Макс Брэнд - Ночной всадник
Сейчас я собираюсь снова навестить мистера Камберленда. Знаю, что увижу отблеск огня в его глазах. Молниеносные взгляды, спокойный голос, истощенное лицо. И с ним Кети Камберленд, и они будут прислушиваться. Прислушиваться…. к чему?
На сегодня все. Да, Лауберн, тебе следовало бы быть здесь: я чувствую, что в этих местах происходит нечто, никогда не случавшееся на земле.
Бирн».
Глава 19
ТРЕВОЖНОЕ ОЖИДАНИЕ
Бирн обнаружил их там, где и ожидал; девушка рядом со стариком, лежавшим на кушетке и закутанным в аляповатое индейское покрывало до самого подбородка. Но, что удивительно, сегодня вечером глаза Камберленда оказались закрыты. Бирн смог более внимательно рассмотреть лицо старика, поскольку, когда Джо лежал с открытыми глазами, его изучение больше напоминало рассматривание устройства прожектора через пылающую линзу — настолько все неясно. Рэндалл теперь обнаружил отечные веки с красными прожилками, в глубокой тени — его глаза, настолько запавшие, что чудилось, будто в них отсутствовали глазные яблоки. На скулах кожа натянулась настолько сильно, что блестела, а щеки ввалились, образовывая ужасные впадины. Но губы под косматой бородой оставались плотно сжатыми. Нет, Джо не спал. Как понял Бирн, Камберленд упорно думал. Куда более упорно, чем если бы старик просто расхаживал по комнате, извергая словесные тирады.
Девушка подошла к доктору и спросила:
— Вы будете применять наркотики?
— Зачем? — удивился Бирн. — Сейчас он вполне спокоен.
— Посмотрите внимательней, — прошептала Кети.
Подчинившись, Рэндалл увидел, что Джо дрожит словно осиновый лист. Так палец дуэлянта вздрагивает на спуске пистолета, перед тем как прозвучит команда к барьеру, — напряженное ожидание, более ужасное, чем сама смерть.
— Наркотик, — попросила девушка. — Что-нибудь, пусть только он расслабится хоть на минуту.
— Я не могу, — твердо отказал Бирн. — Если бы его сердце было хоть немного крепче, я бы попробовал. Но сейчас единственное, что его поддерживает, — собственная сила воли. Вы хотите, чтобы я избавил его от единственной опоры, поддерживающей его существование?
Кети вздрогнула:
— Вы хотите сказать, что если он уснет, то умрет?
— Я уже говорил вам, — пожал плечами доктор, — что не вполне понимаю некоторые фазы этого случая. И не могу предсказать ничего определенного. Но очень боюсь, что если ваш отец заснет по-настоящему, то он уже никогда не проснется. Как только его мозг перестанет функционировать, сердце тут же последует его примеру.
Они стояли в самом дальнем конце комнаты и говорили шепотом, но вдруг глубокий спокойный голос старика прервал беседу:
— Доктор, не нужно беспокоиться. Лекарства бесполезны. Я нуждаюсь только в тишине.
— Ты хочешь остаться один? — спросила Кети.
— Нет, если только вы будете вести себя тихо. Я почти уже что-то расслышал, но ваше бормотание все заглушило.
Они подчинились, быстро переглянувшись, и вскоре издалека до них донесся стук копыт лошади, мчавшейся быстрым галопом.
— Что это? — закричала Кети, наклоняясь вперед и касаясь отцовской руки. — Ты слышал лошадь?
— Нет, нет! — нетерпеливо ответил старик. — Я слышал не это. Я слышал не лошадь.
Стук копыт стал громче и затих перед домом, на веранде прогремели шаги, заскрипела и распахнулась дверь, и перед ними предстал Бак Дэниелс в шляпе, так глубоко надвинутой, что глаза почти утонули в тени ее полей. Шейный платок перекрутился, и узел съехал к правому плечу. Бак держал тяжелую плеть в руке, дрожавшей так сильно, что длинный конец плети шевелился как живой. Тысячи брызг лошадиной пены испещряли его жилет, колесики его шпор покрылись спекшейся кровью и спутанным конским волосом. Пыль залепила его лицо, а пот прокладывал в ней глубокие борозды. От Дэниелса исходил острый запах лошадиного пота. Мгновение Бак стоял в дверях, широко расставив ноги и дико глядя по сторонам, затем он, пьяно пошатываясь, прошел через комнату и упал на стул, вытянувшись во весь рост.
Больше никто не двинулся с места. Джо Камберленд повернул голову. Кети стояла, прижав ладонь к горлу, доктор заложил руки за голову.
— Дайте мне закурить… Быстро! — приказал Дэниелс. — Тысячу лет не курил!
Кети побежала в соседнюю комнату и мгновенно вернулась с бумагой и свежим табаком. Бак набросился на них, но его пальцы беспомощно дрожали, бумага то и дело рвалась, едва он начинал скручивать очередную сигарету.
— Господи! — воскликнул Бак с детским отчаянием и снова упал на стул.
Но Кети Камберленд подобрала бумагу и табак, упавшие на пол, и скатала самокрутку искусными пальчиками. Она вставила ее в рот Дэниелса и поднесла к ней зажженную спичку, чтобы он прикурил. Он сделал несколько глубоких затяжек и только тогда смог открыть глаза и посмотреть на присутствовавших. Все беспокойно встретили его взгляд.
— Уверена, ты голоден, Бак, — сказала Кети. — Я мгновенно приготовлю тебе что-нибудь.
Бак жестом остановил ее.
— Я сделал это! — объявил он. — Дэн едет!
Доктор взглянул на Кети. Глаза и губы ее приоткрылись в немом вопросе, а Джо Камберленд, сделав глубокий вдох, улыбнулся.
— Я знал это, — спокойно выдохнул он.
Ветер засвистел где-то внутри дома, и это заставило Бака вскочить и прыгнуть на середину комнаты.
— Он здесь! — закричал Дэниелс. — Боже, помоги мне, куда мне идти! Он здесь!
Бак вытащил револьвер и стоял, отчаянно глядя по сторонам, словно искал убежища в монолитной стене. Однако почти сразу же пришел в себя и убрал револьвер в кобуру.
— Нет, еще нет, — успокоил он скорее самого себя, чем окружающих. — Это невозможно даже для Дэна.
Кети Камберленд овладела собой, хотя лицо ее оставалось еще бледным. Она подошла к Баку и взяла его за руки.
— Ты измучил себя до смерти, — прошептала девушка. — Бак, у тебя истерика. Почему ты боишься Дэна? Разве он не твой друг? Разве он не доказывал тебе это тысячу раз?
Ее слова снова заставили Бака вздрогнуть.
— Если он прикончит меня, моя кровь будет на твоей совести, Кети. Я сделал это для тебя.
— Нет, нет, Бак! Только ради Дэна. Неужели этого мало?
— Ради него? — Бак откинул голову назад и засмеялся безумным смехом. — Пусть он гниет в аду! Пусть он бродит за своими дикими гусями по всему миру! Кети, это только ради тебя!
— Тише! — попросила она. — Бак, дорогой!
— Какая разница — знает ли кто-нибудь об этом? Мне все равно! У меня остался час или полчаса жизни. И пока я жив, пусть весь проклятый мир узнает, что я люблю тебя, Кети. Ради тебя я привел его, и ради тебя я буду драться с ним, черт бы его побрал, несмотря на… — Вдали снова завыл ветер, и Бак Дэниелс снова съежился у стены. Он потащил за собой и Кети и теперь, держа ее перед собой, начал шептать, быстро, дрожащим голосом: — Стой между нами, Кети. Стой между ним и мной. Поговори со мной, Кети. Ты поговоришь со мной? — Он встрепенулся и сделал длинный судорожный вдох. — Что я делаю? Что я несу?
