Луис Ламур - Чик Боудри – техасский рейнджер

Боб Трейвис все еще сидел за своим столом, когда Боудри вошел и сел напротив. Эрланджер и Бонелли тоже были здесь, и Боудри поймал тяжелый, злобный взгляд Бонелли.

С непроницаемым лицом сероглазый человек смотрел на Боудри, оценивая его приход с осторожным вниманием.

– Вы хорошо начали свою работу, Боудри.

– Так вы меня знаете?

– Весь город знает. Все также знают, – он зажег спичку и поднес ее к сигарете, – зачем вы здесь.

– Немногие, кажется, хотят говорить об этом, – сказал Боудри.

Трейвис посмотрел в глаза Боудри.

– Значит, кто-то все-таки заговорил?

– Конечно. – Чик поднял колоду карт и перемешал их. – Всегда найдется кто-то, кто заговорит. – Его глаза остановились на Бонелли, который старался скрыть свой интерес.

– Понятно, – нерешительно сказал Трейвис.

Лицо Боудри ничего не выражало. Трейвис, думал он, опасный человек, наверное, поэтому Бонелли не трогал его.

В свою очередь Трейвис изучал Боудри и задавал себе вопрос, что делать дальше. Боудри был известен как твердый, безжалостный человек, но ходили слухи о его многочисленных добрых делах.

– Что вы собираетесь делать? – наконец спросил Трейвис.

– Задать несколько вопросов. Куда вы ездили в Техасе?

– На ранчо к северу от Пекоса.

– Но не в Пекос?

– Нет. Хотя я проезжал в миле от него.

– Вы ездили на своем сером?

– Ну да, на сером. А что? Что случилось?

– Я проследил этого серого от входной двери банка в Пекосе. Человек, который ехал на этой лошади, убил двоих во время ограбления банка.

Трейвис побледнел. Боудри медленно и осторожно достал из кармана рубашки телеграмму, в которой говорилось о Бэрке. Он передал ее собеседнику.

Трейвис взглянул на него.

– Здесь, – он показал на телеграмму, – все правда. Отсюда вы можете сделать вывод, какой у меня характер. Ни один Бэрк не ограбил банков. Ни один Бэрк никогда не лгал. Я не заезжал в Пекос. Я не грабил банк. Я никого не убивал в Техасе.

Бонелли все еще наблюдал за ними, но теперь он нетерпеливо хмурился. Джефф Эрланджер передвинулся к бару и стоял спиной к стойке, со стаканом в руке, наблюдая за Боудри.

– Трейвис, мне бы хотелось верить вам, но сегодня на улице вы разговаривали с Эми Чепин, и следы вашей лошади совпали со следами той, на которой ехал грабитель!

– Что? – он наклонился вперед. – Да почему же вы раньше-то не сказали? Да, я ездил в Техас на серой, но не на этой. Сегодня я первый раз сел на нее, хотя она стояла в коррале за салуном уже месяца два.

Боудри вынул из кармана письмо, адресованное Уайли Мартину, которое нашли у банка после ограбления.

– Это письмо обронил убийца. Оно адресовано вам.

– Да, – согласился Трейвис, – это мое письмо. Но я не припомню, когда видел его в последний раз.

– Насчет лошадей в коррале… Кто-нибудь, кроме вас, ездил на них?

– Полгорода. У меня по меньшей мере с дюжину голов. Мои ребята часто берут их, когда им требуется свежая лошадь, но точно так же – многие в городе, хотя я не представляю, чтобы ктонибудь взял оттуда лошадь и поехал на ней в Техас!

Чик отодвинул стул.

– Пусть это вас не беспокоит, Трейвис, и оставьте эту телеграмму себе. В Техасе вас не разыскивают, а за других я никого не арестовываю. Было несколько вопросов, которые мне хотелось прояснить. Теперь я знаю ответы.

Он встал и обежал глазами комнату.

Эрланджер стоял у бара, наблюдая за ним. Бонелли оставался за своим столом, но теперь он казался обеспокоенным. Затем дверь открылась, и вошел Джед Чепин. С ним был Баффало Бартон.

– Текс, – сказал Чепин, – мне надо поговорить с вами!

– Позже, – ответил Боудри, – сейчас у меня есть работа.

Бонелли что-то вынул из кармана, посмотрел в руку и бросил содержимое в рот.

– Бонелли, я техасский рейнджер. Я арестовываю вас за ограбление банка в Пекосе и убийство двух человек!

Бонелли поднялся.

– Это чепуха! Все улики показывают на Трейвиса! Или Мартина, если он хочет называть себя так! У вас нет ничего против меня!

– Вы ошибаетесь, Бонелли. У меня есть все, что нужно, хотя вы изо всех сил пытались навести подозрение на Трейвиса и тем самым убрать единственного человека, которого боитесь. Вы ехали на одной из его лошадей, чтобы след привел к нему.

Бонелли пожал плечами с явным безразличием.

– Докажите! Мои люди присягнут, что я не выезжал за пределы штата, и у вас нет улик, которые связали бы меня с Техасом!

– Бонелли, несколько дней назад я обратил внимание на одну вашу привычку. Вы жуете семена, как индеец зуни. Вы и теперь их жуете. Вы жевали их сегодня вечером, когда я разговаривал с вами на улице, и вы жевали их в Пекосе, когда ждали возле банка. Это не часто встречающаяся привычка, Бонелли.

– Это не доказательство. Это совсем не доказательство!

– Этого для меня достаточно, чтобы попросить вас снять рубашку. В Пекосе в коррале вы помылись до пояса, и люди заметили татуировку у вас под сердцем. Это будет доказательством, Бонелли?

– Не грабил я никакого банка!

– Снимите рубашку и докажите. Если у вас нет татуировки, я не только извинюсь перед вами, но и поставлю выпивку всем присутствующим.

– Ладно! Я докажу, что вы не правы! – Его рука поднялась к пуговицам рубашки и тут же упала на рукоятку револьвера.

Оружие он выхватил быстро, потому что когда потянулся к пуговицам, рука его уже двигалась и была в нескольких дюймах от кобуры, но Боудри ожидал этого, и пламя из его револьвера прорезало воздух на мгновение быстрее.

Почти в эту же секунду Трейвис выстрелил над столом, кинув Эрланджера на стойку бара. Колени Джеффа подогнулись, и он упал, но Боудри смотрел на Бонелли.

Тот все еще стоял, его губы скривились в гримасе усмешки.

– Наверно, я для этого не гожусь… для этой самой игры. – Он осел на пол и упал лицом вниз.

Боудри перевернул его.

– Я знал, что это были вы, – сказал он. – Знал.

– Не жалеете?

– Жалею об одном – что вы повернули на своей тропе не в ту сторону.

– Да. – Бонелли смотрел вверх, в темноту, сгустившуюся у потолка. – Наверное, так. У меня было маленькое ранчо в Техасе. – Он хотел еще что-то сказать, но хотя его губы шевелились, слов не было.

Боудри встал, оглядел комнату, затем подошел к столу Трейвиса и сел.

Чик взглянул на тело Эрланджера.

– Спасибо, – сказал он, затем добавил: – Бонелли выдал себя раньше. Он сказал, что я узнаю следы серой лошади Трейвиса, если увижу их, но единственная причина, по которой он мог знать, что я пришел по следам серой, – это увидеть меня на тропе. Он считал, что я попал сюда, идя по вашим следам, потому что ваши и его следы часто пересекались. Хороший следопыт может многое рассказать о человеке, которого преследует. Вы ехали как человек с чистой совестью, а Бонелли много раз останавливался посмотреть, нет ли погони, и вообще держался скрытых мест.

– Об этом я и хотел вам рассказать, – сказал Чепин. – Я нашел человека, который видел, как Бонелли взял ту серую из корраля. – Он посмотрел на Трейвиса и на Боудри. – Эми ждет на улице, Текс.

Боудри вышел. Эми сидела на повозке.

– Я рада, что у вас все в порядке, – сказала она. – Теперь вы знаете, почему я не могла рассказать вам об Уайли Мартине.

– Кажется, все его любят, – согласился Боудри. – И, по-моему, он единственный человек, стоявший между бандой Бонелли и еще более крупными неприятностями для города.

– Не только поэтому, Текс. Он мой дядя. Понимаете, имя моей матери было Бэрк, а моего дядю зовут Роберт Джей Бэрк. Он пользовался любым именем, когда преследовал Фоксов, а когда впервые появился здесь, его знали, как Трейвиса. Он оставил себе это имя.

Эми взглянула на Чика.

– Вы собираетесь принять папино предложение? Ему и в самом деле нужна помощь.

Боудри покачал головой.

– У меня слишком много дел в Техасе, к тому же по характеру я, наверное, перекати-поле.

– Вы всегда можете вернуться, Текс. – Затем она сказала: – Мне, наверное, не следует вас так называть. Говорят, вы Чик Боудри. – Она рассмеялась. – Как вас угораздило получить имя Чик?

Он улыбнулся.

– Меня зовут Чарльз. Вообще-то всех Чарльзов зовут Чак, но в нашей школе уже был Чак. Он был больше меня, поэтому меня прозвали Чик4. – Он тоже засмеялся. – Я не возражал.

В отеле он начал думать об Эми. Если он останется, поработает на ранчо ее отца, а там…

Поставить клеймо

Боудри въехал во двор ранчо на закате, и крупный мужчина, стоящий в дверях, поднял руку в приветствии.

– Слезай с коня и отдохни! Издалека?

– Из Форт Гриффин. У вас найдется ужин?

Двое ковбоев, сидящих на ступенях барака, внимательно смотрели на него.

– Это ведь ранчо "О-О"? – спросил Чик.

Мужчина сошел с крыльца. Он был небрит, губы у него были тонкими и жесткими. Чик Боудри старался не поддаваться эмоциям, но к этому человеку трудно было испытывать добрые чувства.

– Ты рейнджер?

– Да. Зовут Чик Боудри.