тремуя? – спросил он, едва ли не ласково.
– Кто победит первого, – в тон ему проворковала Мари, – тот отодвинет от трона второго – это же очевидно! Ла Тремуй не воин, толку от него дофину сейчас не много, учитывая, что он вряд ли захочет финансировать предстоящую военную кампанию. Это снова сделает герцогиня Анжуйская, и она же обещала способствовать возвращению Артюра ко двору в должности коннетабля. А он может принести не одну победу – ты знаешь. Да и вся армия настроена решительно! Они могут победить, Филипп, а ты мог бы им помочь!
– К дофину я не примкну! – резко заметил герцог.
– И не надо. Достаточно оставить без помощи англичан. Я знаю, Филипп, что твои отношения с Бэдфордом изрядно подпорчены. Знаю, как высокомерно он с тобой обошелся в вопросе по Орлеану. Но может так и лучше? Теперь ты имеешь не только основания, но и возможности напомнить Бэдфорду, что во Франции герцог Бургундский – лицо не последнее при любой власти. И «отвратить от них лик свой»!
– Это, пожалуй, слишком, – пробормотал Филипп, стараясь не выдать радости.
За тайну, которую сообщила сестра, он готов был душу продать, а его лишь уговаривают поступить так, как он и сам собирался!
До чего же удачно всё сложилось!
