Сыновья Беки - Боков Ахмед Хамиевич
– Они больше никуда не поедут. Хватит, – сказала Кайпа.
– Тогда зачем же они там собрались?
Кайпа ничего не ответила. Она снова погрузилась в свои раздумья.
Султан чуть постоял и потихоньку выскользнул за дверь. Никто его не остановил. Залимат уже в доме не было – ушла за водой. Другие дети Миновси были заняты игрой.
Через минуту Кайпа подняла голову и, увидев, что Султана и след простыл, махнула рукой:
– Пусть идет. В кого же ему быть, как не в своих братьев? Одна кровь!.
Султан с трудом протиснулся сквозь толпу, отыскал Хасапа и встал рядом с ним. Знал, что брат не прогонит его.
7
Многое видела сагопшинская площадь. Много здесь сказывалось речей и о хорошем и о плохом. Бывали и стычки. Народ помнил все. Вот и сегодня горцы пришли сюда не только с привычными для них кинжалами, но и с винтовками.
Давно уже тут и Хасан с Исмаалом. Сначала они ждали, пока народ соберется, потом ждали, когда наконец говорить будут. Открылся сход недавно.
На ступеньки перед мечетью поднялись три старика. Шаип-муллу и родича Саада – Элаха-Хаджи Хасан знал хорошо. Третьего старца он видел впервые.
Следом за ними поднялся еще один человек – моложавый подтянутый мужчина с тщательно подправленными усиками, в коричневой смушковой папахе. И шуба на нем, крытая синим сукном, была с воротником из та-, кого же меха.
Открыл сход Шаип-мулла.
– Ва, люди, аульчане! – начал он. – Тело не может жить без головы, народ – без власти, а потому сам бог послал нам царя, чтобы он правил людьми…
– О каком это царе он говорит? – крикнул кто-то.
– Соскучился о царе, хочет снова посадить его на наши головы! – подлил масла в огонь другой голос.
Площадь загудела.
Шаип-мулла, словно бы ничего не слыша, продолжал:
– Бог велит нам почитать царя, терпеть все, что он ниспошлет. Порой это трудно, люди срываются, и бог прощает несдержанность. Так он простил и благословил свержение царя Николая и Керенского тоже. Но совсем без царя жить нельзя…
– Кого же ты поставишь царем? – спросили из толпы.
По площади прокатился смех.
– Не скальте попусту зубы! – крикнул Шаип-мулла. – Царя не мы будем ставить, этим займутся те, кому следует. А нам пока надо выбрать власть в своем селе. Село без хозяина – что стадо без пастуха. Старикам не под силу тащить такое ярмо. Нам время отсиживаться дома, молиться да четки перебирать… Вот послушайте нашего гостя. – Шаип-мулла повернулся к незнакомцу. – Этот человек от самого Висан-Гирея. Он приехал поговорить с нами, совет дать и помощь, если попросим.
Гость расстегнул ворот шубы, покрутил шеей, точно проверяя свою готовность говорить. Затем, бросив поверх голов взгляд, заговорил так громко, будто обращался к ребятишкам, что сидели на заборе через дорогу:
– Люди, я такой же ингуш, как вы. И я, и мой отец, и мой дед точно так же, как вы, натерпелись от царя Николая, пока его наконец не свергли. «Вот, – подумали мы, – слава богу, наконец-то можно свободно вздохнуть». Только, видите, ничего пока не получилось. Вздохнешь тут, когда кругом войны…
– Так, говорят же, нет больше войны? С казаками словно бы замирились! – крикнул кто-то.
Гость повернулся на голос.
– Замирились? Не тут-то было. Не верьте россказням…
Хасан крепко сжал руку Султана. Мальчик взглянул на брата: лицо его было хмурым. Бровь вскинулась, изогнулась дугой.
– Что же это? – обратился Хасан к односельчанам. – Значит, все, о чем я слыхал в Моздоке, пустое? И то, что Киров говорил?… А ведь еще рассказывали, что в Пятигорске собирались все вместе: казаки, кабардинцы, осетины, ингуши. Неужели и там они не пришли к миру я согласию?
– Не верьте россказням, – повторил незнакомец. – Мало того, что только мы одни хотим мира и обманываем себя надеждой, что он достижим. Не бывать миру до тех пор, пока над нами стоят большевики. Из-за них в России все войны. Зачем нам погибать, как русским? Не лучше ли горским народам объединиться и создать свое государство? – Гость совсем осмелел. Теперь он не смотрел поверх голов, а сверлил взглядом лица людей. – За тем и собрались умные люди во Владикавказе. Собрались и объявили о создании горского правительства, своего правительства.
– Воллахи, правильно! – услышал Хасан недалеко от себя. Этот голос показался ему похожим на голос Соси. И действительно, обернувшись, он увидел своего соседа, а теперь вроде бы и родича.
– Вайнахами и князья-то никогда не правили. Превыше всего мы ценим свободу и боролись за нее. С какой же стати мы теперь посадим себе на шею большевиков? – продолжал незнакомец.
– Воллахи, и это верно, – подтвердил Соси.
Он и еще что-то сказал, но. Хасан не расслышал. Шум на площади заглушил все. Голоса сторонников и противников незнакомца смешались.
– Эй, человек? – крикнул Элберд. – Чего это, ты говоришь, вы там создали?
– Горское правительство.
– Править захотели! Давно ярма на шее не носили! Большевики ему, видите ли, поперек горла стали! – Элберд зло сверкнул глазами. – Убирайся-ка ты от нас в свою горскую… хоть за семь гор!..
– Верно говорит, – поддержал Исмаал. – Иди куда знаешь, а нам с большевиками вполне по пути.
Размахивая палкой, что-то кричал Шаип-мулла. Элаха-Хаджи разводил руками, словно хотел обнять весь народ, и недовольно качал головой.
Незнакомец переждал, пока поутихнет, снова покрутил шеей и заговорил:
– Что бы вы здесь ни говорили, сколько бы ни кричали, а дело это решенное, горское правительство создано.
– Тогда зачем же ты приехал к нам? Чего зря жернов крутишь?
– Как это решенное? Кто его создал?
– Спрашиваете кто? Представители всех горцев! – ‹ И для большей важности подняв кулак, незнакомец добавил: – Головы горских наций решили!..
Снова шум заглушил его голос.
– Как они могли решать, не договорившись с народом?
Гость не знал, что ему дальше говорить. Изредка он взглядывал на стариков, стоявших по обе стороны.
– А кто же был там от ингушей? – спросил Хасан.
– Кто, говоришь? Висан-Гирей, Джабагиев Висан-Гирей.
– Кому же еще быть у нас головой? – сказал кто-то в толпе.
Хасан узнал Зарахмета и удивился, откуда он взялся. Говорили, что Зарахмет убрался к себе в Назрань. Интересно, что ему здесь понадобилось?
– Может, для тебя он и голова, – повернувшись на голос, ответил Хасан, – только для нас-то ведь нет.
– До сих пор ему головой был Угром, а не Висан-Гирей, – крикнул кто-то.
Хасан, обращаясь к гостю, произнес:
– Человек, мы не знаем твоего Висан-Гирея, и твоя власть нам тоже не нужна.
– Отвечай только за себя, другие обойдутся без твоей подсказки, – бросил Гинардко. – Молод ты еще…
Кому-кому, а ему-то большевики поперек горла встали. Он, как и Саад, угнал и где-то спрятал свои отары овец, и сейчас больше всего на свете ему хочется вернуться к прежней жизни. Но по всему было видно, что власть большевиков не дает ему, Гинардко, желанного спокойствия, потому он мечтал о любой такой власти, при которой будет возможность вновь владеть своими богатствами.
– Хочешь ты этого или не хочешь, Гинардко, – ответил Элберд, – говорить мы будем от имени всех себе подобных, а ты говори от своих. Посмотрим, кто победит.
Хасан увидел знакомую мохнатую черную шапку. Это Исмаал протискивался сквозь толпу. Не прошло и минуты, он крикнул:
– Правильно. Так думают все наши односельчане. Ну, если не все, то многие. Нам нужна одна власть – власть большевиков!
– Власть Ленина, – добавил стоявший неподалеку Малсаг.
– Мы много лет мечтали о народной власти, – продолжал Исмаал. – Советская власть дала нам землю, равные со всеми другими народами права…
– Где все эти перечисленные тобой блага? – отпарировал незнакомец.
– Наобещать все можно, – вставил и Зарахмет.
– А ты помалкивай, Зарахмет! – взорвался Хасан. – Не мешайся в наши дела. Тоже немало посидел на нашей шее. Убирайся-ка лучше в свое село, там и поговори.
