04.1912 (ЛП) - Susan Stellar

— Я так смотрю, потому что ты глупый, жадный и самонадеянный! — отрезала Шарлотта. Она прочла уже немало книг и при случае любила разбрасываться длинными высокопарными словами, которые подчас вводили в недоумение её старшего брата, с трудом усаживавшегося за учебники. — И вовсе ты не джентльмен!

Это замечание больно укололо обоих Флэнаганов. Старший из них даже погрозил дочери пальцем:

— Не забывайся, Шарлотта, этим ты лишаешь и себя права быть леди!

— Леди рождаются, — отрезала Шарлотта, — а джентльменом нужно стать! Вот он и не джентльмен!

— Тут вы ошибаетесь, мисс Лотти, — терпеливо вздохнула Мэри Джеймс, — джентльменами, как и леди, становятся, но, чтобы быть образцовым джентльменом и образцовой леди, потребуется приложить немало усилий. И ведь вы знаете, мисс Лотти, какие именно это усилия. Девушку всегда, во все времена, украшали скромность и смирение перед господом нашим.

— Но кто же будет меня защищать, если я смирюсь? — возмутилась Шарлотта. — Он? — девочка сердито посмотрела на брата. — Ведь ты же видишь, он только и делает, что дразнится!

— Мистер Джордж, к счастью, осознаёт свою ошибку, — повернулась к нему Мэри и использовала последний, сильнейший свой аргумент: — И мистер Джордж совсем скоро станет таким же благородным, мужественным и смелым, как герцог Веллингтон.

Джордж покраснел и отвернулся, насупившись.

— Зачем вы рассказываете об этом при ней? — возмутился Джордж и скрестил руки на груди. — Разве это так обязательно? Она теперь всё время будет дразниться и смеяться!

— Я — дразниться? — возмутилась Шарлотта. — Герцог Веллингтон был замечательным человеком! Если бы ты стал таким же джентльменом, как и он, мы никогда и не ссорились бы…

Мистер и миссис Флэнаган обменялись понимающими взглядами. В этот момент даже упорная дочь разорившегося барона поняла, как умно было взять на поезд гувернантку. На том, чтобы поехать в одном купе всем семейством, настояла она же. Миссис Флэнаган следила за «Титаником» с тех самых пор, как было объявлено об его строительстве, с интересом изучала фотографии и газетные заметки, хотя ничего не понимала в море и в судостроении, и она была настроена на самый романтический лад. Как миссис Флэнаган полагала, не могло быть ничего лучше, нежели комфортабельное трансатлантическое плаванье на роскошном лайнере, обдуваемом свежими ветрами. Миссис Флэнаган даже начала поглядывать на мужа с девичьим кокетством, только вот мистер Флэнаган смотрел в окно и потому упустил свой шанс получить от супруги порцию столь редкой для неё нежности.

Конфликт в купе угас. Оставшуюся часть пути семейство Флэнаганов совершало в радостном и слегка напряжённом от приятного волнения молчании. Дети читали одну книгу на двоих, что им дала Мэри, сама Мэри что-то писала. Супружеская чета же принялась за дело, привычное для представителей высшего общества — обмен сплетнями.

— Как говорят, на борту «Титаника» — лучшая команда, — сказала миссис Флэнаган, — его капитаном назначили Эдварда Джона Смита. Я ему верю.

— А я не особенно, — процедил мистер Флэнаган. Чем меньше становилось расстояние между ним и портом Саутгемптона, тем увереннее крепли его дурные предчувствия. — Помнишь тот инцидент в прошлом году?

Миссис Флэнаган изящно обмахнулась носовым платочком.

— Ах, дорогой, — сказала она, — ведь в этом не его вина!

— Однако «Уайт Стар Лайн» выплатила компенсацию, — у мистера Флэнагана было своё мерило справедливости. — Конечно же, у меня нет сомнений в квалификации мистера Смита, но…

— Достаточно, — оборвала его миссис Флэнаган, — тебя одолевают старые страхи. Если ты выйдешь в океан и поймёшь, что человек, наконец, обуздал природу, твоя тревога угаснет сама собой. Не беспокойся, любимый. Мистер Смит был капитаном корабля, на котором я ещё пятнадцатилетней девушкой как-то плавала вместе с родителями. Я не раз бывала на воде после этого, и никогда ещё мне не доводилось встречать человека благороднее, опытнее и умнее него.

Мистер Флэнаган вынул газету и с хрустом развернул её. Миссис Флэнаган ещё недолго пыталась его приободрить, но затем оставила эти бесплодные попытки и отвернулась к окну. Как ей теперь и самой начинало казаться, далеко не лучшим решением было тянуть мужа с собой на корабль. Впрочем, миссис Флэнаган по-прежнему сохраняла уверенность в том, что опасения её супруга растают сами собой, как только он увидит величественного гиганта, спущенного на воду в Саутгемптоне.

До прибытия на станцию оставалось пятнадцать минут.

Лиззи Джеймс было всего двенадцать лет, и Лиззи Джеймс пришлось ехать в Саутгемптон вторым классом в сопровождении старинной подруги Мэри, мисс Мэйд, перезрелой девицы, которая вдруг решила, что в Квинстауне, куда она направлялась, ей удастся, наконец, найти себе мужа. Поиском благоверного мисс Мэйд занималась уже более десяти лет и не унывала, хотя годы её не красили. Мисс Мэйд, по её словам, давно могла была бы уже быть замужем, но каждый раз ей что-то мешало очутиться под венцом — только мисс Мэйд не была бы собой, если бы это приводило её в серьёзное уныние.

Лиззи Джеймс знала девицу Мэйд с трёхлетнего возраста, и все эти истории о неожиданных срывах помолвок и свадеб изрядно успели ей поднадоесть, ибо репертуар женихов у мисс Мэйд истощился к восьмому году жизни Лиззи. Мисс Мэйд заметно увяла, ссутулилась, а подслеповатые глаза всё время щурились, отчего в их уголках россыпью залегли морщинки. Дух у неё, впрочем, оставался достаточно бодрый. Она не переставала говорить с тех самых пор, как поезд отошёл от платформы.

— Я, конечно, многое повидала за свою жизнь, — с некоторым хвастовством сказала мисс Мэйд и улыбнулась, — но столь роскошного и надёжного лайнера, как говорят, ещё не спускали на воду. Я никогда не бывала в Квинстауне. Интересно, что там носят дамы?

Лиззи Джеймс протёрла глаза и зевнула. У неё не было настроения сплетничать с мисс Мэйд, поскольку вчерашнюю ночь Лиззи провела без сна. Она восторженно крутилась на своей узкой кровати, прикладывая подушку то к одному уху, то к другому, и безустанно повторяла:

— Америка! Мы поплывём в Америку!

Для Лиззи Джеймс, не бывавшей за пределами района, Америка казалась чем-то столь же недостижимым, сколь и бесплодная мечта. Но сейчас она чувствовала вибрацию сидений и слышала равномерный стук колёс, напротив неё болтала мисс Мэйд, а поезд вёз их к причалу саутгемптоновского порта, к непотопляемому «Титанику» и новой жизни. Лиззи Джеймс и на поездах раньше не путешествовала. Ей словно открылся новый чудесный мир, куда её вытряхнули из заколдованного пузыря, и теперь ей приходилось несколько раз подумать, прежде чем принять что-либо на веру. Жёсткость кожи, твёрдость пола, новые скрипучие туфли, что ей перед отплытием подарила сестра, похорошевшая мисс Мэйд — они были незнакомцами, чужими, и Лиззи порой казалось, что она и сама себе сейчас чужда. Её не переставало мучить такое странное чувство, словно бы она занимала сейчас совсем не своё место. Эта роскошная и беззаботная жизнь, свободная от проблем и бремени прошлого, явно предназначалась другой девочке, а совсем не Лиззи. Господь бог в великой благости своей даровал лучшее лишь самым смиренным овцам, а Лиззи Джеймс никогда не была ни смиренной, ни доброй, ни праведной, за что её и ругала, и даже шлёпала сестра.

Но сейчас тут не было Мэри Джеймс и её вечно правильных наставлений, а потому Лиззи Джеймс дышала полной грудью и ждала «Титаник» так, как девы в сказках не ждут прекрасного принца.

Мисс Мэйд продолжала радостно бормотать:

— И он, представляете, — тут она подмигнула своей соседке, молоденькой супруге инженера, — сказал мне с отчаянной улыбкой: «Любимая, я вернусь!» Да только не вернулся он: судьба его настигла.

Молоденькая супруга инженера, невеста успешного журналиста и даже благонравная жена врача разом ахнули. Мисс Мэйд рассказывала им историю куда интереснее тех, что обычно встречаются в женских романах о любви.