Льюис Котлоу - Занзабуку
Этого чувства не разделяют ни зебра, ни топи, ни жираф, ни бегемот, ни носорог, ни буйвол, ни даже леопард. Возможно, что-то подобное испытывает слон, ибо он боится только человека. Но слон живет особняком, и его путь редко перекрещивается с тропой других животных.
А львы и люди тесно связаны с миром и созданиями, его населяющими, и ежедневно показывают, что они — владыки всего сущего. Их спокойная уверенность в своем могуществе уже наполовину делает их царями; все остальные животные, кажется, чувствуют атмосферу превосходства, которая окружает львов или людей, где бы они ни появились.
Короли интересуются жизнью других королей, и люди всегда больше интересовались львами, чем другими зверями. Я разделял это чувство, но в конце моего первого африканского путешествия (в 1937 году) я спохватился, что даже не видел льва. Быть в стране симбы и не увидеть самого симбу! Я видел слонов, буйволов, носорогов, бегемотов, окапи и даже гориллу, что редко удается охотникам и исследователям, и не видел ни одного льва.
Я сетовал на судьбу, сидя с Цезарем за обеденным столом в старом городке Узумбура, построенном арабами у северной оконечности озера Танганьика. Цезарь и его старый автомобиль покрыли со мной тысячи миль по африканской земле, и Цезарь признавал, что за эти месяцы он пережил больше приключений, чем за предыдущие десять лет жизни в Африке.
Следующим утром он должен был направиться на север к Кампале, а я пересечь на пароходе озеро и, побыв немного в Родезии и Южной Африке, сесть на лайнер «Дуилио» в Кейптауне.
Но я еще не видел львов, и к тому же меня охватило естественное огорчение, что я расстаюсь с Цезарем и кончается наше путешествие, так много значившее для меня.
«Плато Серенгетти… — промолвил я, обращаясь наполовину к самому себе, — там бы мы, наверное, увидели львов. Нельзя путешествовать по Кении или Танганьике и не видеть львов, но именно в этих странах я еще не был. И много других удивительных животных обитает на плато… Просто стыдно не побывать там, когда я нахожусь рядом, в Африке…»
В глазах у Цезаря вспыхнул огонек, и он принес дорожную карту. Мы склонились над ней, нашли нужные пункты и измерили расстояние между ними. Даже с учетом задержки для ремонта автомобиля и подготовки снаряжения мы могли попасть в сердце величайшей охотничьей страны через десять дней!
Родезия и Южная Африка внезапно перестали интересовать меня. Я мог бы сократить на несколько недель мое пребывание там или вылететь прямо в Кейптаун к отходу «Дуилио», на который у меня был заказан билет. Зато я увижу льва, множество львов, уже в первое путешествие по Африке. Но, разумеется, я не мог предполагать, что первый раз встречу льва темной ночью на узкой дороге, вдали от всякого жилья.
Мы вернулись в Кампалу, отремонтировали автомобиль, запаслись шинами и всем необходимым и по ужасной дороге отправились к Найроби. Наш путь лежал в танганьикский город Аруша, откуда мы и собирались направиться на плато Серенгетти.
Мы слегка запаздывали из-за задержки выезда из Найроби и бесчисленных остановок или уменьшения скорости для наблюдений за стадами животных. До тех пор я никогда не видел такие огромные стада толстозадых зебр, антилоп-гну и газелей Томпсона, не говоря уже о компании пятнадцати бабуинов, которые пересекли дорогу перед нами и облаяли нас как нарушителей границ их владений, каковыми мы и были в глазах обезьян.
Было еще светло, когда мы подъехали к лагерю охотников за носорогами у реки Наманга. Здесь остановилась семья англичан: муж и жена средних лет и две их привлекательные дочери, девятнадцати и двадцати лет. Охотник рассказал нам, что прошлой ночью большая стая львов напала на близлежащий крааль, где несколько масаев-пастухов стерегло свое стадо, и хищники зарезали восемнадцать животных.
«Вы должны увидеть здесь львов, — сказал он. — В сумерках вы встретите их на дороге в Арушу».
Мы поспешили дальше, но через полчаса солнце село, и на землю опустился темный покров ночи. Лишь время от времени из облаков выныривал большой диск луны, и полог тьмы мгновенно свертывался и исчезал в зарослях.
Один раз, когда выглянула луна, мы увидели большое стадо жирафов всего в нескольких ярдах от дороги. Когда мы приблизились, они немного отошли, степенно покачиваясь в такт своим широким шагом. Затем они вернулись и с удивлением уставились на нас; казалось, они не понимают, что это за создания, скитающиеся ночью. Жирафы совсем не боялись нас.
Мы оставили их позади и прибавили скорость, когда лунный свет залил небольшой отрезок дороги впереди нас. Дорога вилась между кустиками травы, колючим кустарником и низкорослыми искривленными деревьями. Когда луна внезапно скрылась за облаками, мы видели лишь узкую белую полосу, освещенную фарами и небольшим прожектором, установленным Цезарем на автомобиле. Внезапно что-то большое вынырнуло из кустарника, росшего справа от дороги, промелькнуло перед радиатором, не более чем в футе от него, и исчезло по другую сторону дороги. Цезарь резко затормозил, что наполнило воздух визгом тормозов и клубами пыли, дал задний ход, а затем медленно двинулся вперед.
Мы оба внимательно вглядывались в кустарник влево от дороги. Наконец зверь попал в свет фар, и мы увидели… огромного, взрослого льва с темной волнистой гривой. Он сидел в семи или восьми ярдах от дороги, прямо перед нами, и щурился от яркого света фар. В его позе или в выражении его морды не было ни враждебности, ни страха, скорее лишь удивление и любопытство — почти то же, что чувствовали мы сами.
Вероятно, он находится в кустарнике у дороги, заметил наши огни, когда мы приближались, и в конце концов не устоял перед искушением, непреодолимым для всех африканских животных, — прыгнуть через дорогу перед самым радиатором автомобиля.
Несколько минут мы глядели на льва, а лев глядел на нас, опровергая тем самым утверждение, что животные не переносят яркого света. Затем лев медленно подошел к автомобилю и обнюхал передний буфер. Вероятно, удовлетворившись полученными сведениями, он отвернулся и грациозно и беспечно пошел по дороге, вяло помахивая хвостом.
«Следуй медленно за ним», — сказал я Цезарю. Автомобиль полз в десяти — двенадцати футах сзади льва. Ярдов через пятнадцать он обернулся и взглянул на нас. Мы остановились, и лев двинулся дальше, а затем свернул в кустарник и исчез.
Цезарь и я посмотрели друг на друга и со счастливой улыбкой обменялись рукопожатиями.
Мы потихоньку двинулись дальше, обсуждая, что было бы, если бы лев неверно рассчитал прыжок и ударился об автомобиль. Четыреста фунтов костей и мускулов могли серьезно повредить автомобиль, а если бы и сам лев поранился, он, вероятно, рассвирепел бы.
