Восьмидесятый градус - Елена Георгиевна Попова
29 Марта
Вечером встретила в коридоре эколога с врачом – они заинтересовались геологическим микроскопом, хотели посмотреть в него на кровь. Думала, что просто так, но нет, это я втянулась в новое исследование в качестве лаборанта. Этот эколог почему-то посередине экспедиции решил начать новое исследование – про влияние корабля на организм человека. Говорит, эритроциты начинают страдать от нахождения в металлической банке. Ну да, мы постоянно сидим в металле, может, это и правда плохо. Но теперь уже сложно сказать, где влияние корабля, а где остальное, например алкоголь и курение. Исследователь с врачом стали поставлять кровь каплями, я делала препараты (впервые в жизни такого рода, обычно же имею дело с осадком) и смотрела на них в микроскоп, снимала видео движения и деградации эритроцитов. Мы были рады уже тому, что можем рассмотреть клетки. В лабораторию стали приходить коллеги, собравшиеся на пьянку и недосчитавшиеся как раз врача и эколога, – так выборка увеличилась. У всех эритроциты были разные: у кого-то шипастые и быстро разваливающиеся до аморфной массы, у других вообще слипались в стопки. Как это называется, я забыла. Сейчас посмотрела в «Википедии» – термин не нашла, зато прочитала, что это происходит при повышении кислотности среды. У кого-то эритроциты были нормальные, гладкие. Я ожидала увидеть у себя обычные клетки, но пришлось несколько разочароваться – они были с небольшими шипами, но зато хотя бы долго не деградировали. Интересно, что вот так легко мы можем изучить себя с медицинской точки зрения. Все удивлялись тому, что я до этого никогда не смотрела в микроскоп на человеческие ткани или что-то ещё интересное. И правда, почему? Стала думать, что со мной не так. Мне бы работу успеть сделать – это раз. Ну а два – нужен хоть какой-то уровень экспертности, чтобы понимать, что я вижу в микроскоп. Просто посмотреть на клетку не интересно, нужно знать, как интерпретировать.
31 Марта
Вчера была ежемесячная вечеринка. В принципе, ничего особенного, для меня они всегда одинаковые, я рано ухожу. В этот раз пришлось посидеть подольше, потому что тост в честь моего дня рождения произносили последним (видимо, специально). В одном из тостов прозвучало, что мы, может, в последний раз собираемся таким составом. У меня не было никаких сентиментальных настроений. Как минимум, нет уверенности в ротации. Это мой сменщик готовится вовсю, а нам тут дают пессимистичный прогноз на ротацию, видимо, чтобы сильно не радовались и не расслаблялись – и это притом что из науки сменяется только четыре человека. Но нет у меня ощущения, что я уеду и буду скучать по всем – разве что по некоторым. Зам в двух тостах в честь пары именинников наоскорблял их – перечислил свои претензии к ним, шутливо, но неприятно (как минимум мне). Эх, человек на собраниях говорит про накапливающуюся усталость, напряжение – видимо, это про себя. Я с ужасом ждала, что он скажет про меня, но обошлось – тост говорил главный геолог, и на удивление тактично, никаких оскорблений. Там было что-то про «толкание геологии в нужное русло», что звучало странно и смешно. Все подошли ко мне чокаться; как только я всех удовлетворила, смогла уйти читать в пустой салон.
Легла спать в хорошем настроении. Думала про одного из химиков – кажется, в последние дни между нами развились приятные дружеские отношения, поближе моего среднего здесь. Думала, как же мне повезло сидеть в столовой рядом именно с этим человеком, а не с кем-то другим. Потом решила, что, может, всё наоборот – если полгода ешь рядом с человеком, каким угодно, постепенно он начинает тебе нравиться. Может, всё дело в том, что недавно я вовлекла и его в создание музыки к фильму – он приходил ко мне в каюту, я показала черновой монтаж, мы поговорили – совсем недолго. Я интересовалась его музыкальными работами – он принёс какие-то видео с репетиций их группы. Общаться один на один намного лучше! В последнее время мы в столовой задевали эту тему, я призналась, что ненавижу, когда меня ловят в столовой или подсаживаются и, пока я ем, начинают что-то предлагать или спрашивать. Оказалось, только я нахожу это неприемлемым. Но с некоторых пор появилось ощущение, что этот человек меня понимает, что с ним можно говорить безопасно. Правда, сегодня пришла на станцию, совместную с химиками, и почувствовала стыд, как будто я нарушила какие-то правила. Пыталась понять, не флиртовала ли я с ним на празднике. Вроде нет… Интересно, в чём дело.
С утра была в отчаянии – что смотреть, когда «Корона» закончилась? Но нашла на сервере ещё один сезон и стала счастлива!
Интересно, что на днях мы с А. поработали вместе, а я даже не упомянула это тут. Ну, теперь обстановка была не такой интимной – то и дело заходили люди, даже не поговорить нормально. Зама удалось на удивление легко выгнать – он стал расспрашивать про моего сменщика, а мне совсем уж не хотелось сплетничать про этого человека, поэтому я достаточно жёстко пресекала все попытки что-то разузнать, и он ушёл. Да и, кажется, ушла эта эксклюзивность, ощущение доверия между мной и А.
1 Апреля
Какой-то день социальных взаимодействий. Уже с утра, не успела я выпить кофе, пришла биолог за камерой – сфотографировать торосы, чтобы потом срисовывать. Я не была готова к общению, чуть не выгнала её, но обошлось. Потом с соседом-строителем пошла в машинное отделение – смотреть, как засорились фильтры вакуумной системы смыва, и чистить их. Нам так много говорят про засорение, и вот я своими глазами увидела, что происходит. Поработала немного в лаборатории у химиков – кратко обсудили арктическую науку в стране. После полдника учила эколога пользоваться микроскопом. Застряли на калибровке, зато он рассказал кое-что про свой отдел, про его опыт зимовки (у него этот первый, как и у меня) и про то, что не могут найти замену второму из группы – если и правда не найдут, будет не очень хорошо, место не должно пустовать. В итоге я в очередной раз насладилась обычным общением, которое для меня тут такая ценность. Вскоре после этого пошла в геологическую лабораторию, просто положить флешку на стол, и получила порцию насмешек и абьюза от двух геологов, которые сидели почему-то очень довольные, а мне захотелось плакать… Потом оказалось, что это они меня разыграли на первое апреля. Нравится, что я сейчас гораздо свободнее общаюсь со всеми, но маленькие столкновения с геологами заставляют хотеть на сушу сильнее. Кстати, ротацию перенесли на восемнадцатое апреля. Заметила, что люди стали какие-то взбудораженные, бодрые, весёлые – то ли от появившегося солнца, то ли от близости ротации.
2 Апреля
Егерь на собрании обратился к тем, кто не возвращает общественные швабры на место: «У меня по допросу военнопленных всегда пятёрка была».
Вчера вечером были некоторые колебания настроения не без причины. Коллеги в очередной раз отказались работать, на этот раз из-за Дня геолога. Он проходит в первое воскресенье апреля и, видимо, важен для них. Так что дни вокруг него превращаются в длительную пьянку. Ни в тот день, ни в два последующих станций у нас не было, а ведь мы дрейфовали и продолжаем это делать! В итоге из центральной части котловины Амундсена у нас всего одна колонка – неприлично мало. Я негодовала и злилась на них из-за этого, что бывало уже много раз. Опять это бесконечное ощущение бессилия. Хорошо, что в тот день была лекция главного химика. Она увлечённо рассказывала про их исследования, показывала картинки. Это напомнило мне о том, что не все на борту инфантильные беззаботные существа, некоторые хотят делать науку и делают! Мне стало гораздо лучше, и после лекции удалось мило попереписываться с человеком. В последнее время мы редко пересекаемся онлайн, так что я радуюсь, когда это происходит.
На пакетиках каркаде, которые я таскаю из столовой, написано Summer Bouquet – видимо, поэтому в тот вечер в голове играла песня
