Макс Брэнд - Возвращение Дестри
— Тебя повесят! — дрожащим голосом прохрипел Клифтон.
— Не будь идиотом, — заявил Бент. — Даже и не мечтай об этом, Джимми! Можешь не сомневаться — я опять воспользуюсь Дестри как прикрытием. Нож, который найдут в твоем теле, принадлежит ему. Он даже был столь любезен, что пометил его своими инициалами — вот, можешь посмотреть! Все сразу же поймут, кому этот нож принадлежит. Да ты и сам знаешь, как он всегда гордился, что мастерски им владеет! Никогда не упускал случая похвастаться, что за двадцать шагов может попасть куда угодно — да еще при этом всадить нож так, чтобы снаружи торчала одна рукоятка! Нет, нет, Джимми! Все это повесят на Дестри!
— Тогда он сам перегрызет тебе горло!
— Неужто? Да ему это и в голову не придет! Уж я-то его знаю! Он один из тех простофиль, которые предпочитают закрывать глаза, когда речь идет об их друзьях. А уж обо мне и подавно! Вот ведь странно: знает меня много лет, знает все мои недостатки, слабости и грехи. И догадайся собрать их воедино — мигом бы понял, кто я такой на самом деле! Так ведь нет же! Лишь дело доходит до Честера Бента, так Дестри глух и слеп, хотя далеко не глуп. Еще бы, ведь я его друг! Кое-кто, конечно, может решить, что хитрый убийца украл нож из его комнаты с одной-единственной целью — бросить на него подозрение. Но остальные будут только рады, что нашелся предлог вздернуть этого Дестри!
Он закинул голову и в свою очередь рассмеялся. Похоже, его переполняла гордость. Бент будто вновь и вновь смаковал задуманный им план и все смеялся этим ужасным смехом, не в силах остановиться. Клифтон снова заговорил, и стоило ему только открыть рот, как с беспощадной ясностью стало видно, что вся его храбрость испарилась. Вилли тоже это понял, ему стало страшно — прямо у него на глазах мужественный человек превратился в дрожащую от ужаса собачонку.
— Послушай… меня, Чет, — прохрипел он.
— Конечно. С радостью выслушаю все, что ты скажешь. И сам полюбуюсь, как ты станешь валяться у меня в ногах, идиот!
— Чет, — продолжал Джимми. — Чет, я ведь никогда не держал на тебя зла! Да и ты на меня тоже, помнишь?
— Если не считать этих злополучных векселей, старина!
— Они твои! Забирай их! Можешь порвать, если хочешь! И чек тоже порви, он мне не нужен!
— Господи, Джимми, неужели ты такой осел?! Конечно, я порву их, можешь не сомневаться! Но вот оставить в живых человека, которому известна моя тайна — источник моего богатства?! Да ты спятил!
— Я уже все забыл, Чет. Клянусь Богом, старина, я ничего не слышал! Да что там! Клянусь, ноги моей не будет в Уоме. Ты ведь знаешь, мое слово что банковский вексель! Никогда не вернусь…
— Ну, зачем такие жертвы? А потом, зачем возвращаться? Достаточно только написать шерифу…
— Послушай, клянусь всем, что для меня свято — все, что ты сказал, умрет во мне! Каждое твое слово, каждое мгновение нашего разговора, считай, что этого не было! Клянусь Богом, я буду молчать даже под пыткой!
Бент слушал, и на лице его играла довольная улыбка. Он, словно вампир, пил ужас своей несчастной жертвы, будто это была живая, горячая кровь.
Несчастный Клифтон, увидев его зловещую ухмылку, догадался, что пощады не будет. В отчаянии он рухнул перед палачом на колени.
Бент сделал крошечный шаг назад — похоже, он испытывал какое-то животное удовольствие при виде его унижения. Но Клифтон на коленях пополз за Честером, в отчаянии цепляясь за него дрожащими, худыми руками. Голова его была откинута назад, в глазах стоял смертный страх. Вилли заметил, как судорожно дергался кадык на тонкой, почти детской шее.
— Чет, послушай! Ты и я… Бога ради! Мы ведь всегда были друзьями… еще со школьной скамьи…
У Вилли готов был вырваться крик, но застрял в пересохшем горле, словно кость.
— Встань и посмотри мне в лицо — ты же мужчина! — велел Бент.
— Чет, Чет, вспомни, я всегда уважал тебя, любил! Да, да, я любил тебя, слышишь?! Мы же друзья! Чет, я ведь так молод, я как раз собирался жениться!
— Лжешь! Вставай, иначе мне придется тащить тебя за волосы, проклятый трус!
— Клянусь, это правда! Я собирался жениться на Дженни Кливер. Она ждет меня в Денвере… я так молод, Чет… вся жизнь… мы же друзья…
И тут Бент сделал шаг вперед. Казалось, он не торопится, словно паук, подбирающийся к парализованной ужасом несчастной мухе. Он медленно наклонился вперед, схватил дрожащего Джимми за волосы и резко закинул ему голову.
Вилли видел, как взметнулись вверх костлявые руки, как открылся рот, из которого не вырвалось ни звука, и понял, что несчастный от страха не может даже позвать на помощь.
И в это мгновение Честер нанес удар.
Сверкнуло лезвие ножа. Оно вошло глубоко в горло Клифтона. Бент оставил нож там, а сам шагнул назад с обагренными кровью руками.
Тело убитого рухнуло на землю. Ноги его еще дергались какое-то время, потом он перекатился на спину и затих. Джимми был мертв! Его смерть была не первой, которую видел Вилли, но раньше все было по-другому. Прежде смерть являлась ему в поединке между равными по силе соперниками, когда сильный, мужественный человек был побежден, убит, изрешечен пулями и умирал, но умирал в бою! Вся слава доставалась победителю. Теперь же… впервые он столкнулся с тем, что не смог бы выразить никакими словами!
Он не выдержал и всхлипнул. Звук был едва слышен, но этого оказалось достаточно!
Бент поднял голову, его сверкающие глаза уставились мальчику прямо в лицо. Вилли понял, что убийца узнал его. Яркий свет лампы ударил прямо в него и выхватил из темноты лицо свидетеля.
Глава 30
Чары, державшие Вилли в оцепенении, рассеялись, как только Честер метнулся к нему. Мальчик разжал пальцы, кубарем скатился на землю и кинулся наутек.
Он ринулся со всех ног, решив через сад добежать до ворот позади дома, а там кинуться влево или вправо, где темнота его укроет. Увы, колени от страха подгибались, сердце колотилось так, что готово было вот-вот выскочить из груди. К тому же Вилли запутался в проволоке, которая поддерживала стебли помидоров, клонившихся под тяжестью плодов, и полетел кувырком. Как только он опомнился и повернул голову, дыхание его перехватило от ужаса. Он увидел, как Бент одним прыжком выскочил из окна, и сразу понял — не стоит рассчитывать на то, что у убийцы не хватит сил броситься за ним в погоню.
Он вскочил и снова побежал. Вихрем домчавшись до ворот, вытащил щеколду и проскользнул наружу, потеряв полсекунды на то, чтобы поставить щеколду на место. Справившись с этим, припустил, словно испуганный заяц, по темной улице туда, где темнели кусты. С каждым шагом ему казалось, что шум реки слышится все ближе и ближе.
