Евгений Абалаков - На высочайших вершинах Советского Союза
Кругом равнина, песок, камень, терескен. Кажется, никогда не дойдем до первых холмов.
Слева, возможно из Китая, движется большой караван с рослыми верблюдами. Идут женщины в красивых халатах. Затем с лошадьми мужчины. А сзади большое стадо баранов. У обрывчика старого русла остановились, видимо, ждут нас, думая, что мы разъезд.
Подъем на предгорья. Идем полтора часа. Камень, песок, лишь по долинкам кое–где зеленеют лужайки. Ишаки идут плохо, отстают, часто останавливаемся. «Трава плохая», — кратко поясняет караванщик. (Действительно, ишаки шли из последних сил.)
Саша уже успокоился, не ругается и винтовку несет спокойно. Встретили большое стадо баранов. Пастух при нашем появлении на всякий случай ретировался в сторону.
Опять ишаки далеко позади. Кричим, но толку мало. Я и Искин пошли разведать вперед, до видимого гребня. Остальные остались помочь подогнать ишаков. Однако и с их помощью ишаки идут плохо.
Бесконечный подъем. До висячего ледничка недалеко. Темнеет. Решаю здесь остановиться, благо и площадка есть хорошая. Успели очистить место от камней. Подошли остальные с ишаками. Быстро разгрузили.
Холодно. Ставим палатки. Ребята залезают в них. А я еще долго на воле (то воды нужно, то еще чего–нибудь). Варим ужин: какао, консервы, молоко.
Полумесяц яснеет и вскоре таинственно заливает зеленоватым светом Кок–чукур и матовой полосой ложится на озеро, широко раскинувшееся под нами. Хребты неясными серыми силуэтами уходят вдаль. Редкие звезды неярко светят с темного неба.
Долго не спится в эту ночь. Заснул лишь под утро.
18 сентября. Я вылезаю первым. Легкий, но холодный ветерок. Вода в котелках замерзла до дна. Ручей покрылся белой чешуей. С трудом нахожу воду. Взошло солнце, но греет еще слабо.
К десяти часам управились с завтраком, настолько плотным, что двигаться после него нелегко.
Вышли в 10 часов. За полтора часа дошли до висячего ледника по гребешку, глубоко вклинивающемуся в лед с юго–западной стороны вершины. Выход на лед крутой, но лед пористый и идти нетрудно.
Дальше пошел целый лес маленьких сераков. Идем прямо на север. Затем огибаем ледяной лоб справа и опять на север по пористому льду и, частично, по свежему снегу.
Перед нами последний гребень, полого вздымающийся на северо–восток. Я попытался выйти на него, но попал в трещины и обледенелость. Кричу ребятам: «Не подниматься на гребень! Идти дальше!» Пришлось порядочно загнуть на восток и затем уже по снегу свернуть влево на вершину, полото поднимающуюся громадным снежным куполом.
Открылась изумительная панорама: ясно видны вершины верховьев ледника Федченко, пика Революции и еще целый ряд исключительно острых пиков.
Правее из–за темных гребней седую острую голову поднял пик Комакадемии, справа за ним пик Гармо. Еще правее остро вздымается другой большой пик, а через перемычку справа, ясно доминирующая над всем, конусообразно красуется вершина пика Коммунизма. Видно все верхнее плато со средним гребнем в середине, лишь скалистая часть тонет в хребтах.
Севернее двуглавая вершина пика Корженевской смело режет пространство. Затем понижение, вздымающееся лишь зубьями хребта Петра Первото, и уже совсем близко мощная гряда Заалайского хребта с пиком Ленина на заднем плане, но явно доминирующие над всем хребтом.
Громадный массив Кызыл–агина кажется совсем близко. Контрастно к нему на юг уходит гребень, поднимаясь острыми гранями до высшей точки пика *Октябрьского и затем отвесно падая на юг.
А еще южнее, ближе всех, эффектной вершиной — пиком Трапецией заканчивается хребет Уй–су.
На восток от этой группы прорыв, вдали виден Алайский хребет — это выемка перевала Кызыл–арт.
Восточней хребет постепенно, сначала отдельными скалистыми вершинами (пик Архар, пик Пограничник) и дальше снежными куполами подходит к высшей точке — вершинам Курумды. Еще через одну вершину хребет последний раз вздымается острым пиком Зари Востока и дальше, уже значительно понижаясь, уходит в Китай.
В обрамлении красных скал круто спускаются языки ледников, скрываясь за крайний хребет. Ближе него — широкое пространство долины Маркан–су, далеко уходящей на восток, в Китай.
Прямо перед нами на северо–запад круто обрываются склоны снежной шапки пика, высшей точки этого неясного еще хребта (высота его ориентировочно 5850 метров). Высота Кок–чукур–баши, по моему альтиметру, совпала с измерениями немцев — 5700 метров. Слева видна еще меньшая вершина — продолжение того же хребта на запад. Это пик Красных командиров.
Прямо под нами большое снежное плато, чуть вздымающееся на север, а затем круто падающее в ущелье, идущее к Маркан–су. От плато в северо–восточном направлении отходит гребень с двумя крупными вершинами.
Восточнее (опять же в Маркан–су) спадает вполне солидная долина. А хребет явно сворачивает вправо, на нашу вершину, и затем уже значительно восточней опять поворачивает на северо–восток, ограничивая таким образом долину. Далее он, скучиваясь острыми скалистыми пиками, дает несколько отрогов и спадает в Маркан–су уже в Китае, близ пика Китайского.
К этому пику с юга подходит другая огромная долина, завершающаяся с востока длинным оснеженным хребтом. Последний с юга венчают две громадные белые вершины, одна из которых должна быть Мустаг–ата, а с севера он заканчивается острым скалистым пиком Китайским.
На юг большими снежными плато уходит другой хребет, ограничивающий озеро Кара–куль.
Изумительная панорама! Делаем засечки. Свищет ветер. Я подошел р самому краю обрыва, к нижним плато. Тщательно прощупываю местами глубокий снег. Зарисовываю полную панораму, кончая Мустаг–атой. Замерз зверски.
Озеро Кара—Куль (акварель)
Рисунок Е. Абалакова
Колосков сверху долго жаловался, что у него замерзли ноги. Я отправил троих старым путем вниз и значительно позже начал спускаться с Заплеталовым. Вначале сильно взяли влево, попали на крутой обледенелый склон. Страверсировав его, вышли на верный путь и за какой–нибудь час спустились со льда и по гребешку вскоре дошли до лагеря.
Колосков уже приготовил суп. Настроение у него скверное. Болят голова. Когда я сказал о вторичном восхождении на другую вершину, — он начал явно возмущаться, Искин тоже пытается отговорить меня, считая, что все уже вполне ясно.
Я твердо стою на необходимости для точного нанесения точек — засечь их с другой вершины, и даже доволен, что никто желания идти не обнаруживает. Один быстрее и спокойнее справлюсь с этой задачей.
19 сентября. Лишь солнце оторвалось от южного гребня — встал. Прохладно: минус 4 градуса и ветерок режет. Отыскал воду. Закусил замерзшими консервами. Взял бусоль, захватил и кошки, учитывая ранее виденную обледенелость. Вышел рано.
