Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит
За углом обнаружилось нечто, чего я не ожидал увидеть в столь убогом доме: ватерклозет с унитазом и раковиной. И это был не просто сюрприз, а настоящее благословение, потому что природа звала меня уже так громко, что впору оглохнуть. Я положил Зеленщика на стол и скользнул внутрь.
Однако закрыть за собой дверь не мог, иначе в крошечной каморке наступил бы полный мрак и мне пришлось бы целиться вслепую. Зажигать же спичку и проверять, достаточно ли осталось газа, чтобы поджарить нас, не хотелось. Поэтому пришлось попросить Диану ненадолго отвернуться и зажать уши, пока я сделаю свои дела.
– Не волнуйтесь, Отто, – отозвалась она из соседней комнаты. – Я выросла среди мужчин, и большинство из них вели себя далеко не настолько по-джентльменски. Уверяю вас, я наслушалась достаточно и смущаться не собираюсь. Знаете что? Отныне вы оба можете не стесняться меня и делать свои дела, ругаться, рыгать, пукать и ковырять в носу, когда приспичит. И не нужно постоянно извиняться.
– М-м… а есть ли все же что‑то недозволенное? – едва выговорил я, с трудом подобрав отпавшую челюсть.
– Кто‑нибудь из вас жует табак?
– Нет, мисс, – еле слышно отозвался мой братец; я заподозрил, что он заполз под кровать, чтобы тихо умереть там от смущения.
– И хорошо. Вот уж действительно омерзительная привычка.
Несмотря на разрешение Дианы вести себя сколь угодно бестактно, я все же дернул цепочку бачка, прежде чем освободиться от утреннего кофе. Справляя нужду, я заметил мусорное ведро, притаившееся в тени под раковиной рядом с унитазом. Сверху была мятая газета, но лежала она как‑то слишком аккуратно. Опорожнившись, я застегнул штаны и наклонился ближе.
Газету скомкали таким образом, чтобы тщательно прикрыть сверху содержимое ведра. Вытащив ее, я увидел, что именно она закрывала: осколки раскрашенного фарфора. Из-под самого большого из них торчал кусочек не то темной резинки, не то веревки. Я подался вперед и ухватил эту штуковину большим и указательным пальцами.
На ощупь она оказалась неожиданно хрупкой, и я увидел, что на другом конце болтается что‑то большое и округлое. Уже почти поднеся находку к лицу, я понял, что это такое.
Не знаю, как поступит человек, потянувший за хвост пресловутого тигра. Но могу точно сказать, что неизбежно сделает тот, кто поднял за хвост скорпиона.
Он заорет.
Глава двенадцатая
Тварь, или В квартире Чаня обнаруживается еще один труп
– Что? Что? – В кухоньку с криком вбежал Старый.
– Вот! Вот! – заорал я, выскакивая из ватерклозета как ошпаренный.
– Ба! Это же…
– А что же еще!
Диана протиснулась в кухню за спиной брата.
– Не подходите, мисс, – предупредил я, тяжело дыша от пережитого ужаса. – Это…
– Я знаю, что это такое. – Наша спутница подалась вперед и прищурилась. – Только он, похоже, мертвый.
Действительно, скорпион лежал на том же месте, куда я его уронил.
Лежал совершенно неподвижно. На спине.
Мой брат осторожно приблизился и присел на корточки рядом.
– Угу. Дохлый. – Густав взглянул на меня: – Похоже, ты испугал его до смерти своим воплем.
– Так ему и надо. Гадкий сукин сын первый начал.
Старый осторожно поднял тварь за клешню и поднес к глазам. Если скорпионы умеют прикидываться мертвыми, этот только что подобрался достаточно близко к лицу брата, чтобы ужалить его прямо в нос.
Но все было без обмана. Наоборот, скорпион казался таким неестественно застывшим, что я засомневался, был ли он когда‑то живым.
Все скорпионы, которых я встречал – и от которых убегал, – были коричневато-желтыми, чтобы затеряться среди песка и камней в пустыне. Но тот, которого держал Густав, был не только вдвое больше, но и в десять раз темнее. Такой затеряется разве что в ночном кошмаре.
– Он вообще настоящий? – спросил я.
– Угу, – ответил Старый. – Но его высушили. Осталась одна шкурка. – Он протянул трупик мне: – Хочешь посмотреть?
– Насмотрелся уже. А трогать его мне не хочется.
– Позволите? – Диана шагнула вперед и, не дожидаясь ответа, выхватила тварь у Густава из пальцев. – Не похож на скорпионов, которых я видела, – проговорила она, держа его за хвост туловищем вверх, как засахаренное яблоко на палочке.
– И многих вы видели? – поинтересовался мой братец.
– Достаточно. Было время, когда каждый раз приходилось проверять туфли, прежде чем надеть. – Она вернула Старому скорпиона. – И что, по-вашему, это значит?
– Может, кто‑то пытался натравить его на Чаня, – предположил я. – Но тварь сдохла от газа.
Старый покачал головой:
– Он не просто дохлый, он засушенный, забыл? От газа такого не будет.
– Тогда, может, это и есть Хок Гап, о котором твердил разносчик. Может, он вовсе не про черную птицу говорил, а про черного скорпиона.
Диана сложила руки над головой и помахала пальцами, изображая торговца капустой в проулке:
– Это, по-вашему, скорпион?
– Ладно, тоже не подходит, – уступил я. – Тогда как вам такое: скорпион тут вместо тех пяти апельсиновых зернышек из рассказа про Холмса. Помнишь, брат? Как он назывался?
– Ты про «Пять зернышек апельсина»? – вздохнул Густав.
– Да, точно. Так вот, может, у нас тут то же самое. Угроза. Только не от Ку-клукс-клана, как в рассказе дока Ватсона. А от тонгов.
Мне показалось, что столь прекрасных версий я никогда еще не выдвигал, но Старый лишь отмахнулся, словно из труб снова завоняло газом.
– Я скажу тебе, что это значит. – Он слегка встряхнул тварь. – Это значит, что у Чаня в сортире был дохлый скорпион. И ничего больше, пока не соберем больше данных. А теперь… где ты его нашел? Не сидел же он в сральнике, читая газету. – Он кинул быстрый косой взгляд в направлении коленей Дианы: – Как вы просили, я не извиняюсь за свои слова.
– Я заметила, – кивнула мисс Корвус.
Тем временем я приблизился к двери в сортир и указал на мусорное ведро под раковиной:
– Вон там лежал. Мне показалось, что кто‑то попытался прикрыть ведро сверху газетой, ну я и полез посмотреть. Нашел нашего черныша в осколках битой посуды или вроде того.
– В осколках битой посуды?
Брат оттолкнул меня в сторону, опустился на колени перед мусорным ведром и вытащил ярко раскрашенные фарфоровые черепки. Разбили явно не тарелку: слишком много выпуклостей и изгибов.
Густав начал копаться в осколках свободной рукой – похоже, его больше всего интересовали мелкие кусочки и пыль на дне ведра.
– Что‑то совсем не похоже на посуду. Больше похоже на… ба!
Он вытащил из ведра кружок размером с серебряный доллар – почти весь чисто белый, но с разноцветными пятнышками в
