Макс Брэнд - Семь троп Питера Куинса
К прибывшему подошел высокий стройный малый с гибкой изящной фигурой танцора, одетый в расшитую золотыми галунами куртку и украшенные серебристыми ракушками брюки. Это был не кто иной, как Гильермо Суаве, иначе Нежный Уильям, правая рука Тигра. Гильермо всячески старался показать мягкость в обращении, оставляя крайности на особый случай. В пылу боя он истерично вопил, пел, рыдал и дрался как безумный или пьяный, но обычно выглядел нежным и ласковым, словно девица. Его боялись даже больше, чем самого Тигра, потому что своей жестокостью он прославился во всех концах этого горного края.
— Итак, — опершись на камень и одаряя улыбкой гостя, начал он, — у тебя снова неприятности и ты явился за помощью?
— Нет, сеньор! — воскликнул тот.
— Нет, — констатировал Гильермо, слабой улыбкой давая понять окружающим, что он пока лишь вызывает гонца на разговор.
— Я пришел с важным известием для Тигра.
— Ну, тогда хорошо.
Никто вокруг, даже Тигр, не пошевелился.
— Иногда даже Тигру приходится ходить голодным, если не удается найти упитанного оленя, не так ли? — ухмыльнулся гонец.
— Бывает, — кивнул Гильермо.
— Но больше ему не придется голодать.
— Ну?
— Это говорю вам я! Люди сошли с ума. Они сами бросаются ему в когти.
— Что ты имеешь в виду?
— На холме за городом сидит человек и ждет, когда к нему явится Тигр.
— Вот как? Ждет Тигра?
Все до одного сели и возрились на гонца. Бандиты в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет; разных национальностей — от черных до белых; преимущественно в мексиканских одеждах, но со многими вариациями; гладко выбритые и бородатые; голубоглазые и черноглазые. Правда, пребывание в этих краях стерло различия между ними, и все они теперь походили друг на друга. Опасности, трудные дороги, горное безмолвие наложили на всех одинаковый отпечаток. Укрывшись в тени, они ждали конца загаданной загадки.
— Он не уходит! — крикнул прибывший. — А в отдалении сидят сотни людей и с нетерпением ждут, когда явится Тигр и среди белого дня произойдет убийство.
— Что это за сумасшедший? — спросил Гильермо, когда стихли удивленные возгласы.
— Гринго.
Поднялся Ранхель Вериал. Если Гильермо можно назвать в стае пумой, тогда Ранхель явно напрашивался на медведя. Маленькая голова на широких мускулистых плечах. Длинные, тоже мускулистые руки. Он выглядел неуклюжим, но в действительности обладал молниеносной звериной реакцией. А как известно, человеку не по силам тягаться в проворстве с диким зверем. Ранхель Вериал и являл собой образец такого дикого зверя. Одна деталь не позволяла ему стать столь знаменитым воином, как сам Тигр, а именно маленькие круглые черные глазки. Они выдавали ограниченные умственные способности этого амбала. Вообще-то если бы он освободился от бремени преклонения перед вожаком, то спокойно мог бы одолеть даже Тигра. Но Тигр подавлял его своей непоколебимой уверенностью и непостижимой способностью держать людей в руках. Стоило Тигру чуть повысить голос, как Ранхеля бросало в дрожь. Правда, на этот раз разговор шел об обычном деле — какой-то нахал осмелился бросить вызов, — и посему Ранхеля переполняла злоба и желание наказать наглеца. Он машинально потянулся к рукоятке револьвера, потом схватился за нож.
— Могу назвать имя этого человека, — приподнявшись на локте, отозвался Тигр. Снова раздались удивленные возгласы. — Умеешь читать? — спросил Тигр.
— Нет.
— Вот его имя. — И Тигр нацарапал на песке: «Питер Куинс». Вслух сказал: — Опиши мне его.
— Он бледнолицый, сеньор.
— Какие глаза?
— Голубые.
— Волосы?
— Желтые, как золото!
— Как у девки! — заржал Ранхель Вериал.
— Чушь! — крикнул Тигр. — Глупости говоришь, Ранхель!
Все застыли в изумлении. Если нельзя свободно насмехаться над врагом, куда же дальше?
— Если бы он не вызвал первым Тигра, — заявил Ранхель, — уж я бы с ним потолковал!
— Я не пойду!
Новый удар грома. Соратники переглянулись.
— Тогда пусти меня, — решительно потребовал Ранхель.
— Да он разорвет тебя на куски.
— Я притащу его уши. Если даже Тигр его боится…
Вожак глухо зарычал.
— Боится? — прогремел он. — Кто сказал, что я кого-нибудь боюсь?
Ранхель съежился.
— Тысяча извинений, — пробормотал он.
— Смотрите! — прогрохотал Тигр, поднимаясь на ноги. Он был очень высок. Возвышаясь над самыми рослыми сообщниками, обежал своими светлыми глазами их лица и увидел, что они подозревают его в трусости, раз он не принял вызов этого гринго. Бандиты поеживались под его красноречивым взглядом. — Гильермо! — приказал он. — Прочти, что я написал. Как зовут гринго?
— Питер Куинс, — ответил Гильермо.
Окружающие удивленно ахнули. Гонец же испуганно и изумленно воскликнул:
— Ничто не спрячется от глаза Тигра! Истинная правда. Имя того человека — Питер Куинс.
— И я прошу всех моих добрых друзей держаться от него подальше, — грозно предупредил Тигр. — На свете есть только один живой человек, который может одолеть его, и этот человек — я! Ранхель Вериал, запомни мои слова. Если ты пойдешь на него, от тебя ничего не останется. — Тигр повернулся к гонцу: — Хотя я и без тебя все знал, однако рад, что ты сразу пришел ко мне. Вот кое-что для тебя, и если когда-нибудь что-то случится в семье, я тебя не забуду!
Он достал из кармана и открыл пухлый кошелек, набитый туго свернутыми бумажками. Выбрав купюру покрупнее, вручил раскрывшему от изумления рот гонцу.
— Адиос, — произнес Тигр, и тот, пятясь будто перед лицом сиятельной особы, удалился.
Однако он невольно нанес первый удар по престижу Тигра. До этого дня никто не слыхал, чтобы вожак уклонился от выяснения отношений с кем-либо. А теперь, когда, не важно, из каких соображений, он отказался от схватки, сдержанные взгляды говорили лишь об одном — его сообщники мечтали о том дне, когда даже Тигр постареет или оступится и упадет. И когда такое случится, каждый считал себя вправе занять его место.
Честолюбивые мысли особенно одолевали Ранхеля Вериала. И, отойдя в сторонку некоторое время спустя, он еще больше преисполнился решимости достичь замаячившей впереди цели. Предположим, что он бросит вызов человеку, которого остерегается сам вожак? Предположим, что он одолеет этого гринго… Что станут думать его дружки, когда он со славой вернется в шайку?
Планы в голове Ранхеля Вериала, как всегда, крутились медленно, но после полудня он окончательно решился, а когда стало темнеть, исчез из лагеря. Об этом донесли Тигру, но тот только пожал плечами:
— Отправился за смертью. Месяц назад я бы еще пожалел, но с тех пор Ранхель слишком разжирел, чтобы ждать от него пользы. Значит, быть по сему!
