Уилл Рэндалл - Год в Ботсване
Наконец, увы, животные резко свернули вправо и, подпрыгнув до невозможности высоко, исчезли за изгородью. Задыхаясь от веселья, мы замедлили скорость и остановились. В возбуждении погони я как-то не следил за направлением и теперь, посмотрев в зеркала, попытался определить наше местоположение — но увидел лишь бесконечную зеленую аллею. Я сверился с картой, на которой Хэппи (вот вредитель!) уже что-то начиркал. Вроде бы все шло как надо, хотя я и понятия не имел, сколь долго мы неслись за зебрами. Во время преследования я точно не замечал никаких левых поворотов.
Возможно, лучшим выходом было продолжать ехать дальше. До поворота наверняка уже недалеко, а потом надо будет лишь свернуть да ехать себе прямо, пока не наткнемся на основную дорогу. В кузове дети вновь затянули песню. Поразительно, но они, кажется, запомнили кое-какие слова на африкаанс из песен Ханса, и хотя и понятия не имели о смысле, все равно весело их напевали под дирижирование Долли.
Мурлыкая себе под нос, я вел машину дальше, наслаждаясь удивительными пейзажами и очаровательной компанией. В какой-то момент мне пришлось резко свернуть, чтобы не наехать на камень размером с солдатский шлем, а затем еще и еще раз — булыжники были раскиданы по просеке словно мины на минном поле. В конце концов, из опасения повредить чувствительное шасси Старой Королевы-Мамы, я вынужден был снизить скорость. И когда после этого повнимательней вгляделся в один из этих бугров, то с удивлением обнаружил, что наткнулся на семейство — и весьма многочисленное — черепах. Совершенно очарованный, ибо доселе видел подобных тварей не иначе как в картонных коробках, я остановился. Мы все очень-очень тихо выбрались наружу и приблизились к этим доисторическим животным. Лично я был уверен, что черепахи просто обязаны скрыться под панцирями. Однако им, похоже, все было нипочем, даже когда я взял одну, чтобы прикинуть ее вес, — она лишь посмотрела на меня со скучающим видом. С другой стороны, мимика у черепах весьма ограниченная.
Кортни — вероятно, более всех из нас любивший животных — лег на живот, оказавшись лицом к лицу со своим новым другом, и стал потчевать его обедом из тщательно отобранных травинок. Мальчик тихонько разговаривал с черепахой, и его как будто совсем не волновало, что беседа была односторонней.
Через несколько минут я все-таки начал задаваться вопросом, а не стоит ли нам вернуться, поскольку все так же не был уверен, что мы едем правильно. Дав детям напиться из большой канистры, привязанной в задней части автомобиля, я удостоверился, что никого не укачало и что никому не требуется в туалет. После чего мы поехали дальше.
И дальше.
И еще дальше.
К тому времени мы уже должны были спокойненько ехать себе по основной дороге, однако вместо этого все еще продирались по травянистой колее. А она все тянулась и тянулась — казалось, бесконечно. И потому я испытал неимоверное облегчение, когда наткнулся наконец на левый поворот. Отчасти из-за того, что мне так не хотелось признавать, что я совершил ошибку, а также из-за невероятного однообразия местности, я убедил себя, что мы все-таки едем правильно и меня просто слегка подвело чутье: поворот должен быть чуть позже. Я воспрял духом и присоединился к распеванию бессмысленной африкандерской песенки. Когда же мы пересекли огромный широкий коридор, прорубленный в буше, я понял, что ошибку мы все-таки сделали, или, точнее — поскольку я не смел возложить ответственность за навигационную неточность на шестилеток, да и Элизабет не изучала карту с Хансом, — это я сделал ошибку. Так или иначе, мы, увы, совершенно заблудились.
Повернуть направо или лучше налево? Может, все-таки развернуться и поехать назад? Или же продолжать двигаться прямо? С дрожью я посмотрел на топливный расходомер, но, к моему облегчению, бак все еще был полон на две трети. Мы поехали дальше.
К счастью, наши великодушные хозяева снабдили нас упаковками с обедами, и дети, чье начальное воодушевление нашим великим приключением стало потихоньку угасать, развернули свертки и теперь были сосредоточены, вопреки всем усилиям Элизабет, на усеивании пола кузова крошками и кусочками еды.
В конце концов пришлось остановиться снова, и пока дети бродили неподалеку вокруг, я принялся напрягать мозги, пытаясь решить, что же нам делать дальше. Мда, это надо же так влипнуть. Я понятия не имел, как следует вести себя в буше. Наверное, ближайшими человеческими существами здесь были только наши друзья-фермеры. Мне даже подумать было страшно, как далеко они теперь находятся, поскольку ехали мы, считай, часа три. Вспомнив о гостеприимном костре и уютном сеновале, я немножко упал духом. И настроение мое не особенно поднялось, когда в поле моего зрения попала стая наиомерзительнейших птиц — африканских марабу, раздиравших труп какой-то изрядно разложившейся и потому не опознаваемой антилопы. С почти лысыми головами, за исключением клочковатых волос, они копались в ее внутренностях, словно сборище безработных адвокатов[68].
Что тревожило меня более топливного вопроса — слава богу, на крыше у меня была пристегнута двадцатилитровая канистра, — так это то, что день был в самом разгаре. Мне было прекрасно известно, что в данной части земного шара, в силу близости к экватору, темнеть начинает очень скоро. Так что в запасе у нас оставалась всего лишь пара часов дневного света, а я по-прежнему понятия не имел, в каком же направлении двигаться. Если в течение этих двух часов — ну, может, чуть больше — нам не удастся отыскать дорогу, то возвращаться домой придется в темноте. Меня весьма беспокоило и то, что не было никакой возможности как-то связаться с Касане, — однако наиболее актуальным представлялся вопрос, где же нам провести ночь.
Если вспомнить, сколько животных мы увидели за время путешествия по бушу (среди них были жирафы, слоны, зебры и множество антилоп), не трудно сообразить, что здесь водится и масса других тварей, многие из которых появятся лишь после наступления темноты, к тому времени изрядно проголодавшись. Определенно, буш не был тем местом, где можно провести ночь четырнадцати шестилеткам. К счастью, до сей поры никто из ребятишек не понял, что что-то идет не так, и даже Элизабет, которая должна была заметить, что обратное путешествие получалось значительно продолжительнее, нежели на ферму, внешне оставалась абсолютно невозмутимой.
Мы снова двинулись в путь, но уже скоро я ударился в панику и начал сворачивать в каждый попадавшийся проход. Весьма часто они заканчивались тупиком, и мне приходилось давать задний ход до первоначальной колеи, что сопровождалось значительными трудностями. Тень Старой Королевы-Мамы стремительно удлинялась, и солнце, большую часть дня провисевшее прямо над нашими головами, стало скатываться по небу и постепенно скрываться за деревьями. Птицы, до этого неутомимо порхавшие повсюду, мигом угомонились. Наконец вокруг нас воцарилась странная тишина, и когда мы все-таки остановились, единственным различимым звуком было потрескивание разогревшегося двигателя, который я выключил, дабы попытаться восстановить в смятенном уме весьма извилистый перечень сделанных сегодня поворотов. Бабуины, до этого следившие своим непостижимым взором за нашим передвижением, теперь тоже почти исчезли.
