Василий Седугин - Всеволод Большое Гнездо. "Золотая осень" Древней Руси

Всеволод Большое Гнездо.

«Золтая осень» Древней Руси

ВИЗАНТИЯ

I

  1162 году князь владимирский Андрей Боголюбский выслал братьев Мстислава, Василька и Всеволода с матерью их Ириной в Византию, а сам утвердился в княжестве самовластцем. Император Мануил, которому Ирина приходилась дальней родственницей, приютил изгнанников. Васильку он дал города на Дунае, Мстиславу подарил волость Отскалану, а восьмилетнего Всеволода оставил жить в Большом дворце.

   — Ничего, сынок, — говорила Всеволоду мать, — подрастёшь немного, император и тебе выделит в управление какую-нибудь волость. Тогда мы насовсем обоснуемся в Византии. И верно, что мы потеряли на Руси? Как вспомню, какие там холода, какие морозы стоят зимой, меня всю дрожь пробирает!.. То ли дело здесь, и снег редко увидишь, а про мороз народ и понятия не имеет. А какие сады, чего только в них нет: и виноград, и персики, и апельсины... Константинополь — самый красивый город в мире, а Большой дворец не имеет себе равных. Женю тебя на принцессе и будешь ты видным человеком в империи!

   — Я никогда не женюсь, — солидно отвечал мальчик. — Я с тобой всю жизнь буду жить, мама!

Большой дворец в Константинополе располагался между Ипподромом и собором Святой Софии. Его земли спускались к прибрежным крепостным стенам города, откуда открывался прекрасный вид на Мраморное море, залив Золотой Рог и дальше на восток, на Босфор и азиатский берег. Он вбирал в себя множество зданий, окружённых крепостной стеной. Помимо семи дворцов, здесь находились резиденция императора Октагон, резиденция императрицы Пантеон, множество церквей и часовен, несчётные здания для прислуги, кладовые, шёлкопрядильни, императорские фабрики и мастерские, где изготовлялись предметы высочайшего качества для самого императора и его двора, конюшни, птичник, арсенал, монетный двор, сокровищница, архивы... Только слуг в Большом дворце проживало около 20 тысяч.

До трёх часов пополудни осуществлялась государственная служба. Затем старший привратник закрывал двери и начиналась частная жизнь царствующего семейства в немыслимой роскоши, замкнутости и обособленности. Тёплыми летними вечерами вкусно ели и развлекались. Мужчины занимались спортом, любимы были стрельбы из лука, метание копья, теннис; собирались наблюдать за поединками боксёров или силачей. Получила распространение гимнопоподия, которая представляла собой вид борьбы, напоминающей бои гладиаторов. С Востока пришли шахматы и шашки, в которые с увлечением играли при дворе. Мужчины увлекались игрой в кости. Из Персии переняли поло, командную игру с деревянным мячом и клюшками; она велась на лошадях, обычно невысоких, специально выезженных, которых называли поло-пони. Поло быстро приобрело популярность в Византии. Матчи часто устраивались на ипподроме Константинополя и в других городах. Когда же погода портилась, к услугам были шуты, карлики, мимы и акробаты, которые развлекали высокое семейство.

Во время пребывания Всеволода в Константинополе жизнь во Дворце была весёлой и беззаботной. Императрицы любили давать балы, организовывать концерты и спектакли с участием мимов; они проводились в загородных усадьбах, неизменно среди прекрасных пейзажей, где правители с давних пор строили охотничьи домики и замки.

...Минуло десять лет. Как-то среди обитателей Большого дворца разнеслась весть, что император Мануил возвращается с войском из похода на Венгрию. Встречать его двинулись многочисленные толпы столичных жителей, из Дворца выехали кортежи с членами императорской семьи и сановниками. Всеволод, редко покидавший Дворец, с любопытством рассматривал людей, шедших по главной улице столицы — Месе через площади Феодосия, Тавра, Аркадии, Анастасии и Константина к западным воротам, где проходили церемониальные шествия. Лавиной двигался простой народ, в большинстве своём босой, в коротких шерстяных туниках, подхваченных поясом. Люди зажиточные были одеты в туники подлиннее, большинство их изготовлялись из шёлка; были дешёвые, шились они без рукавов. Одежда женщин состояла из туники и плаща с боковыми полотнищами достаточной длины, которые набрасывались на плечи и голову. Некоторые плащи шились из льна, другие из шёлка. Одежда состоятельных людей была богато украшена вышивкой и каймой.

В толпе видны были представители различных народов: сирийцы в полосатых коричнево-красных далматиках, киренаики в чёрно-жёлтых одеяниях, перехваченных витыми ремнями, мидийцы в полукафтаньях до колена, евреи в чёрных одеждах и жёлтых развевающихся шарфах, северные народы в опашнях, подвязанных соломенными жгутами, болгары в капюшонах... Вся эта масса говорила, шумела, кричала, смеялась, раздавались крики ослов, ржание коней; над головами в беспорядке мелькали кресты и хоругви, колыхались беспокойные головы верблюдов...

Всеволод подъехал к воротам тогда, когда к ним подходили передовые части императорских войск. Впереди шли музыканты. Гремели бронзовые и железные цимбалы, били арабские барабаны, ревели трубы, пронзительно звенели зурны и восточные карамаджи. За музыкантами следовали знаменосцы, от красоты и пестроты красок развевающихся знамён и хоругвей кружилась голова. На коне, убранном золотой попоной, золотой сбруей и стальными игольчатыми латами на груди, ехал император Мануил, в золотом шлеме, украшенном пышными перьями, в белом длинном плаще, шитом золотыми и серебряными нитями, с мечом у бедра, ножны которого были инкрустированы драгоценными камнями. Его окружала свита полководцев и военачальников в великолепном воинском одеянии.

Следом за ними двигалась тяжёлая кавалерия — катафрактарии, гордость императорского войска. И воины, и кони были закованы в железо, всадники в руках держали длинные толстые пики, в бою на такую пику они могли насадить до двух пехотинцев противника.

За тяжёлой кавалерией шествовала «тагма» — войсковые части, располагавшиеся в Константинополе и ближайших крепостях столицы. Шли гвардейская кавалерия и придворные подразделения, в значительной степени набиравшиеся из иноземцев-наёмников — хазар, печенегов, варягов и русов. За «тагмой» двигались фемные, или территориальные, войска, комплектовавшиеся в провинциях, состояли они преимущественно из кавалерийских частей.

Замыкали шествие пленные, которых было великое множество. Они понуро брели по пыльной дороге, подгоняемые бичами охранников; некоторые были с повязками на ранах; все измождённые, исхудалые, изнурённые. А потом потянулись бесконечные возы с добычей, казалось, им не будет конца. Всё должно было говорить: император одержал новую блестящую победу!

Вечером во Влахернском дворце, стоявшем у северо-восточной стороны городских стен, император устроил торжественный ужин. В центральном зале, облицованном порфиром и отделанном золотом, с высокими потолками и длинными, наверху закруглёнными окнами в форме креста были установлены столы. На перекладине креста был воздвигнут высокий стол, сделанный из золота. За ним в пурпурной мантии, одетой поверх белой туники, восседал император Мануил. По левую руку от него расположилась императрица, рядом с ней — знатные дамы. Гости-мужчины, все с почётными лентами, заняли места на правой стороне этого стола. Раньше было принято восседать на диванах, на римский манер, но теперь стали пользоваться стульями. Позади императора придворный вельможа держал скипетр, а за императрицей, с жезлом в руках, стояла сановная дама.

Гостям были поставлены кушанья в золотых тарелках, с золотыми вилками и ложками. Фрукты подавались в особых золотых чашах, столь огромных и тяжёлых, что их невозможно было поднять. Их спускали с потолка на верёвках, убранных в позолоченные кожаные чехлы и прикреплённых к механическому устройству, с помощью которого чаши передвигались от одного гостя к другому.

Всеволод часто бывал на таких застольях, привык к ним и ничему не удивлялся, для него они были своеобразной повседневностью. Он сидел рядом с сыном столичного градоначальника Алексеем, с которым дружил с детства.

Мечтательный и несколько застенчивый, Алексей привязался к смелому, порывистому Всеволоду, охотно признавал его верховенство. Он оглядел большую залу насмешливым взглядом, наклонился к Всеволоду, сказал тихо:

   — Ну, сейчас начнётся канитель...

Тот, скривив губы:

   — Как обычно, славословия и восхваления на целый вечер...

Они были молоды, поэтому многое не хотели воспринимать, как оно было, и желали переделать по-своему.

   — Нет бы пару слов сказать об одержанной победе, так растекутся в речах и остановиться не смогут.

   — Было бы чем хвалиться, Венгрия какая-то... Тоже мне — победа! А Италию прохлопал наш Мануил...