Сочинения в трех томах. Том 2 - Майн Рид

Наше исчезновение ошарашило их. Издали казалось, что нас поглотила расступившаяся скала.

Ведь мы не сразу заметили ее, а противник и подавно, иначе он постарался бы отрезать путь к мезе.

Неосведомленность гверильясов была тем более загадочна, что местность эта часто посещалась команчами. Они разбивали здесь лагерь во время набегов, привлекаемые свежей водой источника. Индейцы считали мезу чудом природы.

В старое время мексиканцы наведывались в окрестности мезы, но набеги индейцев сделали эти прогулки для них небезопасными.

Гверильясы, вероятно, уже много лет не бывали в этой пустыне.

Глава XXXV

ПЛАН СПАСЕНИЯ

Итак, неприятеля почти напугало наше таинственное исчезновение. Но вскоре оно для него разъяснилось. Дула карабинов, сверкнувшие из-за выступа, показали врагу, что не случилось никакого чуда. Хотя атака вряд ли предвиделась, мы заняли оборонительную позицию.

Ни одно движение врага от нас не ускользало. Первое время Эль-Зорро еще стрелял из своего огромного штуцера. Пули расплющивались о камень, не причиняя нам никакого вреда.

Наконец мексиканец прекратил пальбу и куда-то ускакал с двумя-тремя гверильясами. Очевидно, Ихурра послал его в лагерь.

Теперь все свелось к наблюдению за осаждающими, которое мы и поручили Гаррею, чтобы обсудить с Рубби план спасения.

Что делать: оставаться на месте, пока жажда не принудит нас к сдаче, или рискнуть на вылазку и прорвать неприятельский фронт?

Нет врага страшнее жажды. Голода бояться нечего: чем плоха конина? Бифштексами на худой конец мы обеспечены. Зато не было воды. Фляжки опустели уже несколько часов назад. В момент встречи с врагами мы направлялись по кратчайшему пути к источнику у мезы. Уже тогда нам хотелось пить. Теперь страдание обострилось, и мы боялись жажды больше, чем гверильясов.

Только отчаяние могло нас толкнуть на вылазку: в непрерывном возрастании численности неприятеля было нечто фатальное. В случае прорыва нас ожидает схватка со всей бандой, и мы невольно пожалели, что не приняли боя, имея перед собой всего одиннадцать человек.

Поразмыслив, мы пришли, однако, к выводу, что теперешнее положение все же выгоднее.

Если удастся прорвать цепь гверильясов, скроемся под покровом ночи, пользуясь замешательством врагов.

Все говорило за этот план. Самое дерзкое решение было — увы! — единственно разумным. Пусть кто-нибудь один и погибнет — другого выхода нет. Сдавшись, мы обречем себя на расстрел, а быть может, и на пытку.

Надежды на подмогу с каждой минутой таяли. Вначале я еще предполагал, что друзья мои, рейнджеры, отправятся на розыски. Неужто Уитлей и Холлингсворт бросят меня на произвол судьбы?

Но прошло уже слишком много времени. Обсудив кое-какие детали вылазки, мы с Рубби умолкли и задумались. Должен признаться, что мною овладели более мрачные мысли, чем перед лицом непосредственной опасности.

Узнав Ихурру в вожде гверильясов, я не сразу дал волю подозрениям. Все внимание наше было затем поглощено, и мы не углублялись в догадки.

Теперь, когда наступила передышка, тревога и горечь заклокотали в сердце.

Доводы разума не успокаивали меня.

Что, если Изолина де Варгас участвует в заговоре?

А вдруг у нее личные, не известные мне мотивы? Например, привязанность к Ихурре?

Только железный мексиканец мог подчинить ее своей воле…

Ихурра, конечно, заинтересован в моей гибели. При первой встрече я его тяжко оскорбил. Далее, он знает, что я люблю Изолину. Наконец, я для него враг, вторгшийся с завоевателями.

Мотивы достаточно веские: первые два важнее последнего. Для Рафаэля Ихурры месть и ревность важнее политики.

Постепенно я успокоился. Мысли сосредоточились на том, как был выслежен и пойман мустанг.

Великолепный конь стоял перед глазами. Тут, по крайней мере, не было подвоха. Поимка мустанга не может иметь дурных последствий.

Ихурра узнал о моем путешествии. Независимо от охоты на мустанга, вероятно, вакеро (пастухи) сообщили ему, вернувшись, о результате облавы в прериях. Он собрал всю банду и бросился за мной в погоню. Изолина и не догадывается, что он — вождь гверильясов. Я наслышался о таинственных похождениях этого авантюриста, но Изолина, должно быть, не посвящена в изнанку жизни своего кузена.

Перечтя записку Изолины и взвесив каждое слово, я не нашел между строк ни намека на предательство.

Изолина верна и правдива!

Глава XXXVI

ЭЛИЯ КВАКЕНБОСС

В задумчивости я прислонился спиной к каменной глыбе, глядя на отвесную стену мезы. На поверхности ее проходила легкая борозда, превращаясь выше в глубокую щель. Очевидно, породу скалы размыли дождевые воды.

Склоны мезы были, как вы знаете, отвесны, но выбоина шла под довольно большим уклоном. Отчего не воспользоваться ею для подъема на гору?

Чем внимательнее изучал я мезу, тем крепче становилось мое убеждение, что, проявив энергию, мы достигнем горного плато. Выступы в стене послужат ступенями, а кой-где из расщелины растут небольшие кедры, за которые можно уцепиться.

Далее, меня заинтересовали какие-то еще свежие следы, уводившие наверх.

Короткое исследование показало, что это отпечатки грубых сапог.

Значит, люди уже взбирались на вершину мезы.

Первым моим движением было поделиться открытием с товарищами, но я решил сначала его проверить.

Напрягши в сумерках зрение, я убедился, что следы ведут до самого плато.

Во мне пробудились какие-то смутные воспоминания. Минуту спустя они стали отчетливее.

Я знаю человека, совершившего это трудное восхождение! Странно, что я подумал о нем так поздно.

В отряде, командиром которого я имел честь состоять, было немало чудаков, но Элия Квакенбосс занимал среди них не последнее