Аркадий Недялков - Опасные тропы натуралиста (Записки ловца змей)
Мой фонарик заметили. Рядом с неровным взблескивающим огнем костра замигал яркий огонек фонарика. Мигаю в ответ.
Яркий огонек разразился потоком длинных и коротких вспышек: Морзе. Это Костя сигналит. Читаю буквы нараспев: «растяпа».
— Как результат? — спросил меня Илларионыч, едва я подошел к костру.
— Есть одна. Правда, это не из выслеженных, но возле тех же колоний.
— Ну а мы опять пустые.
Костя взвесил мешок в руке, как-то странно хмыкнул и промолчал.
— Костя, если бы ты знал, сколько ящериц я видел сейчас на барханах! Кстати, почему они активны ночью?
— Вопрос соответствует уму его задавшего, — сердито отозвался Костя.
— Ну и все же?
— Днем солнце нагревает песок так, что любое живое существо сварится. Змеи и ящерицы в это время прячутся от жары в норах или на кустиках. Да и вообще почти все животные в пустыне активны ночью, когда песок остывает. Еще вопросы есть?
Больше вопросов у меня не было.
Два последующих дня по вечерам повторялось то же: я приносил змею, а у Кости и Илларионыча мешочки оставались пустыми.
Илларионыч не выдержал.
— Костя, — сказал он. — Хватит упрямиться. Результаты налицо: три вечера — три кобры. Ты делай как хочешь, а я завтра пойду с Алексеем учиться методу Юрия.
— Пойдем вместе, — сдался Костя.
Прочесывая местность, мы идем цепью вдоль такыра. Интервал между ловцами — пятнадцать метров. Дальше расходиться нельзя, участки останутся непросмотренными. В колониях песчанок все задерживались и тщательно осматривали каждую норку. Так посоветовал Костя. Иногда кобра лежит возле выхода норы и ее можно поймать.
Вот Илларионыч остановился и поднял руку. Это сигнал: все сюда. Нашел след змеи!
След начинался от норы и уходил на такыр. На плотной глине след исчез. Илларионыч стал обходить такыр по краю, а мы разошлись в стороны, стараясь обнаружить след. Нет, ничего не видно на гладкой поверхности такыра. Но вот Илларионыч снова поднял руку. След снова найден. Он тянется от такыра к склону соседнего бархана. Кобра переползла из одной колонии в другую. След скрылся в норе. Рядом с норой Илларионыч втыкает вешку с красной ленточкой в виде флажка. Теперь вход в нору виден издалека.
В этот день мы отыскали семь следов кобр. У семи нор, как часовые, встали красные флажки.
К полудню мы вернулись к колодцу, и до вечера каждый занялся своим делом.
Незадолго до захода солнца все, кроме Амана, отправились к норам.
В лагерь я опять принес змею, но главное было не в этом:
Костя и Илларионыч тоже поймали по кобре! Мне очень хотелось задать Косте один-единственный вопрос. Этот вопрос висел на кончике моего языка, но Илларионыч посмотрел на мою сияюще-ехидную физиономию, сравнил ее с хмурым лицом Кости, а потом отозвал меня в сторону и молча показал кулак. Вопрос сразу «исчез» с моего языка.
На следующий день мы обнаружили еще с десяток следов. Кобр в Ай-Гюле было много, однако удача нам изменила, змей мы больше не приносили. У меня два вечера и два утра прошли в бесцельном ожидании. Змеи не выходили. На третий вечер змея вышла, но я упустил ее. У Кости и Илларионыча дела шли не лучше.
— Очень жарко, — сказал Костя. — Было бы чуть попрохладнее, охота была бы успешнее. В жару кобры отсиживаются в глубине нор. Подождем еще несколько дней. Рано возвращаться.
… Утро было хмурое. Небо обложили тяжелые серые тучи, и казалось, вот-вот хлынет дождь. Костя оживился и заторопил нас:
— Это не погода, а клад. В пасмурные дни кобры могут лежать возле нор целый день. Давайте-ка не засиживаться за чаем. Активный поиск должен себя оправдать.
— Костя, а как же тучи? Вдруг ливень хлынет!
— Дождя здесь не будет, — вмешался Аман.
Мне и Аману пришлось идти на дальние такыры. Уже по дороге, там, где в предыдущие дни я проходил несколько раз и не встречал даже ящериц, нам стали попадаться змеи. Стрелки, удавчики и даже очень редкие бойги клубочками лежали возле кустиков полыни. Почти рядом с ними затаились ящерицы. Змеи совершенно не обращали на них внимания. В свою очередь ящерицы не убегали от змей.
Большой варан стоял на вершине бархана. Приподнявшись на ногах, он пристально смотрел в нашу сторону. Когда мы подошли ближе, варан нехотя перебрался на соседний бархан и снова замер. Почему-то и он не укрылся в норе.
Возле первой же колонии песчанок мы увидели кобру. Змея заметила нас издалека, но в нору тоже не пошла, а заскользила по песку прочь от колонии. Когда мы ее настигли, она встала в позу угрозы. Но это нас не испугало, и она попала в мешок. Вторая колония — вторая кобра.
Дальше пошло как в сказке. Возле каждой колонии мы находили кобру. Я радовался и готов был ходить без устали. Аман, наоборот, хмурился. Любая встреченная им змея или ящерица вызывала на его лице недовольную гримасу. Когда же в каждом из трех мешков сидело по две кобры и я хотел уже пересадить змей в один мешок, Аман не выдержал:
— Леша, — сказал он тревожно, — я думаю, дальше не нужно ходить. Давай повернем к колодцу!
— Что ты, Аман, — горячо возразил я. — Зачем возвращаться? Ты видишь, как кобры ловятся — за три часа шесть штук! Пошли дальше, до вечера еще далеко.
— Нет, Лешка, — настаивал Аман, — я думаю, нам нужно вернуться. Это неспроста змеи и ящерицы в норы не идут. Я думаю, беда какая-то будет. Пойдем к колодцу.
— Да ты что? — рассердился я. — День прохладный, вот и лежат змеи на поверхности. Пошли дальше!
— Нет, — упрямо сказал Аман, — дальше не пойдем. Поворачивай!
Ну что я мог сделать с этим упрямцем! Одному идти нельзя. Пришлось возвращаться. Я был сильно обозлен и ругал Амана на все лады. Аман молча терпел самые страшные оскорбления и только прибавлял шагу. Скоро я стал отставать от него.
— Иди по моему следу, — коротко бросил мне проводник, — ждать не буду!
— Ну и черт с тобой, беги. Дойду сам! — окончательно разозлился я.
Я тащил тяжелые мешки со змеями (Аман никогда не прикасался ни к змеям, ни к мешкам). Кроме этого у меня в рюкзаке лежали фляги с водой, еда и аптечка. А он шел налегке. Как же мне было угнаться за ним? Аман, не оглядываясь, уходил все дальше. Вот его фигура исчезла за барханом. Я взобрался на гребень очередного бархана и присел отдохнуть.
Вдруг раздался какой-то низкий воющий звук. В первую минуту я не понял, откуда он пришел. Оглянулся вокруг — ни машины, ни самолета не видно. Гул повторился. Теперь я понял, что он идет из-под земли. Гул нарастал. Какой-то инстинктивный страх заставил меня вскочить на ноги. В этот момент земля подо мной дрогнула. Снизу ощутительно толкнуло раз, потом другой. Затем качнуло так, что я упал на бок. Под землей заскрежетало. Змеи в мешках зашевелились и громко зашипели. Вдруг узкая извилистая трещина расколола бархан и тут же исчезла, поглощенная осыпавшимся песком.
