60 дней по пятидесятой параллели - Виктор Николаевич Болдырев
Спорят люди. Веками табуны животных степь копытами топтали, будет ли толк в земледелии так далеко на юге? Качают головами старики, зачем землю трогали, стальными ножами резали, траву кончали, а что вырастет тут? Как жить дальше? На трактор что ли под старость садиться?
Казах в шинели спокойно говорит: много земли тут хорошей пропадает! Пусть даже лишнее вспахали — сама пшеница выберет, где ей лучше расти, а кто хочет за овцами и скотом ходить, пожалуйста — большие отары и фермы богатые в совхозе будут. Ведь рядом степь широкая, кочуй себе с совхозными табунами. Он говорит о новых поселках, о клубах, столовых, школах и яслях, которые построят в пустой степи.
Затихли люди, кто смотрит строго, кто улыбается. Наконец-то пришла и сюда, в дальнюю степь, новая жизнь! Запомнилась нам эта картина: пасмурная, тревожная степь, окутанная сумерками, темнеющие пашни за околицей, взбудораженные люди, собравшиеся у высоких распахнутых ворот, и молодой казах в солдатской шинели, уверенно оглядывающий дальние горизонты. На глазах коренных степняков меняется многовековой уклад жизни.
Короткую историю освоения Терис-Акканской целины нам рассказал в Аркалыке проезжий агроном сельскохозяйственного управления.
Первый проект создания новых совхозов в Терис-Акканской степи составил Акпан Укубаев, председатель бывшего Есильского райисполкома. В 1955 году областные организации отклонили этот проект. Железнодорожной ветки на Аркалык еще не было, и осваивать отдаленную Терис-Акканскую целину было слишком трудно.
Есильский район превратился в Баранкульский, окрепли целинные совхозы в северной части района, железная дорога соединила Аркалык с главной целинной железнодорожной магистралью[3]. Акпан Укубаев стал секретарем Баранкульского райкома партии. Вместе с председателем райисполкома Захаровым и агрономом Бондаровичем он составил план освоения Терис-Акканской целины.
Между аркалыкской железнодорожной веткой и Терис-Акканом спускаются на юг каштановые и темно-каштановые почвы. Проектировщики решили построить усадьбы и фермы новых совхозов у воды по Терис-Аккану, а зерно вывозить на заготовительные пункты аркалыкской ветки.
Тракторные бригады восьми целинных совхозов подняли сто тридцать тысяч гектаров новой целины. Пашни распределили между пятью новорожденными совхозами. Каждый совхоз получил, кроме пашни, мощный массив пастбищ. Терис-акканские совхозы занимаются не только земледелием, но и крупным скотоводством.
Пока мы писали книгу, новые совхозы успели сдать государству больше десяти миллионов пудов хлеба…
Парень в шинели показывает нам дорогу на Атбасар, отговаривает ехать:
— Оставайтесь у нас ночевать, машину под крышу поставим, грязная дорога пойдет, на «Москвиче» ночью не проедете…
Не послушали доброго совета, двинулись вперед. Действительно, за поселком дорога пошла отвратительная. Подъемы сменяются широкими понижениями, в низинах почва солонцеватая. Дождевая вода стекает сюда, превращает дорогу в грязное, скользкое месиво. Темно, спустилась ночь. Зажгли фары, едва двигаемся.
Поднимаемся на взлобок, попадаем на какую-то боковую колею, она уводит в сторону. Дождь усиливается, ветровое стекло сплошь в дождевых струях — «дворники» не успевают работать.
Гудит машина, виляет, юзом скользит по липкой дороге. Федорыч вспотел, вертит баранку, бранится на чем свет стоит…
Дальше ехать нельзя. Кое-как выбираемся на полынную степь. Буксуем в разбухших солонцах. Все… Засели, кажется, окончательно. В кромешной тьме, под дождем разбиваем лагерь тут же, где застряли. Забираемся в палатку, зажигаем электрическую лампочку от аккумулятора, зашнуровываем полог сверху до низу.
— Хорошо, как дома!
Резиновый пол не промокает, полотнища непроницаемы. Верно служит палатка, купленная в московском военторге. Воды питьевой в темноте не находим: куда ни пойдешь — везде грязные лужи да болота соленые. Ужинаем всухомятку консервами, грушами, яблоками, купленными еще в Кустанае. Дождь стучит по натянутым, как барабан, полотнищам. Завертываемся в одеяла поплотнее, засыпаем почти мгновенно, без сновидений.
Утром небо по-прежнему пасмурное, но дождь прекратился. Оранжевая палатка с умытой машиной затерялась на плоской равнине, запавшей среди волнистых сопок. Кажется, что перенеслись в далекую полярную тундру. Желтеют лишайники на пятнах оголенной почвы, пучковатый типчак напоминает горную тундровую осоку, а таволга, подстриженная ветрами — арктические ивняки. Буровато-пестрые сопки с останцами на гребнях усиливают сходство с горной полярной тундрой.
Настроение неважное, куда ни глянешь — сопки да сопки; на голой равнине солонцы с выцветами солей, ни капли пресной воды. Даже ручьи соленые. Дорогу подветрило, поскорее убраться бы отсюда. Зарядит дождь — застрянем надолго. Свертываем палатку, складываемся, удираем без оглядки.
Не думали так быстро преодолеть грязевую полосу. Километров через пять началась отличная супесчаная дорога. Супесь впитала влагу, уплотнилась, пошли полным ходом.
Не прошло и часа, как мы переправлялись по деревянному настилу на правый берег Терис-Аккана. Отсюда до Атбасара осталось всего девяносто километров.
Теперь и позавтракать можно. Вода в речке пресная. Федорыч разжигает на берегу походный примус — варит кастрюлю какао. Ухитряемся развести костер из волглых сучьев тальника. Подкрепились, согрелись — повеселели. Дождя нет, но прохладно, пасмурно. Того и гляди хлынет. Неужто осень ранняя настигает?
— Скорее в путь…
Пашни, пашни — конца им не видно; куда же запропастилось отделение Терис-Акканского совхоза? На последних каплях горючего разгоняем машину — экономим бензин. Но вот, наконец, и домики в степи. Навстречу по дороге громыхает тяжелыми гусеницами бульдозер — идет из поселка. Останавливается, загораживает путь. Из кабины высовывается хлопец — курносый, белобрысый, в замусоленной кепчонке.
— Не проедете дальше!
— Что там такое?!
Выскакиваем из машины. Оказывается, за поселком приток Терис-Аккана вздулся после дождей, брод затоплен. Своим ходом «Москвичу» не пробраться — с головой зальет, и течение быстрое. Эхма… вот тебе и Атбасар! Стоим, понурив головы. Не сразу найдешь решение — не возвращаться же назад…
— Ладно… так и быть, перетащу и вас бульдозером, — сочувственно говорит паренек, сдвигая кепку на затылок, — помогать так помогать…
Тракторист разворачивает бульдозер; странный кортеж двигается к поселку, навстречу бегут ребятишки.
Заправились в поселке бензином — теперь до Целинограда хватит. Тракторист пошел за тросом. Стоим посреди улицы. Вокруг собрались казашата. Вдруг они притихли — пришел, опираясь на палку, бабай, старый, сгорбленный, похожий на черкеса.
Тракторист
