Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле, и Индо-Китайском архипелаге - Петр Васильевич Добель
В предисловии к переводу миссионера Мильна сказано, что еще во время царствования в Китае династии Чеу, т. е. от XIII до III века перед Рождеством Христовым, первый день каждого месяца назначен был для обнародования законов; в подражение сему древнему обычаю первый и пятнадцатый день каждого месяца избраны ныне для преподавания народу пояснений сего священного эдикта. В каждой деревне или городе местные гражданские и военные начальства, облеченные во все знаки своего достоинства, собираются в большой публичной зале, буде таковая есть, или в особом месте. Церемониймейстер, необходимая особа в китайском собрании, громким голосом приказывает всем, по чинам и достоинствам, проходить туда, произведя предварительно перед таблицами богдыханских законов установленное число, т. е. девять, земных поклонов и три коленопреклонения. После сего все в молчании становятся, и церемониймейстер возглашает: «Начинайте с уважением!» Гражданский чиновник, коему поручено читать, приближается тогда к некоторого рода жертвеннику, преклоняет колени и почтительно берет ту таблицу, на коей изображено правило, избранное для чтения в тот раз. Один из окружающих старцев берет от него таблицу и кладет ее на особую подставку, или аналой, перед народом, потом чиновник дает знак молчания особым деревянным молотком, а церемониймейстер возглашает: «Объясните такое-то правило», — что чиновник и исполняет.
Шестнадцать правил, состоящих каждое из семи знаков, или слов, сочинения Канг-хи, не заключают в себе ничего, заслуживающего всех сих церемоний: они состоят из весьма известных общих нравственных правил, предписывая любовь к родителям, послушание к ним, согласие с ближними, прилежание к землепашеству; наставляя, как сохранять шелковичные деревья, описывая пользу литературных занятий и, наконец, повелевая удаляться от иностранных вероисповеданий. Также советуют: объяснять законы, дабы незнающие и злые удалялись от преступления оных; наставлять детей и меньших в семействах, дабы предупредить вред; предохранять добрых от ябед злых; объяснять об укрывателях беглых; платить исправно подати; обязывать начальников семейств, десятников и сотских взаимной ответственностью для истребления воров и проч. Для нас, конечно, было бы занимательнее знать средства, кои китайцы к приведению правил сих в исполнение употребляют, нежели самые правила, кои слишком общи и неопределенны.
Пояснения наследника Юнг-Чинга и мандарина на каждую статью гораздо для нас занимательнее, ибо мы находим там несколько приспособлений, кои дают нам некоторое понятие о нравах обычаях и о духе правительства. Нравственные же статьи объясняют нам то, что должно бы было быть, а не то, что есть действительно. Юнг-Чинг особенно обращает внимание на вред, могущий произойти от иностранных сект, особенно же вера Фо ему не нравится. Он осмеивает догматы и церемонии оной. Между прочим говоря, что последователи секты Будды приписывают особую силу некоторым словам (как-то Амида Будда, т. е. существо предвечное), кои они беспрестанно повторяют, полагая тем совершенно очиститься от грехов своих и спастися сим дешевым средством, он присовокупляет: «Положим, например, что вы преступили закон, и вас за то привели в судейскую для наказания; неужели вы думаете, что если вы начнете во все горло кричать ”ваше превосходительство”, то судья вас простит за то?» В другом месте он же говорит: «Если вы не будете жечь золотой бумаги в честь Фо или не будете приносить ему жертвы на алтарь, неужели думаете вы, что ваш бог будет на вас злиться и накажет вас? В таком случае ваш Фо — настоящий бедняк! Для примера возьмем какого-нибудь начальника: если вы не кланяетесь ему низко, а исполняете свою должность, неужели он за сие лишит вас своего покровительства, или если вы нарушите явно законы, да низко кланяетесь, неужели он простит вас?» Даже христианство не избегло нареканий китайского комментатора: «Секта Господа небес, — говорит он, — твердящая о небе, земле и бестелесных существах, также весьма опасна; но поелику европейцы, исповедующие оную, знают хорошо астрономию и математику, то правительство и употребляет их для исправления календаря; это, однако же, не значит, чтобы вера их была хороша, и вы не должны следовать оной, что бы они ни твердили».
Во всех наставлениях сих царствует какая-то откровенность: из одного примера легко усмотреть, что в наставлениях богдыханских нет ничего изысканного или приготовленного. После доказательства, что хотя законы весьма сложны и разделены на параграфы, однако ж, все оные можно подвести под простые правила, врезанные небом в сердца наши, он продолжает: «Хотя вы, народ и воины, по природе глупые и бестолковые невежи, не понимаете доказательств и справедливости, однако ж, вы бы должны были, из привязанности к семействам вашим, из любви к самим себе, знать, что, однажды попавшись в сети законов, вы почувствуете тысячу мучений. Не лучше ли покаяться в тиши ночной, чем ожидать минуты, когда поставят вас под палки, и вы будете издавать жалостные вопли и проч.».
Сей перевод миссионера Мильна рассматривал известный ориенталист Абель-Ремюза и отзывался о нем с особенною похвалою. Сведения наши о китайской литературе много потеряют смертию ученого Абель-Ремюза: он, по последним известиям, окончил полезную жизнь свою в Париже в начале июня сего, 1832 года. — Прим. перев.
31
Небольшие лодки.
32
Две небольшие палочки, кои держат в руке, употребляя вместо вилок, ибо все яства у китайцев искрошены мелко.
33
По Реомюру от 23° до 28°.
34
Последний известный в Европе президент сей компании назывался Ховка, но и сей недавно, именно в январе сего, 1832 года, оставил оную, а имя его преемника еще до нас не дошло. Вот что напечатано о сем в газете «The Morning Herald»: «В письме из Кантона от 27 февраля 1832 года между прочим сказано: Здесь случилось обстоятельство, весьма важное в торговом отношении, а именно богатейший китайский капиталист в Кантоне, Ховка, глава купцов Хонг, удалился от коммерческих дел с Ост-Индскою компанией и ее Комитетом. Этот случай есть сильный удар для тех, которые отдали свои деньги взаймы разным купцам помянутой компании, потому что огромное богатство и влияние Ховки служило главнейшим за них поручительством. Контракты его о поставке чаев на следующий год разделены между другими китайскими купцами. Престарелый Ховка имел много причин к жалобам, между прочим и ту, что компания не заплатила ему более 350 000 пиастров (1 750 000 руб.) долга, тогда как она в то же время отправила 2 млн. пиастров (10 млн. руб.) в Англию. Столь явная несправедливость заслужила всеобщее порицание даже в самой
