Макс Брэнд - Семь троп Питера Куинса
— До чего прекрасно! — воскликнула Роза, подходя поближе. Наконец встала рядом, любуясь отливавшими золотом кудрями. — Пока поете, мамочка, чтобы не прерывать, не войдет. Не останавливайтесь, дон Питер!
И, предупреждающе подняв пальчик, она быстро наклонилась, и Питер ощутил, как его лба коснулись теплые губы. Песня Питера Куинса дрогнула как пламя свечи на ветру, но не затихла совсем и снова набрала силу. Теперь он пел, глядя прямо в глаза наклонившейся к его лицу Розе.
— Если остановитесь, — снова шепнула девушка, — если остановитесь, вернется мама. Не смейте останавливаться, дон Питер!
Красотка наклонилась снова, но, когда выпрямилась, Куинсу показалось, что за дверью кухни мелькнула большая неясная тень. Всего мгновение — и рука, прекратив щипать струны, незаметно опустилась на рукоятку револьвера. Чтобы скрыть отсутствие аккомпанемента, он запел еще громче. Затем, отодвинув Розу левой рукой в сторону, вскинул оружие.
Он не опоздал ни на секунду. Ибо за дверью, маячила крупная фигура человека, а на фоне маски, скрывавшей его лицо, поблескивал ствол револьвера на изготовку. Пуля незнакомца прожужжала над самой головой Питера, но сам незнакомец отлетел назад, будто сбитый невидимой рукой, и исчез из поля зрения.
Эхо выстрелов заглушил пронзительный визг Розы, пытавшейся удержать рванувшегося к двери Питера.
— Он притворяется! — кричала она. — Ждет тебя там… это Ранхель Вериал… Ранхель Вериал!
— Ждет, — подтвердил Питер, — с пулей в сердце.
Высвободившись из, рук девушки, он шагнул вперед. В этот момент дверь из жилой половины с треском распахнулась, и кухня наполнилась людьми. Они вслед за Куинсом бросились наружу, и их удивленным взглядам предстала могучая фигура с раскинутыми руками. Гигант, задыхаясь, последним усилием сорвал с лица маску. Да, все узнали Ранхеля Вериала, и он уже отходил.
Кто его убил? Да и возможно ли такое, что Вериала больше нет в живых? Правда ли, что эти открытые глаза ничего не видят? Питер удивленно разглядывал лицо бандита. Хотя он и дрался и убивал прежде, ему не доводилось видеть, как таинственно иссякает поток жизни и воцаряется вечное молчание. Слышал, как позади него Роза с неизбежными прикрасами распространялась о его геройском подвиге.
— До меня донесся еле слышный звук, — объясняла она, — я страшно испугалась. Вся закоченела, будто зимой. Обернулась и увидела в вентанне лицо в маске и широкие плечи. Поняла, что это Ранхель Вериал. Я никогда его не видела, но ни секунды не сомневалась, что это он. О нем ведь много рассказывали. Кто-то утверждал, что руки у него как передние лапы у пумы. Я так сразу и подумала, как поглядела на него.
Он целился из револьвера, потом повернулся и выронил его. Тут я закричала. Уверяю вас, сеньоры, дон Питер в это время сидел на стуле, играл на гитаре и пел. Ведь вы все слышали, что он пел до последнего момента.
Сеньоры, он увидел опасность, только когда я вскрикнула, и только тогда повернулся на стуле, выхватил револьвер и выстрелил — тогда, сеньоры, когда этот ужасный Вериал уже целился в него! Но убитым оказался Вериал. Мне даже подумалось, что его поразило молнией с неба. Я боялась, что дону Питеру крышка!
Глава 19
НЕМАЯ УЛИКА
Питер понимал, что ему невероятно повезло, и его победа выглядела чудом и без домыслов Розы. Но она, как свидетельница, неопровержимо представила дело таким образом, что, застигнутый врасплох, он уничтожил грозного врага одним небрежным движением руки. По толпе пробежал приглушенный шум голосов:
— Так вот почему Тигр не захотел с ним встретиться! Он и вправду его боится! Испугался! Тигр испугался и послал вместо себя Вериала!
Такое объяснение показалось правдоподобным даже Питеру, хотя, вспомнив выражение лица могучего всадника, стрелявшего в него во внутреннем дворике постоялого двора, он подумал, что этому человеку страх абсолютно неведом. А пока весь городок считал его героем. Люди глядели на него с почтением, смешанным со страхом. Даже в глазах Розы, начинавшей верить в многократно рассказанную ею самой историю, он больше не выглядел обыкновенным симпатичным ухажером, а представлялся знаменитым убийцей.
Когда ночью он вернулся к себе в номер, в дверь постучали, и, открыв ее, он увидел физиономию Хуана Гарьена. На этот раз шустрый на язык мошенник на время забыл о развязных манерах.
— Это правда? — Вот и все, что он произнес, запинаясь. — Правда?
— Заходи, Хуан, — потешаясь над его растерянным видом, пригласил Питер. — Ты о чем?
— С вами случилось сегодня что-нибудь еще? — изумленно раскрыл рот хитрый пеон.
— Да ты о чем, Хуан?
— Об убийстве Ранхеля Вериала.
— А-а, ты об этом?
Хуан слабо улыбнулся, принимая шутливый тон Питера, у которого, ей-богу, нет ни времени, ни желания отвлекаться на пустяки.
— Именно об этом. Ради Всевышнего, сеньор, вам что, каждый день приходится убивать по Вериалу?
— Нет, только по праздникам, Хуан.
— Но все произошло именно так, как рассказывает девушка? Что вас застали врасплох… и вы сидели спиной?
— Если хочешь, верь.
— Но можно ли верить? Скажите мне лишь одно, сеньор…
— Хоть тысячу, если угодно.
— Он достал револьвер раньше вас?
— Да, Хуан.
Гарьен перекрестился:
— Так приятно видеть вас в живых, сеньор. Если бы кто другой, а не Вериал…
— Ну?
— Но прежде чем я умру от любопытства, ответьте: неужели Тигр избегал сегодня встречи из страха?
— У меня нет желания читать мысли Тигра, — отрезал Куинс, — но когда встречу негодяя, то намерен привязать его к кактусу и как следует выпороть.
К удивлению Питера, Хуан не только не рассмеялся, даже не улыбнулся в ответ на эту нелепую шутку. Наоборот, широко раскрыв глаза, согласно закивал, будто полностью уверен, что именно так и будет.
— Вот что, — вдруг заявил Гарьен, — в таком случае я должен передать вам письмо.
С этими словами он достал из внутреннего кармана сложенный пополам кусок кожи, очевидно служивший ему бумажником, извлек оттуда конверт и вручил Питеру. Конверт из белой плотной бумаги, без единого пятнышка, будто его и не касалась рука отправителя. Имя Питера Куинса выведено удивительно изящным почерком. Почтовая марка отсутствовала.
— От кого? — спросил Питер.
— Имя отправителя внутри, сеньор. Мне не позволено говорить на эту тему.
Питер настороженно поглядел в лицо мошенника. Потом вскрыл конверт. В послании говорилось:
«Вторник, утро. Из Каса-Монтерей.
Сеньору дону Питеру Куинсу».
«До чего же глупо выглядят эти титулы, — подумал Питер, — особенно перед таким именем, как мое!»
