Джеймс Купер - Зверобой
Подъезжая к палисадам, Чингачгук не отрывал глаз от слуховых окон, пробитых в стенах замка. Каждую минуту ожидал он, что увидит ружейные дула или услышит выстрелы. Однако, он доехал до самых свай без всяких приключений. Здесь он был до некоторой степени в безопасности, потому что мог в случае нужды укрыться между палисадами. Мокассин уже находился от него в нескольких шагах, но вместо того, чтобы его подобрать, он решился обогнуть замок, намереваясь осмотреть все пункты, где неприятель мог укрыться. Ничто, однако, не подтверждало его подозрений. Молчание царствовало повсюду в оставленном доме; все двери были заперты, все окна заколочены. Самый проницательный и опытный глаз не открыл бы здесь присутствия врагов, если бы не этот оставленный мокассин.
Чингачгук не знал, что делать. Подъехав ко входу в замок, он хотел сначала взойти на платформу и приставить глаз к отверстию слухового окна, но рассудил, что это не поведет к добру, и, постояв немного на одном месте, поехал опять к палисаду. Наконец он подобрал одним из весел мокассин и благополучно воротился в ковчег, где с величайшим нетерпением ожидала его Вахта.
— Ну, что, Великий Змей, какие новости ты привез нам от канадских бобров? — спросил Генрих Марч. — Видел ли ты их зубы, когда объезжал вокруг этого дома?
— Все спокойно и тихо. Ни гу-гу!
— И прекрасно. Значит, старый Том распустит парус, и мы завтракаем в его доме. Что же стало с мокассином?
— Вот он, — отвечал Чингачгук, показывая товарищам свою добычу.
Когда осмотрели мокассин, Вахта начала утверждать решительным тоном, что эта обувь принадлежала гурону. Гуттер и могикан немедленно согласились с ее мнением. Это, однако, отнюдь не было доказательством, что гуроны действительно засели в замке, так как мокассин мог быть оставлен шпионом, который, исполнив свое дело, воротился в ирокезский лагерь.
При таких обстоятельствах Гуттер и Скорый Гэрри без дальнейших околичностей решились выполнить свое намерение. Снова распустили парус, и ковчег поплыл к замку. Повсюду царствовало мертвое молчание, и казалось по всему, что в этих стенах не было ни одной живой души. Гэрри вскочил на платформу и объявил хвастливо, что он готов теперь смеяться над всем племенем гуронов.
— Ну, старичина Том, — вскричал Генрих Марч, — твой дом пустехонек, как орех, который за полчаса перед этим побывал в зубах у белки, с чем тебя и поздравляю. Взбирайся смело на платформу, и еще разок мы попируем здесь на славу. Только твоя дочка, чорт побери, совсем отбивается от рук. Если и впредь дела пойдут не лучше, я брошу тебя одного на произвол этих ирокезов, и управляйся с ними, как умеешь.
Отворив наружную дверь, старик Гуттер и Генрих Марч вошли в комнаты замка, оставив своих спутников в ковчеге, С минуту продолжалась глубокая тишина, потом послышался шум, произведенный падением какого-то тяжелого тела. Раздались громкие ругательства Гэрри. Все смешалось и потонуло в общей свалке, происходившей внутри здания. Внезапный шум походил на рычание тигров, запертых в одной и той же клетке и раздирающих друг друга. Чингачгук не знал, что делать. Все ружья хранились в ковчеге, так как Гуттер и Генрих Марч отправились без карабинов, но он не мог ни воспользоваться ими, ни передать их своим товарищам. Сражавшиеся в буквальном смысле были посажены в клетку, и для них не было никакой возможности вырваться на свежий воздух. С другой стороны, Вахта стесняла все движения могикана и мешала ему делать, что он хотел. Чтобы выпутаться из этого затруднения, он велел ей взять оставшуюся лодку и присоединиться к дочерям Гуттера, которые подплывали ближе и ближе к ковчегу, не подозревая никакой опасности. Но Вахта отказалась наотрез от исполнения воли своего возлюбленного, и разве только одни побои могли в эту минуту столкнуть ее с ковчега. Не видя никакой возможности помочь своим друзьям, Чингачгук принужден был отчалить от платформы, и, употребив огромное усилие, он отъехал на несколько саженей. Юдифь и Гэтти догадались, что дело скверно, и остановились на своем челноке недалеко от ковчега.
В замке продолжалась борьба на жизнь и смерть. Прошло не более трех минут от начала борьбы и первого крика Гэрри, но в этот короткий промежуток разъяренные противники, очевидно, ослабели, и шум от их движений почти совсем заглох. Наконец отворилась наружная дверь, и борьба с новой силой и ожесточением возобновилась на платформе при ярком блеске солнца.
Дверь отворил гурон, за ним стремительно выскочили на свежий воздух трое его товарищей. В ту же минуту с ужасной силой было выброшено на платформу тело еще другого дикаря. Затем появился Марч, неистовый, как тигр, освободившийся на минуту от преследования своих многочисленных врагов. Гуттер был уже в плену, и его скрутили по рукам и ногам. Последовала пауза, подобная минутной тишине перед бурей. Противники, имевшие одинаковую нужду в передышке, смотрели друг на друга, как борзые собаки, дожидавшиеся первого сигнала, чтобы начать свою драку.
Глава XX
Во время своих визитов в замок Канадского Бобра Райвенук и особенно его товарищ, занятый, казалось, исключительно управлением неуклюжим плотом, все высмотрели с величайшим вниманием. Даже молодой воин, сопровождавший Гэтти, принес в лагерь самые мельчайшие и детальные сведения. Получив таким образом общее понятие об устройстве и укреплении замка, гуроны могли уже ночью успешно привести в исполнение свой план. Когда Гуттер перебирался на ковчег, шпионы, поставленные на обоих берегах с севера и юга, наблюдали все его движения. С наступлением ночи выступили для дальнейших разведок два ирокезских плота, и один из них проехал почти мимо ковчега, так, однако, что никто не мог его заметить. Встретившись перед замком, индейцы сообщили друг другу свои наблюдения и немедленно прокрались в самое здание, где, само собою разумеется, не нашли ни одной души. Затем оба плота были отправлены к берегу с тем, чтобы привести на подмогу других ирокезов, заранее приготовленных для этой экспедиции. Два человека, оставшиеся на платформе, взобрались на кровлю здания и, отодвинув кору, пробили без всякого труда широкое отверстие на чердак, а оттуда во внутрь жилища. Здесь-то, в этом чердаке, скрылись и другие индейцы, не замедлившие приехать к своим товарищам. Их было восемь отборных воинов, горевших желанием грабежа и драки. Все они были вооружены и все повиновались вождю, который приехал вместе с ними. По его приказанию плот удалился снова, отверстие на потолке было заделано, и снаружи никакой глаз не мог проведать об их засаде. Устроив все как следует, гуроны спокойно легли спать с твердым намерением схватиться на другой день с оплошавшим врагом. Их надежды оправдались гораздо скорее, чем можно было думать. С рассветом появился перед замком ковчег, и все по распоряжению вождя приготовились к упорной схватке, которая и началась тотчас же, как только Гуттер и Генрих Марч переступили порог наружной двери.
