Тигр снегов. Неприкосновенная Канченджанга - Тенцинг Норгей
И на базу пришла весна. Снег стаял, между красными валунами ярко зеленел лишайник. Выше лагеря земля была вскопана: утром там, под большим плоским камнем, похоронили Пеми Дордже. Весь день шерпы вытесывали на камне имя умершего и число, а также священное изречение: «Ом мани падме хум». На валуне, возле которого Тхондуп разместил свою кухню, развевались молитвенные флажки, привязанные к ивовым прутьям.
Нам недоставало Пеми Дордже. Пусть он ходил неопрятный, растрепанный, но у него всегда была наготове улыбка, он нес свой груз без жалоб, сама природа наградила его даром преодолевать крутые и трудные места. Во время перехода до лагеря V он, выполняя долг, превысил свои возможности.
Шерпы не могут долго унывать, они легко переходят от одного настроения к другому. Скоро они уже смеялись снова. Стороннему человеку могло бы показаться, что Пеми Дордже забыт всеми, кроме Давы Тенцинга и Таши. Но это было не так. Стоило заговорить с шерпами о покойном, чтобы услышать в их ответах неподдельные горе и привязанность к товарищу.
Через два дня мы ушли в Моренный лагерь, переход занял один день. Расположились на отдых, послав в Гхунзу договориться относительно носильщиков на обратный путь. Разбили лагерь на лугу — растянули все до единой палатки, все брезенты, получился настоящий цыганский табор.
В первую ночь разожгли большой лагерный костер. Топлива было вдоволь, и мы уселись в круг, подбрасывая дрова. Легкая пелена облаков заслонила вершину — та самая пелена, на которую мы смотрели сверху вечерами из лагеря III, лагеря IV и лагеря V. На мгновение появился просвет, и мы различили в полусумраке Серп и Сходни, а над ними — вершину, которая так и осталась неприкосновенной. Просвет сомкнулся…
Первые несколько дней мы крайне уставали. Мы заметно похудели, на нас можно было пересчитать все ребра. Побрившись, мы не узнали самих себя — до того мы осунулись.
Днем мы загорали, ночью спали — долго, крепко. На третий день шерпы достали привезенный нами мяч для игры в регби. Однако матч длился недолго: уже через пять минут половина игроков лежала на земле, тяжело дыша.
Вечерами шерпы устраивали пляски. Один за другим выбирались мы из палаток и присоединялись во мраке к полукругу плясунов. Плясали обычно у костра. В последнюю ночь они открыли клапаны двух баллонов с бутаном и подожгли газ. С ревом вспыхнули яркие факелы, осветив весь лагерь. Плясуны сгрудились вокруг огня, подступая ближе, когда пламя ослабевало, и отскакивая назад, когда оно внезапно разгоралось с новой силой. Конец экспедиции был отмечен как следует!
6 июня мы свернули лагерь и в проливной дождь выступили в обратный путь. Старая стоянка возле разрушенного храма встретила нас буйной зеленью щавеля и травы. Все было как обычно в период муссона в Гималаях: дождь, туман, теряющиеся в облаках каменистые склоны, заросли рододендрона, тропы, вечерние просветы в тучах, позволяющие увидеть то широкую долину внизу, то часть лесистого склона без вершины и без подножия. Мы брели под дождем, прикрывшись зонтами.
На второй день прошли два перевала. На подходах к первому из них мы потеряли тропу на просторном каменном плато. Поднялись по склону с травянистыми кулуарами и вышли не к тому седлу; за ним начиналось узкое ущелье, заполненное огромными мшистыми валунами. Спустившись ниже облаков, увидели долину, исчезающую под желтым ковром цветущего рододендрона. Издали казалось, что кустарник растет по колено. Тхондуп, шедший проводником, сказал, что он выше человеческого роста и совершенно непроходим. Обратились к компасу — оказалось, что мы идем на запад вместо востока. Носильщики успели уйти далеко вперед по верной тропе, и наш отряд оказался без палаток и спальных мешков. Оставалось только ночевать, укрывшись от дождя под зонтами. К счастью, у нас был рис, однако потребовалось три часа, чтобы разжечь костер.
Утром мы двинулись дальше. Через два дня ускоренного марша догнали носильщиков — они уже решили, что мы заблудились в дебрях Непала.
Следующие пять дней экспедиция двигалась по хорошей тропе вдоль гребня Сингалилы. Путь этот известен своими видами, нам не пришлось полюбоваться ими, но все же мы оценили маршрут. Высоко, прохладно, кругом множество цветов — желтые, белые, красные рододендроны, ковры голубых примул… И совершенно безлюдно, если не считать отдельных гостеприимных пастухов.
13 июня мы пришли в Танглу, где нас встретили Джек и Джилл Гендерсон. С ними был Тенцинг Норгей и другие наши старые друзья из дарджилингских шерпов.
А к ночи мы уже были в «Рангните».
Глава пятнадцатая
Заключение
За последние несколько лет взяты семь величайших вершин мира. Это стало возможным благодаря накоплению опыта высотных восхождений, тщательному изучению вершин и совершенствованию снаряжения. Теперь альпинисты совершают восхождения в легкой ветронепроницаемой одежде, в теплых ботинках, спят в спальных мешках на надувных матрацах, днем и ночью пользуются кислородными аппаратами. И мы с уважением вспоминаем участников ранних экспедиций — в обычных шерстяных костюмах, крагах, фетровых шляпах, шарфах, охотничьих ботинках, они без кислорода брали ту же высоту, что мы на Канченджанге.
Употребление кислорода — вот что отличает в первую очередь современные экспедиции. Он позволяет проводить длительное время на большой высоте, сохраняя вместе с тем силы для восхождений. Человек теперь меньше зависит от способности своего организма обходиться малым количеством кислорода. Возросла скорость восхождений, благодаря чему можно разбивать лагеря на большем расстоянии один от другого и от вершины. Шерпы-носильщики тоже используют кислород при заброске груза в верхние лагеря. Именно он позволил взять Эверест и сыграл решающую роль в замечательном достижении Жана Франко на Макалу, когда девять участников экспедиции достигли вершины. Кислород же позволил быстрее и увереннее проходить последние этапы на Канченджанге.
Восходители иногда обсуждают преимущество больших, щедро снаряженных экспедиций с их официальной подчас атмосферой и малочисленных, небогатых экспедиций в составе трех-четырех хорошо изучивших друг друга альпинистов. Сдается, что во время восхождения на Канченджангу нам удалось сочетать лучшие черты обоих типов. Благодаря энергичной работе и любезности наших помощников на родине мы выступили в поход, имея все, что казалось нам необходимым.
Нашими помощниками были настоящие горные шерпы. Подбирал их Дава Тенцинг, и его выбор оказался почти безошибочным. Это были люди того же склада, что и те, которые несли грузы первой Эверестской экспедиции через перевал Нангпа Ла на высоте 5800 метров, мечтая увидеть Ронгбукский монастырь, подобно тому как жители Гхунзы приходили в наш лагерь у развалин храма. Это были люди, считавшие своим долгом выполнить работу хорошо. Конечно, им платили неплохо, кроме того, заброска грузов в верхние лагеря оплачивалась дополнительно, но не деньги воодушевляли их, а хорошее честолюбие. Шерпы — гордый народ; если их не привлекает само дело, если они не расположены к вам, то никакие деньги их не соблазнят.
Было бы наивным заключить, что они не могут перемениться. Число гималайских экспедиций непрерывно увеличивается, караваны проникают в самые глухие уголки, и, вероятно, лишь самым стойким удастся противостоять новому духу, в основе которого формула «деньги важнее всего». Нам посчастливилось узнать шерпов и подружиться с ними еще до того, как сказались все губительные последствия такого влияния.
Повезло ли нам или не повезло с погодой? Ни то ни другое. В общем, она отвечала тому, чего следует ожидать в это время года. В апреле и начале мая дул сильный ветер, неизменно шел снег во второй половине дня. В момент, когда нам очень была нужна хорошая погода, разразился на два дня буран; впрочем, все обошлось благополучно. Позже, во время организации верхних лагерей, выдалось подряд несколько ясных дней, что можно считать нормальным для этого периода, когда сильный северо-западный ветер, преобладающий в районе больших вершин, приостанавливается наступающим юго-западным муссоном.
