Чаща - Джо Р. Лансдейл
– Думаешь, так будет правильно? Заявиться без спросу?
– Может, и нет, – ответил он, – но так мы и сделаем. И вот еще что. Я знал, что нас ждет, и продал весь свой скот, оставил только двух мулов, в придачу мул твоего отца, а у тебя теперь договоры на оба участка, в банке Сильвестера. С этой оспой слишком много суматохи, и я рассудил, что не стоит оставлять бумаги в местном банке. И уладил все с законником по имени Коутон Литтл. Он должен продать землю по честной цене, а деньги отдать вам двоим. Понятно, за вычетом его комиссионных. Не знаю, быстро ли он управится, но мой участок стоит хороших денег, если город оживет, а так оно и будет. Да и ваша земля будет в цене, когда оспа уйдет и про умерших забудут. Вы все уразумели?
Мы ответили, что все поняли, правда, Лула снова улетела, что твой воздушный шар. Надо заметить, она всегда была странной, ее занимало, отчего так выглядят облака или почему цвет зеленый, а не другой, и объяснения вроде «так Господь рассудил» ей не годились. Будто она доискивалась до некой подлинной сути. Как говаривал дед, попадись ей дыра в земле, то уж в той дыре непременно кто-то должен сидеть, и забрался туда не просто так, пусть даже теперь никого не видать. И ни за что она не признает, что в дыре может быть пустота, а случись там кто-то, так забрался он без всякого повода.
«Берегись баб, что до всего должны докопаться», – заключал он.
Дальше дед залез в карман и вытащил бумаги, со словами:
– Вот все, что потребуется для земельных дел.
– Не знаю, вернусь ли назад, как доберусь до Канзаса, да и ты можешь там задержаться, но для дел с законником существует почта.
Я взял бумаги, сложил их и засунул поглубже в карман.
– Запомни, это очень важные бумаги, – сказал он.
– Запомню, – ответил я.
– Бумаги записаны на каждого из вас, и случись кому быть убитым или умереть, все переходит к другому. А убьют обоих, ну, если я к тому времени буду жив, все отойдет мне, а уж умрем все, достанется Тесл, хоть подумывал я в таком разе отписать все одной из городских церквей. Да там одни баптисты, провались они. Были мысли открыть на своей земле методистский приход, но тому не бывать. Уже духу не хватит, даже если бы я не уехал. Так что, Джек, оставляю тебя душеприказчиком. Лула получает долю от продаж любой собственности, но распоряжаться тебе, раз ты старший, и мужчина, или таковым станешь.
Знаю, может показаться, что я принял все очень легко, даже смерть родителей, но, уверяю, это не так. Предчувствия того, что случится, являлись за несколько дней, и, если счесть, сколько вокруг было смертей, я перенес все лучше, чем случись увидеть их мертвыми без какого-то повода. Скажу больше, мы заранее отложили кое-какую чистую одежду на случай, если они не выберутся. Просто чтобы снаружи дома было что-то, не зараженное оспой. И теперь понимаю, что одежда оставалась в сумках, которые дед уложил в дорогу вместе с другими пожитками. Просто завернул в простыни и упрятал поглубже. Кто-то счел бы это суровым, но дед был практичным человеком.
Но в глубине души, так же, как и Лула, в чем я абсолютно уверен, да и дед, я старался и рассудком, и сердцем смириться с тем, что родителей отняли так беспощадно. Мне хотелось плакать, но все мои слезы точно уже высохли. Думаю, с Лулой было то же. Уж такие мы, Паркеры, уродились. Принимаем все как есть. По крайней мере, снаружи. Правда, поскреби нас немного, и сырость сразу вылезет наверх. Как бы каменные люди, но начнешь плакать, и слезы польются рекой, так что готовься к потопу и загружать каждой твари по паре.
Ну, стало быть, сидели мы в тарахтящей повозке, будто пыльным мешком ударенные. Сзади плелся папашин мул. Лула свернулась на подстилке, а я сидел рядом с дедом, который подгонял мулов, можно сказать, нежно, не то что обычно. Так-то он крыл их почем зря самыми последними словами, но без всякого умысла. Такое обращение для мулов в самый раз, они все понимают и не в обиде. Ведь мулы куда умнее лошадей. Возьми двух лошадей, у них мозгов меньше, чем у одного старого мула, а брань их только нервирует.
– Вот, что я думаю, – сказал дед. – Я могу отлучиться на пару дней, чтобы посадить вас на поезд в Тайлере, а оттуда вы прямиком попадете в Канзас. Как найти Тесл, я вам подскажу, но не помешает самим спросить дорогу, а то я не очень помню, где ее дом. Сам доберусь на повозке, по пути надо кое-куда заглянуть. Тем более что это, похоже, последняя моя поездка. Да и три билета покупать слишком накладно.
Признаться, и два билета для него были роскошью. Па всегда говорил, что дед такой скупердяй, что, случись ему моргнуть, кожа на конце сморщится. Мама говорила, что бабушке частенько хотелось какую-нибудь безделушку, но не было случая, чтобы он что-нибудь ей купил. Свое добро он содержал в полном порядке, и ему нечасто требовались замены – некоторые купленные им уже пользованные инструменты выглядели лучше, чем новые, так он их надраивал. А любые покупки, кроме рабочих инструментов и еды, дед считал лишними. Это касалось и новых шляпок или платьев, которые нравились бабушке. Что до билетов, похоже, он рассудил так: два билета на поезд все же лучше, чем тащиться с нами все дорогу до Техаса и лишить себя удовольствия от приятного спокойного путешествия в собственной компании.
– Может, все-таки написать ей? – спросил я, продолжая думать о Тесл. – Предупредить, что мы едем.
– Пока сочиню письмо и оно дойдет, вы двое уже можете помереть от оспы. Нет, сэр. Ты и твоя сестра отправляетесь сегодня.
– Ясно, сэр, – ответил я.
– Еще несколько дней назад они были здоровы, – сказала Лула. Слова выходили с трудом, точно семечко из незрелого граната.
– Так уж оно устроено, – ответил дед. Теперь, сидя рядом с ним на облучке, я ощутил, как он вздрогнул. И это был единственный признак, что вся наша история его проняла. Для человека, который хоронил детей, читал над ними молитвы, убивал животных на пропитание, повидал смерть среди
