Юрий Ефремов - Тропами горного Черноморья
Заповедник поддерживает в хорошем состоянии мосты на тропах. Опередив "караван", перехожу по мосту речку Безымянку. Вступил на доски и вздрогнул: слева от моста прямо в реке, всеми четырьмя копытами в воде, стоит красавец олень. Статный рогач обкусывает прибрежные кусты. Нетерпеливо машу показавшейся вдали Наташе, но олень уже заметил меня и с гордо поднятой головой пошел вброд через самую бурную часть реки. Наташа подбежала, когда он скрывался в кустах. Чувствую себя словно виноватым перед нею - я видел, а она почти нет, говорит, только мелькнуло что-то в кустах, а передо мною он стоял во всей красе - гордое лесное божество...
Значит, все это действительно правда, такими красавцами населен здешний лес, и вот как близко удается их видеть!
На третий день пути Саша обещает показать и показывает нам туров. Он знает, что неподалеку от тропы есть "солонец". Так в заповеднике называют не почвы, а выходы минеральных рассолов и соленосных пород.
Копытные любят лизать соль, а с нею, быть может, вводят в свой рацион я какие-нибудь другие, нужные организму рассеянные химические элементы. Животные солонцуются, и тут-то их легко подстеречь на близком расстоянии. Мы наблюдаем за табунком туров метров с пятидесяти.
Местами солонцы создают искусственно. "Заряжать" их солью - одна из обязанностей наблюдателей.
Прошли годы, пока я, работая в Поляне, увидел первых туров на Псеашхо. А тут с первых же дней олень, туры - а как же иначе, ведь заповедник!
ДИКАЯ БАБА
Пересекли крупную реку Кишу и вышли на одно из глубинных урочищ заповедника - на Сенную поляну. Здесь когда-то егеря княжеской охоты заготовляли сено для зубров.
У домика Сенного лагеря людно, а нашу вьючную лошадку Машку восторженно приветствует своим ржанием целый табун коней. Здесь сегодня большой день. Сенная поляна - место своеобразных общих собраний работников охраны заповедника. На такие слеты наблюдателей люди сходятся за сотню километров по трудным тропам, через высокие перевалы. Эти люди с винтовками не только караульщики. На них лежат нелегкие обязанности - по пути на слет ремонтировать тропы, распиливать упавшие стволы, чинить мосты...
Клеенчатые тетрадки в их полевых сумках хранили уже немало наблюдений, ценных для науки, регистрацию встреченных следов, поведения и режима питания зверей, фенологию (сроки сезонных событий, происходящих в природе). Ежегодно совершали наблюдатели и трудней
каштан да орехи запасала. Уж как она зиму переносила - подумать страшно. Потом ее издали и видеть стали, а туристов Дикой бабой пугать.
Туристы, конечно, интересовались, как бы это на нее поглядеть. Ну, а мы - сказку сложили, что она по ночам подбирается к лагерям, где туристы ночуют, да и крадет самых красивых. Ой, смеху было!
А потом стали замечать, что не одна живет Дикая баба: у нее ребенок в лесу народился. Много у нас споров было, как с ней быть. Одни на облаве настаивали, считали, заарестовать надо. Другие вызывались уговорить ее миром - дескать, ради ребенка. Однажды обложили ее, как волка, она на скалу забралась и с ребенком годовалым на руках. Визжит, кричит - не смейте, говорит, меня трогать. Если подойдете - со скалы брошусь. А обрыв глубокий у Чертовых Ворот это было, взглянуть страшно. Так от нее и отступились. Следить продолжали, начальству докладывали.
Одну зиму на Пшекише прожила, другую на Гефо. Узнала, что мы в лагерях спички сухие оставляем в запас да продуктишки кое-какие, наловчилась выкрадывать, сама костры запаливала - и ничего, аккуратно, всегда за собою потушит, лес не зажгла ни разу. А одну зиму, когда у нее пацаненок родился, так даже и прожила тут в лагере - мы же сюда зимой редко когда заходим".
- Что, в этом самом лагере?
- Ну да, в Сенном. Вот тут для ребенка вроде люльки сделала, а тут сама спала. А вещи у туристов крала. У одних рюкзак со штанами, у других, глядишь, клеенку. Так и оборудовалась. А потом у одной группы палатку стащила - ну, тогда стала совсем как экспедиция, с шиком зажила.
Впечатление о достоверности рассказа так усугублялось реальными названиями и деталями, что и сами наблюдатели, в немалой степени соавторы этой легенды, заслушивались. Искусство рассказать о Дикой бабе как можно правдоподобней, крепче сбить с толку непосвященного новичка и заинтересовать своих же сослуживцев ценилось особенно высоко.
Один из самых опытных наблюдателей, Александр Васильевич Никифоров, ставил сегодня новый рекорд. Общий интерес вызвал тезис о самоснабжении Дикой
бабы за счет похищения имущества у туристов - это была при нас рожденная импровизация. Сколько неувязок, сколько несведенных линий сюжета ликвидировалось этим объяснением! Становилось понятно, как она не замерзла, откуда брала спички...
Наш юный диковатый Саша с мрачным видом поднялся от очага и ушел в темноту - очевидно, присмотреть за лошадью. Его нелюдимость уже была предметом шуток со стороны наблюдателей. Шуток не над ним, а над нами. С их точки зрения, дирекция подшутила над молодыми исследователями, дав нам в сопровождение неотесанного лесного парня, когда можно было прикомандировать опытного наблюдателя, знающего заповедник.
Работники охраны любили работать с учеными, ценили творческий и бескорыстный характер их деятельности, по-дружески делили с ними лишения, выручали из беды. Конечно, они могли бы помочь и нашей молодой группе. Но ведь для дирекции мы были только студенты-практиканты - вот и пожалели для нас опытного человека.
Словом, шутки над нами и над нашим Сашей имели под собою нешуточную основу...
Сегодня Никифоров превзошел самого себя. Он заключил легенду о Дикой бабе неожиданным для всех присутствующих аккордом. Он спросил:
- А знаете, кто у вас проводником при лошади?
- Ну как же, наш Саша.
- Так вот, этот ваш Саша и есть Дикой бабы сын.
Вся аудитория легла от хохота. Конечно, именно в этот момент Саша, вынырнув из тьмы, появился перед собравшимися, вызвав новый приступ веселья. Нам стало даже неловко за незаслуженно осмеянного парня.
- Ничего, вот поработает с нами,- говорю я,- на-учим его про вас сказки рассказывать - тогда держитесь!
И все-таки ловлю себя на том, что мысленно всерьез занимаюсь опровержением высказанной подробности Сашиной родословной. Если он родился в двадцать пятом году, ему было бы только двенадцать лет, а не семнадцать, как в действительности... Так убедительно было повествование.
"Дикая баба" прочно вошла в наш быт. Наташа пугала нас с Володей призраком этой женщины, ей приписывались разные мелкие потери.
В лице Дикой бабы мы получили как бы свою местную богиню и сами стали воспринимать ее как естественное дополнение к окружающей заповедной фауне. Мы уже поняли, что при Саше о Дикой бабе говорить не стоило: видимо, ему рассказали о причине всеобщего хохота, и он мрачнел при одном упоминании об этой особе.
