Мишель Пессель - Затерянный мир Кинтана-Роо
Полицейский перевел дух и постарался не показывать своего удивления. Когда он спросил, сколько у меня с собой денег, я стал шарить в своем заплесневелом, отдающем сыростью мешке и извлек оттуда смятые аккредитивы и пачку сильно замусоленных мексиканских денег. Всего сорок долларов. Какое-то мерзкое постановление местных властей, напечатанное мелким шрифтом, утверждало, что суммы этой было недостаточно.
— Ничего не поделаешь, парень, придется тебе вернуться откуда пришел, — снова сказал полицейский, с торжеством зачитывая закон, осуждающий меня.
Я попытался сослаться на дипломатическую неприкосновенность своего отца, забывая, что мне уже исполнился двадцать один год. Потом попросил свидания с французским консулом, но здесь не было никакого консула. В конце концов полицейский все же сжалился надо мной.
— Сегодня вечером я свяжусь с Белизом по радио, — произнес он и затем, словно распуская двор, встал и вышел из комнаты.
Исполнив свой служебный долг, полицейский стал несколько добрее, и я отважился спросить у него, где можно повесить гамак, пояснив, что мне нужна только крыша над головой. Этим замечанием я безнадежно унизил себя в глазах служителя закона и вызвал его презрение.
Оставив в полицейском участке свой мешок, я направился прямо к магазину. Еда еще раз примирила меня с цивилизацией. Я постарался напичкать себя всем, чем только мог, чтобы заглушить свою злость и разочарование. Ведь я мечтал о королевском приеме, о торжестве в английском стиле, представляя себя с бокалом в руке где-нибудь в уютном клубе у большого камина. Вместо этого я глотал сардины и шоколад у деревянного прилавка, а все жители поселка останавливались, чтобы поглазеть на чудака, появившегося на Амбергрис-Ки.
Пока я стоял в магазине и насыщался, мысли мои были снова на побережье. Я вспомнил голодных кокалеро, нищую деревушку Тулум, и мне стало стыдно. Какую радость доставила бы им хоть одна банка консервов! Как несправедливо, что у одних целые горы еды, а другие должны жить впроголодь, питаясь лишь черепашьими яйцами да кукурузой, добывая все в поте лица своего. Первый раз я оценил возможность цивилизованного человека получать пищу без особых усилий. Теперь, уже себе во вред, я набросился на плитки шоколада и маслины. Довольно скоро мой желудок дал знать, что он слишком основательно привык к простой пище побережья.
Заплатив за покупки мексиканскими деньгами и получив сдачу долларами Британского Гондураса, я вернулся в полицейский участок. Полицейский сидел у своего радиоприемника и крутил на нем ручки, произнося при этом особые каннибальские заклинания, видимо совершенно необходимые для получения ответа из приемника. «Громко и ясно», — говорил он. «Громко и ясно», — доносилось в ответ сквозь шумы и хрипы. «Виза необходима, не имеет права на въезд, сумма недостаточна, должен вернуться». Отрывисто щелкнув, приемник замолчал.
— Мы не можем оставить тебя, — сказал полицейский, — у тебя нет ни визы, ни нужной суммы, чтобы гарантировать проезд во Францию.
Я стал доказывать, что необходимая сумма у меня будет, как только я попаду в Белиз, где есть банк. Я нарочно не брал с собой много денег, чтобы меня не ограбили.
Полицейский улыбнулся. Такие истории ему приходилось слышать уже не раз.
— Ничего не поделаешь, голубок, — сказал он. — А пока ты еще здесь, придется тебе посидеть под замком.
Я чувствовал свое полное бессилие и сотрясал деревянные стены полицейского участка громкими протестами, снова требуя свидания с французским консулом. Хотя в стране и не было консула, но в каком-то маленьком справочнике я случайно прочитал, что представитель консульства там все же есть. Я уговорил полицейского еще раз связаться с Белизом. Оттуда пришел ответ, что сейчас конец недели, связаться с вице-консулом до понедельника невозможно. Выключив эту адскую машину, полицейский снова достал ключи и открыл массивную дверь с железными запорами.
— Вы собираетесь посадить меня под замок?
— Нет, просто держать у себя на глазах, — ответил он весело.
В тюрьме мне пришлось провести два дня в ожидании решения своей участи. За это время я старался навести порядок в своих мыслях и в своем имуществе, которое не разбирал с самого начала путешествия.
Одну за другой доставал я из хенекенового мешка слипшиеся от плесени вещи — все, что взял с собой или приобрел по пути. Половина этой тяжелой ноши оказалась совсем бесполезной в моем путешествии, например махровое полотенце или моя куртка, покрытая теперь сплошным зеленым слоем плесени. Куртку я отослал в чистку и получил ее на следующий день, снова голубую, вместе со счетом: пятнадцать центов за работу и семьдесят пять за два галлона жидкости, которые пришлось извести на нее.
Помимо того из мешка было извлечено множество небольших пакетов, фотопленка, мешочки с черепками, нефритовые бусины, обсидиановое лезвие, записные книжки (невероятно потрепанные и замусоленные) и карта побережья, усеянная теперь всюду точками, обозначающими места открытых мной развалин.
Из всех моих находок шестнадцать не были отмечены на карте доктора Альберто Руса, шестнадцать мест, где до меня, как я тогда думал, еще никто не был. Позже мне удалось изучить данные о Кинтана-Роо более тщательно, и оказалось, что в двух местах из шестнадцати уже кто-нибудь побывал, пункты просто не были отмечены на моей карте. Но и в таком случае оставалось все же целых четырнадцать археологических находок — вполне хорошая награда за все мои старания. В общей сложности в течение первого и затем второго путешествия я открыл больше ста храмов, пирамид, насыпей и других построек некогда могущественной, хотя и малоизвестной, культуры восточных майя — культуры мореплавателей.
Я первый прошел пешком побережье Кинтана-Роо и вернулся с ценными сведениями о поселениях древних майя. Впервые наметилась полная картина их приморских владений. Мой пикник в Тепостлане закончился открытием совершенно неисследованных районов, ждущих дальнейшего изучения археологов.
Из мешка на пол тюрьмы упал листок бумаги с синими готическими буквами и три глиняные фигурки, полученные от Густава Реглера. Я взял карандаш и вычеркнул на листке слово «Дарьен», оставив только слова «Экспедиция Кинтана-Роо».
Итак, первая моя экспедиция закончилась. Что же касается глиняных фигурок, теперь я мог без труда сказать, что все они были поддельными.
Французский вице-консул, с которым мы наконец связались в понедельник, сразу же внес за меня необходимый залог. Оказывается, последние три недели его без конца осаждали мои родители, посылая отчаянные телеграммы о моем исчезновении.
