Луис Ламур - Чик Боудри – техасский рейнджер
Боудри выстрелил в тот момент, когда увидел Соуэрса в дверном проеме. Грузное тело Соуэрса осело, и он сполз по косяку на колени, опустившись на ступеньку лестницы. С лицом, искаженным болью и ненавистью, он не мигая смотрел на Боудри. Револьвер выскользнул из его пальцев, и Соуэрс медленно уткнулся лицом в доски крыльца.
Боудри приблизился к нему, нагнулся и поднял револьвер. Это был сорок первый калибр.
Подошел Йорк.
– Я был у него точно на мушке. На чем это он поскользнулся?
Боудри поднял с пола свинцовую пулю со сплющенным наконечником.
– Я потерял ее, когда хоронил Джима Мейсона. Он, должно быть, наступил на нее. Боудри повертел пулю в пальцах. – Ею выстрелил Соуэрс из своего револьвера шестнадцать лет назад!
На рассвете у костра они готовили кофе, в четверти мили от ранчо. Карлотта подняла глаза.
– Стив рассказал мне, что вы сделали. Я хочу поблагодарить вас. Я ничего не знала о родителях. Мне было всего три года, когда меня взяла сестра мистера Соуэрса.
– Наверное, сначала он держал вас при себе, чтобы иметь влияние на вашу мать, – сказал Боудри, – но когда вы подросли, и он увидел ваши фотографии, которые посылала ему сестра, он начал вынашивать другие планы.
– Это ранчо моего отца?
– Он построил его для себя и жены. Ваш отец много поработал. Это был счастливый человек. У него была женщина, которую он любил, и дом, который был ему нужен.
Боудри встал. Ему следовало возвращаться в отель писать рапорт.
– Ранчо построили для двух любящих друг друга людей, – сказал он.
– Стив говорит то же самое – его строили вдумчиво и с любовью.
– Нельзя, чтобы оно пропало. – Боудри взял поводья лошади, которую ему подвел Хенли. – Увидимся в городе!
Проездом…
У Боудри не было абсолютно никакой причины оспаривать авторитет "Шарпса" пятидесятого калибра, чье дуло высовывалось из-за дверного косяка.
– Стойте там, где стоите, мистер!
Голос был юным, но звучал повелительно, а нажать на спуск винтовки может не только взрослый. Чик Боудри дожил до своих лет, потому что знал, когда надо остановиться. Он остановился.
– Я не знал, что кто-то есть дома, – мирно сказал он. – Я ищу Джоша Петтибона.
– Его здесь нет, – с вызовом произнес юный голос.
– Ты можешь положить винтовку, малыш. Я пришел не со злом.
Ответа не последовало, и дуло не дрогнуло. Чику совсем не нравилось смотреть в эту черную дырку, однако его восхитила решительность юнца, стоящего по ту сторону винтовки.
– Где Джош?
– Он… его забрали. – Чику показалось, что голос мальчика дрогнул.
– Кто забрал?
– Шериф пришел и увел его.
– С какой стати шерифу понадобился Джош Петтибон.
– Говорят, он отравил лошадь Ниро Татума, – сказал мальчик. – Но он ничего такого не делал!
– Татум из "Длинного Т"? Положи-ка лучше винтовку, малыш, и давай поговорим. Я не враг твоему отцу.
После минутного размышления винтовка опустилась на пол, и вышел большеголовый мальчик с револьвером за поясом. Рубашка на нем явно принадлежала отцу. Было ему лет двенадцать, не больше, и был он очень худой.
Боудри внимательно посмотрел на мальчугана, но болезненный вид его не обманул. Пусть он молод и худ, но совсем не трус и может взять на себя ответственность. В небогатом словаре Боудри "ответственность" была самым важным словом.
Мальчик медленно и настороженно дошел до ворот, но не подумал открывать их.
– Твой папа отравил лошадь Татума?
– Нет! Мой папа никогда ничей скот не травил!
– Я так и думал, – согласился Боудри. – Расскажи-ка мне об этом.
– Ниро Татум ненавидит папу, а папе наплевать на Татума. Он два или три раза хотел согнать папу с земли, все время говорил, что нечего, мол, тюремным пташкам гнездиться рядом с его землей.
Когда мальчик произнес "тюремная пташка", он быстро поднял глаза на Боудри, чтобы посмотреть, как тот это воспримет, но Чик, казалось, ничего не заметил.
– А потом папа получил от Пита Свагера племенного быка, и это разозлило Татума еще больше. Татуму очень хотелось заполучить его у Свагера, он предлагал ему большие деньги. Пит знал, что папе хочется иметь такого быка, а Пит был кое-чем обязан папе, поэтому недорого продал его нам. Пит покидал наши края.
Чик Боудри знал, чем Пит Свагер был обязан Джошу Петтибону. Пит поехал по делам в СанАнтонио и там заболел. Его жена осталась на ранчо одна с маленьким ребенком, и через два дня после отъезда Пита они тоже заболели оспой. Джош Петтибон приехал, чтобы ухаживать за ними, и к тому же выполнял всю работу по ранчо. Услуга была немалая, а Пит Свагер – не из тех, кто забывает долги.
– Вороная кобыла Татума взяла да померла, а он обвинил папу, что тот ее отравил.
– Какие у них есть улики? – спросил Боудри.
– Кобылу нашли рядом с нашей изгородью, когда она умирала: у нее шла пена изо рта, и она ужасно дергалась. Тогда Татум обвинил папу, а потом Фосс Дил сказал, что видел, как папа давал ей яд.
– Успокойся, малыш. Нам надо все хорошенько обдумать. У тебя есть кофе?
Лицо мальчика вспыхнуло.
– Нет. – А затем, увидев, что Чик собирается спешиться, он сказал:
– У нас в доме нечего есть. Вы лучше поезжайте в город.
Боудри улыбнулся.
– Ничего, если я воспользуюсь твоей печкой, сынок? У меня с собой есть чуток еды и немного кофе, а я проголодался.
Неохотно, часто поглядывая на Боудри, мальчик открыл ворота. Он взглянул на чалого.
– Он ведь быстро скачет, да?
– Как заяц, но только он может скакать по многу миль и никогда не устает. А бывали такие времена, когда ему приходилось скакать по-настоящему.
Мальчик быстро посмотрел на него.
– Вы в бегах, мистер? За вами тоже охотится закон?
– Нет. Я понял, что жить по закону выгоднее. Пару лет назад у меня вышла стычка с довольно лихими ребятами, и некоторое время я вроде как был в бегах. Нет ничего романтического в том, чтобы быть преступником, сынок. Сплошные неприятности, а к ним и еще неприятности. Ты никому не можешь доверять, даже тем преступникам, с которыми ездишь вместе. Ты всегда опасаешься, что тебя кто-нибудь узнает, у тебя нет настоящих друзей, потому что ты боишься, что они тебя могут предать или ограбить. Вся беда преступника в том, что ему приходится вращаться в плохой компании.
Когда они подошли к дому, Чик услышал внутри легкий шорох, а когда вошел, тонкая занавеска в дверном проеме, ведущем в соседнюю комнату, слегка колыхалась. Темнело, и Чик снял с лампы плафон, зажег ее и поставил плафон на место.
Мальчик с неловким чувством смотрел на него, время от времени кидая взгляд на занавеску.
– Скажи сестре, чтобы она вышла. Я ей не сделаю ничего плохого, к тому же она, наверное, тоже хочет есть.
Из-за занавески нерешительно вышла девушка лет шестнадцати, с такими же, как у брата, большими грустными глазами и таким же тонким лицом, она была красивой. Чик улыбнулся ей, затем начал откалывать лучинки для печи.
Чик взглянул на мальчика.
– Тебе не трудно поставить мою лошадь, сынок? Если хочешь, возьми с собой сестру, а когда будете возвращаться, прихватите заодно мою винтовку.
Пока они занимались делами во дворе, он разжег огонь и, обнаружив ослепительно чистый кофейник, поставил кофе. Затем, покопавшись в походном мешке, вытащил кусок бекона, несколько картофелин и диких луковиц. К тому времени, как они вернулись, еда стояла на плите, а в комнате вкусно, по-домашнему пахло кофе и беконом.
Расскажите мне про папу, – предложил он, – и уж раз зашла об этом речь, скажите, как вас зовут.
– Ее зовут Дотти. А меня Том, – ответил мальчик.
Когда Том начал говорить, Чик обнаружил, что знает почти все.
Три года назад Джоша Петтибона арестовали и посадили в тюрьму. Как и многие другие рейнджеры, Чик считал его наказание незаслуженным.
Петтибон повалил изгородь, закрывавшую путь к воде для его стада, и был осужден за злостное хулиганство. Ни один судья на Западе не осудил бы его, но в этом случае подавляющая часть присяжных "принадлежала" Багсу Татуму, брату Ниро. Судья и обвинитель были друзьями Татумов, к тому же Джош, не имея денег на адвоката, защищался сам. Чик Боудри не был ни судьей, ни присяжным заседателем, но он верил тому, что знал об этом деле.
– Когда начнется суд? – спросил он.
– Послезавтра.
– Ладно, завтра вы с сестрой как следует принарядитесь, выкатите повозку, и мы с вами поедем в город. Может, вам удастся помочь вашему папе. – А пока, – добавил он, – утром я поеду один и разведаю обстановку.
Работа рейнджеров заключалась не только в том, чтобы поддерживать закон и порядок и делать все возможное для защиты граждан; подчас им приходилось выступать в роли судьи или присяжного в малонаселенных округах, где судов не было, а также там, где они были, но доверять им можно было с трудом. Слишком часто суды контролировались крупными скотовладельцами и защищали только их интересы.
Чик Боудри знал, что Джош Петтибон был неплохим человеком. Упрямый, яростно независимый и часто вспыльчивый, Джош догадывался, что ограда у источника была поставлена только в пику ему, Джошу. Отгородив ручей, Татум перекрыл дорогу только стаду Джоша, все остальные стада могли приходить и уходить, как им заблагорассудится. Багс Татум хотел заполучить землю Джоша и, пока тот был в тюрьме, владел ею.
