Луис Ламур - Чик Боудри – техасский рейнджер
Почти все население Меските, которое составляло триста пятьдесят два человека, собралось на улице рядом с танцевальным залом, служившим одновременно и залом суда. Никто из собравшихся не видел, как вчера поздней ночью в город въехала повозка. Поклажу сгрузили в заброшенной конюшне, и Чик остался сторожить ее.
Видевшие Боудри перед конюшней удивлялись, что делает здесь этот человек в черной шляпе с низкой тульей и двумя револьверами на оружейном поясе. К нему присоединился худощавый рыжеволосый ковбой, который тоже стал охранять конюшню.
Костлявый судья Эрни Уолтерс, судья милостью Ниро Татума и еще двух крупных землевладельцев, объявил о начале заседания. Как всегда, заседания шли вне всякой процедуры и в основном зависели от знания законов судебными властями или от отсутствия оного.
Клод Баттен, обвинитель, представлял суду дело против Петтибона.
Уолтерс ударил в гонг и строгим взглядом оглядел зал.
– Если кто-то тут вздумал устроить суд Линча, то пусть выкинет это из головы. Петтибона ждет справедливый суд, суд закона, а уж потом мы его повесим. Объявляю заседание открытым!
Начал Баттен:
– Ваша честь, господа присяжные и публика, суд собрался, чтобы выслушать показания и вынести приговор этому никчемному воришке Джошу Петтибону, который обвиняется в отравлении великолепной вороной кобылы нашего хорошего друга и примерного гражданина Ниро Татума. Петтибон уже сидел год в тюрьме за преступление против Багса Татума, брата Ниро. Освободившись, он приехал сюда, отхватил кусок земли рядом с владением Ниро Татума и ждал своего часа, чтобы расквитаться. Он отравил лучшую племенную кобылу, какую только можно найти отсюда до Сан-Антонио!
Сверкающим взором он оглядел собравшихся, остановившись на мгновение на бесстрастном лице Чика Боудри – единственном незнакомом лице в зале.
– Фосс Дил! – приказал Баттен. – Выйдите сюда!
Дил вышел и сел на свидетельское место. Он причесался, пригладив смоченные водой волосы, однако побриться не удосужился. Его жестокие голубые глаза остановились на Петтибоне.
– Фосс, расскажите суду, что вы видели.
Дил откашлялся.
– Я ехал искать отбившийся скот и видел, как Петтибон отравил моргановскую кобылу Татума. Он дал ей яд, и через несколько минут лошадь упала и померла!
В зале суда послышался шум.
Баттен оглядел присутствующих.
– Слышали? По-моему, этого достаточно! Судья, предлагаю передать дело на обсуждение присяжных!
– Одну минуту, ваша честь!
Боудри встал. Уолтерс, Баттен и Татум давно обратили внимание на худощавого молодого человека с твердым выражением лица и ломали голову, кто он, поскольку чужие редко заезжали в Меските. Городок лежал в стороне от главной дороги, и они не ожидали, что кто-нибудь вмешается в их дела. До сих пор им легко удавалось проделывать подобные штучки.
– Кто вы? Какое вы имеете право прерывать заседание?
Боудри улыбнулся, улыбка осветила его лицо и сразу расположила к нему присутствующих.
– В этом деле, ваша честь, я выступаю в роли защитника. Вы говорили, что суд над Петтибоном будет справедливым. Если это правда, то ему надо дать возможность высказаться, а адвокату – опросить свидетелей и, возможно, представить доказательства его невиновности.
Уолтерс в нерешительности посмотрел на Ниро Татума. Татум сказал, чтобы заседание прошло как положено, однако в незнакомце было что-то такое, что обеспокоило судью и подсказало, что в судебных разбирательствах он не новичок.
– Что он еще может сказать? – зашумел Баттен. – Фосс Дил видел, как обвиняемый отравил лошадь!
– Это еще вопрос. Он видел, как кобыле давали яд?
– Мы не обязаны слушать все, что вы надумаете высказать, – сказал Уолтерс. – Садитесь!
– В таком случае, джентльмены, я вынужден написать подробный рапорт о данном разбирательстве и направить его губернатору Техаса!
– А? – Уолтерс испуганно встрепенулся. Губернатор был силой, хотя и далекой, но внушавшей благоговейный трепет. Он взглянул на нахмурившегося Ниро Татума.
– Собственно кто вы такой, молодой человек?
– Меня зовут Чик Боудри. Я – техасский рейнджер.
Если бы в зале взорвалась бомба, она произвела бы меньший эффект. Татум поймал взгляд Уолтерса и кивнул головой. Клод Баттен сел, с беспокойством глядя на Фосса Дила. Прокурор с самого начала возражал против суда, но не из принципа, а потому, что дело было шито белыми нитками. Он ни на секунду не обольщался насчет Фосса Дила и не верил в это смехотворное подобие процесса. Уже не раз он пытался растолковать Татуму, что время произвола прошло.
– Ладно уж, – проворчал Уолтерс, – допрашивайте свидетеля.
Боудри подошел к Дилу, который смотрел на него с вызывающим презрением.
– Какой это был яд? – спросил Чик.
– А? Что вы сказали?
– Я спросил, каким ядом он отравил лошадь?
– Откуда я знаю? Я с ним рядом не стоял.
– Откуда же вы знаете, что это был яд?
– Ну уж яд-то я сумею различить!
– Вы очень счастливый человек, – сказал Боудри. Он вынул из кармана два маленьких бумажных пакетика и развернул их. В каждом лежала кучка белого порошка.
– Вот вам, мой друг, два пакетика. В одном – сахар, в другом – смертельный яд. Решайте, что есть что, и докажите нам вашу правоту, выпив то, что вы не считаете ядом.
Фосс Дил, не мигая, смотрел на пакеты. Потом облизал губы. Сидя спиной к Татуму, он не знал, что предпринять. Он заерзал на кресле, подыскивая подходящие слова.
– Ну же, мистер Дил! Вы ведь умеете различать яды. Мы полагаемся на ваши суждения.
Баттен вскочил на ноги.
– Что вы задумали? Хотите отравить свидетеля?
– Конечно, нет! – сказал Боудри. – Здесь же нет никакой опасности! Ведь этот свидетель только что дал показания, что узнал яд с расстояния в двести ярдов!
– Нет! Я такого не делал!
– Если вам знакомо то место, где пала кобыла, то вы должны знать, что в радиусе двухсот ярдов нет никакого укрытия, из-за которого можно было бы наблюдать, оставаясь незамеченным!
– Правильно! – сказал кто-то из присутствующих. – Я и сам об этом подумал!
– Порядок в суде! – сердито закричал Уолтерс.
– Послушайте, – сказал Боудри, – а разве вы не хотели согнать Петтибона с участка, чтобы потом самому получить его?
– Ничего подобного!
– Значит, – продолжил Чик, – если Петтибона осудят, вы не будете подавать заявку на его землю?
Дил покраснел.
– Ну, я…
– Ну да ладно, – сказал Боудри. – Вы говорили, что видели, как Петтибон отравил кобылу? Или во всяком случае, как Петтибон что-то дал кобыле.
– Точно.
– Он был один?
– Да, он был один.
– Дил, где вы были позапрошлым вечером?
– А?
Дил торопливо глянул на Баттена, но помощи не получил. Настроение у Клода Баттена совсем испортилось. Меньше всего он ожидал появления техасского рейнджера. До сих пор все дела подобного рода шли гладко, не вызывая ничьих протестов. А теперь ему хотелось умыть руки и побыстрее смотаться. Ниро Татум зашел слишком далеко, и независимо от того, как повернется дело, Боудри придется написать рапорт. И вообще, если Баттен правильно понимал тактику рейнджеров, то все говорило о том, что рапорт уже написан, а Боудри просто исполняет приказы властей.
– Где вы были в пятницу вечером? – настаивал Боудри.
– Ну, я был… я точно не помню.
– Я могу этому поверить! – сказал Боудри. Он повернулся к присяжным. – Джентльмены, я готов доказать, что данного свидетеля вообще не было в районе Меските или ранчо Петтибона в интересующий нас день. Я готов представить свидетелей, которые присягнут, что Дил лежал смертельно пьяным в конюшнях О'Брайена в Валентайне!
Дил выпрямился в кресле. На его лице был написан ужас.
– Вы отрицаете, – сказал Боудри, – что вы были в конюшне О'Брайена вечером в пятницу? И что завтракали в "Ма Кеннеди" на следующее утро?
Фосс Дил хотел что-то сказать, остановился, затем попытался обернуться, надеясь поймать взгляд Татума. Татум отвел глаза. Ему уже хотелось только одного – выйти из этого дела. Выйти как можно быстрее и как можно тише. Баттен предупреждал, что рано или поздно подобное должно случиться. Ему следовало прислушаться к тем словам.
– Ваша честь, – сказал Боудри, – я требую, чтобы этого человека задержали за лжесвидетельство.
Прежде чем кто-нибудь успел что-то сказать, он подошел к столу, за которым сидел судья, вынул из кармана пакет и, развернув его, показал растение, которое выкопал на краю источника, где пала кобыла Татума.
– Ваша честь, леди и джентльмены, я не знаю толком, как ведется судебное заседание. Я пришел, потому что хотел справедливости, хотя есть и более опытные рейнджеры, которые сделали бы это лучше меня. Это растение называется водяной болиголов. Оно из того источника, где пала кобыла Татума, там его много. Вы знаете, что животные обычно остерегаются его, но ранней весной – это единственная зелень. Его листья и плоды скот может есть без вреда, но корни водяного болиголова ядовиты. От этого растения больше страдает скот, чем лошади, хотя и лошади тоже гибли, как и эта кобыла. Оно зеленеет ранней весной, в это время земля рыхлая, и его легко выдернуть с корнем. Первые признаки отравления болиголовом – пена у рта, затем судороги, очень болезненные, затем животное умирает. Никто не давал яд кобыле Татума, а Фосс Дил, как стало ясно, соврал. Кобыла отравилась водяным болиголовом, и если вы разрежете ей желудок, вы его там обнаружите. Если у мистера Баттена нет больше других свидетелей, я предлагаю прекратить дело!
