Роберт Шеи - Левиафан
– Спасибо, – сердечно поблагодарил 00005, с наслаждением сделав долгий, холодный глоток.
У него был очень низкий порог чувствительности к ЛСД, и потому через пару минут мир стал казаться ему гораздо ярче, необычнее и интереснее.
(Шутницу, вокалистку «Голов острова Пасхи», звали Родой Чиф. Это она, к восторгу молодежи и ужасу старшего поколения, назвала своего внебрачного ребенка Иисусом Иеговой Люцифером Сатаной Чифом. Бывшая последовательница «теологии процесса» и сайентологии, ныне избравшая путь «ведьмовства», резвая Рода славилась в шоу-бизнесе тем, что «лучше всех девчонок в мире делала минет». Как обладательница такой репутации, она часто провоцировала некоторых сатанистов из комитета «Линду Лавлейс – в президенты» посылать в ее адрес смертоносные вибрации, которые, впрочем, от нее отскакивали благодаря магическому щиту. Кроме того, Рода, возможно, была величайшей певицей своего поколения и твердо верила в то, что многие человеческие проблемы были бы решены, если бы можно было заставить весь мир «врубиться» в кислоту. Она готовилась к фестивалю в Ингольштадте несколько месяцев, покупая самое высококачественное ЛСД у самых надежных дилеров, и всего несколько минут назад пробралась в геодезический купол для раздачи кул-эйда, влив в бак с водой такую дозу диэтиламида лизергиновой кислоты, что хватило бы свести с ума население не очень большой страны. А идею эту Роде искусно подбросила ее сестра по ведьмовскому искусству, удивительно красивая женщина с огненно-рыжими волосами и зелеными искрящимися глазами, исполнившая однажды главную роль в черной мессе, которую служил падре Педерастия в квартире по адресу Лейк Шор-драйв, 2323. Эта женщина называла себя Леди Велькор и часто подшучивала над своими воспоминаниями о Баварии восемнадцатого столетия – по мнению Роды, тут все дело было в реинкарнации.)
10 апреля, когда Говард делал открытия среди развалин Атлантиды, а Тлалок усмехался в парке музея антропологии в Мехико, Тобиас Найт, находившийся в номере отеля «Пан Крестон» в Санта-Исабель, заканчивал передачу на американскую подлодку в заливе Биафра.
– Русские и китаёзы вывели свои войска полностью, генералиссимус Пута явно настроен по отношению к нам дружески и к тому же популярен как среди буби, так и среди фанг. Задачу выполнил, жду приказа о возвращении в Вашингтон.
– Вас понял. Конец связи.
(Фрэнк Салливан наживал капитал на своем единственном достоинстве, действуя в Гаване под видом кубинского супермена Папы Пьябы. Именно там Братство заметило его сходство с Джоном Диллинджером.
– Боже правый, – воскликнул Салливан, когда они сделали ему предложение, – пять тысяч долларов только за то, чтобы отвести двух леди вечером в кино? И вы говорите, что это всего лишь розыгрыш?
– Это будет весьма забавный розыгрыш, – пообещал ему Джайкапо Мочениго.
«Имущество» мистера Салливана приобрел Смитсоновский институт. Оно стало одной из самых интересных реликвий в их музее.)
МЫ УБЬЕМ СТАРОГО КРАСНОГО ПЕТУХА
(Хагбард возвращался в каюту в сопровождении Джо Малика.
– Ты пойдешь в ту пивную в Мюнхене, – инструктировал он Джо, – и что-нибудь там украдешь. Это может быть что угодно, любая достаточно старая вещь, которая была там в то время, когда он устроил Путч. Затем ты присоединишься к нам в Ингольштадте. Понятно?)
МЫ УБЬЕМ СТАРОГО КРАСНОГО ПЕТУХА
Леди Велькор, в зеленой крестьянской блузе и зеленых шортиках, осматривалась близ геодезического купола для раздачи кул-эйда. Поймав на себе взгляд мужчины в зеленой водолазке и зеленых же штанах, она подошла к нему и спросила:
– Вы черепаха?
– Конечно, прелесть моя, а как же, – охотно отозвался мужчина, из чего она заключила, что контакт установить не удалось. Леди Велькор протянула олуху бесплатный напиток. При этом она продолжала мило улыбаться, тщательно скрывая свое раздражение.
МЫ УБЬЕМ СТАРОГО КРАСНОГО ПЕТУХА, КОГДА ОНА ПРИДЕТ
Робинсон и Лерман из убойного отдела фактически приступили к последней фазе операции. Я приехал в Нью-Йорк из Чикаго (где организовал для мисс Сервикс беседу с Уотерхаусом), чтобы обсудить с Хасаном ибн Саббахом Иксом новую фазу лаосской опиумной операции. Разговор с Робинсоном и Лерманом нужен был мне для того, чтобы сверить некоторые детали из тех, что не попадают в официальные отчеты. Мы встретились на Вашингтон-сквер и уединились на скамейке, в некотором отдалении от сборища чокнутых шахматистов.
– Малдун о нас знает, – первым делом сказал мне Робинсон. Он отпустил бороду; я сразу понял, в чем тут дело: сейчас он в группе «Уэзер андеграунд», а не в «Моритури», куда берут юношей моложе двадцати одного года; Робинсон на юношу уже явно не тянул.
– Ты уверен? – спросил я. Он ответил как обычно:
– Кто и когда в нашем деле может быть в чем-нибудь уверен? Но Барни – коп до мозга костей, да и чутье у него, как у лозоходца. Так или иначе, сейчас в полиции все знают, что мы туда проникли. Они даже отпускают шутки на наш счет, спрашивают, кто в нашем отделе работает на ЦРУ, и всякое такое.
– Да, Малдун о нас знает, – согласился Лерман. – Но меня волнует не он. – А кто? – я нервно погладил свои длинные, свисающие, как у моржа, усы; шпионская деятельность на пять фронтов меня уже порядком достала. Дошло до того, что я уже не был уверен, кому из моего начальства следует знать об этом разговоре. Впрочем, ЦРУ придется уведомить обязательно, поскольку не исключено, что Робинсон и Лерман могут дублировать мои донесения через второго связника и тем самым надежно меня контролировать.
– Начальник отдела убийств в Северном округе, – сказал Лерман. – Старый хрыч по фамилии Гудман. Он чертовски умен, и порой мне приходит в голову, что он может быть агентом самого Глаза. Его логика скачет впереди фактов, не хуже чем у исключительного адепта Ордена.
Я поднял глаза на памятник Гарибальди и вспомнил старую байку нью-йоркских студентов: статуя Гарибальди вытащит меч из ножен, когда через парк Вашингтона пройдет хоть одна девственница.
– Расскажите о Гудмане подробнее, – попросил я.
( – Ты только посмотри, какие сиськи у этой цыпочки, – с энтузиазмом сказал один из «Суперменов».
– Как арбузы, – с энтузиазмом согласился второй супермен. – Ты знаешь, как мы, простонародье, едим арбузы, – добавил он, облизывая губы.
– До корки! – крикнул первый.
– До корки! – согласился второй.
Они хлопнули ладонью об ладонь, и Кларк Кент вышел из состояния задумчивости. Незадолго до этого попробовавший кул-эйда, он чувствовал, что слегка «поплыл», хотя еще не понял, в чем дело. Неожиданно на него нахлынул поток воспоминаний, связанных с тем периодом, когда он был антропологом. Тогда он, Кларк, был глубоко поражен догадкой, что черная Мадонна Гваделупская связана с древнегреческой богиней Персефоной и его собственными сексуальными наклонностями. Тут он вздрогнул, увидев женщину, чьи груди вызвали у него благоговение.
– Ни хрена себе, – с искренним восхищением произнес Кларк, расплываясь в улыбке.)
В три часа пополудни Ребекка Гудман вышла из дома с тележкой для продуктов и прошла мимо гаража. Ближайший супермаркет находился в десяти минутах ходьбы от ее дома и был достаточно большим. Ей понадобится не менее получаса, чтобы выбрать продукты. А еще очередь к кассе… Я выбрался из машины и подошел к дому со стороны черного хода. От любопытных соседских глаз меня защищал комбинезон ремонтника из телефонной компании.
Мне даже не пришлось доставать отмычки, поскольку кухонная дверь запиралась на простейший «язычок». Я поддел его игральной картой и вошел.
Первым делом я намеревался отправиться в спальню – старик из Вены был прав, когда утверждал, что именно там выявляется характер человека, – но меня остановил кухонный стул. Вибрации этого стула оказались столь сильными, что я закрыл глаза и психометрировал его по методике А.:А.:. Да, это вибрации Ребекки: она сидела тут, думая об уколе героином. Вибрации быстро слабели, и я не успел разобраться, что ее остановило.
Добравшись до спальни, я чуть не упал от изумления. «Старик-то еще ого-го!» – произнес я, отступая. Считывать здесь все подряд было бы профанацией, но и того, что я просканировал, оказалось вполне достаточно. Как сказала бы мисс Мао, Сол Гудман – мужчина Дао-Инь (Бета-прим в терминах иллюминатов). Ничего удивительного, что Робинсон постоянно рассказывает о его «интуиции».
В гостиной стояла статуя копенгагенской русалочки. Считав с нее вибрации, я фыркнул от смеха. Господи, у всех свои комплексы.
Вдоль одной из стен тянулся встроенный книжный шкаф; судя по всему, читателем в этой семье была Ребекка. Я начал пробное сканирование и обнаружил вибрации Сола на полке с детективами; там же находился сборник математических и логических головоломок из «Сайентифик америкен». Этот человек решал задачи, не имея представления о своих скрытых способностях. Шерлок Холмс без скрипки, после интенсивной умственной деятельности снимающий напряжение в горячей спальне наверху.
