Песок сквозь пальцы - Дмитрий Матвеев
Зона вылета представляла из себя огромный круглый зал с кучей магазинов «дьюти-фри» и с коридорами-выходами в обозначенные гейты. Их посадка уже заканчивалась, рейс на Киев на табло мигал. «Сашко, ты тут постоишь? Подождешь наших? А я сбегаю по магазинам, добро?» – Регина была сама любезность. Он молча кивнул, напряженно вглядываясь в ручеек людей, входящих в круглый зал. Регина убежала, он прислонился к стене, снова глянул на часы – вылет уже через полчаса, с ума сойти! Протикало еще пятнадцать минут, прибежала Регина с потяжелевшим рюкзачком: «Ну шо? Не было? – округлила глаза. – Та вон же Лешек! И Богомилка там! Бегут». – «Где, где?!» Он всмотрелся в толпу, увидел бегущих. Впереди, в форме спешил сотрудник аэропорта, проскочили мимо них, махнули – давайте за нами! Они с Региной поспешили в один из коридоров. «А Фарковские?» – запоздало соображая, крикнул он ей в спину. – «Они ушли сразу на посадку!» – не оборачиваясь сказала Регина, лавируя красным рюкзачком.
У выхода их ждали, призывно махали рукой: «Сюда, сюда!» Он догнал Богомилу, развернул ее, обнял. Хотел сказать что-то, не смог. Она быстро поцеловала его в губы, заглянула в глаза: «Сашко, до встречи!», и ушла, скользнув рукой по его руке. «Ви? Идете на посадка в Киев?» Он сначала не понял, что это к нему обращается сотрудник на выходе, потом замотал головой, развернулся, вскинул рюкзак, побрел обратно, к круглому залу. Слова сотрудника, зависнув в его голове, бились эхом: «…На посадка? В Киев?» «Да, черт побери! – думал он. – Именно этого мне хочется сейчас больше всего – быть с ней, лететь с ней, держать ее за руку…»
Он побродил по магазинчикам, выудил остатки шекелей и баксов, купил израильского вина, потом взял еще водки, загрузил упакованные бутылки в рюкзак, лямки которого опасно затрещали. «Они уже летят, – думал он, стоя у табло. – Они уже летят. И ее ждет дом. И работа. И Семен. И этот бесконечный круг будет продолжаться… Сколько? Еще лет десять? Пятнадцать?» Он закрыл глаза, сосчитал до ста, заставил себя подумать о своем. Его ждет семья. Ждет приход Все, как всегда. Тот же, что и у Богомилы круг… В чем разница?
Он открыл глаза. На табло горела буква гейта напротив его рейса.
…Он занял свое место, с краю, у прохода. Мимо него пролетела стайка школьников, класс девятый, видимо организованная поездка завершилась. Через проход уселись две девочки, одна встала возле него, тронула за плечо: «Простите… Вы не могли бы сесть на мое место, посередине, а я – с краю? Тут мои подружки…» – и состроила умоляющую гримасу. Он кивнул, передвинулся на сиденье вглубь, к полному мужчине, семитского вида, уже минут пять пристраивавшему свою барсетку, то на колени, то в сетку на сидении напротив. Он закрыл глаза, ожидая взлета, чувствуя медленный и густой ток времени. Сразу же увидел фигурку Богомилы на велосипеде, вот, она обернулась, махнула рукой…
«Вот, представляешь, он напился, как свинья, пришел в мою комнату и лег в постель, представляешь? И уснул…» Он скосил глаза на девицу рядом, болтавшую через проход со своей подружкой, усмехнулся краем губ. Ох, ничего себе, у них была поездочка! Тяжела жизнь у подростков, как говорили в его время…
Взлетели. Он не нашел в себе силы помолиться, просто сидел, как кукла, закрыв глаза, созерцая катящуюся перед ним Богомилу. «Гоу, раша! Гоу, гоу!»
Потом понесли обед. Стюардесса, подойдя к их ряду, заглянула в какую-то свою бумажку, сказала, явно обращаясь к его семитскому соседу: «Тут есть один кошерный обед… Скажите фамилию?» Он поднял руку: «Черных» – «Ох! – стюардесса перевела на него взгляд. – Вам?» Он улыбнулся: «Ага», подумал: «Здравствуй, хумус!» Сосед засопел, покосился на него подозрительно.
Перед посадкой он задремал, проснулся от разговора девочек. «А что там нам надо-то прочитать? «Даму с собачкой?» Ты читала?» – «Да, читала» – «И о чем там, расскажи?» – «Да про курортный роман. Мужик один из Москвы, встречает в Крыму замужнюю даму из провинции, ну, и влюбляется. Он, кстати, тоже женат. Вот и весь сюжет. Скучно». – «Да, правда, скукота. Лучше я тогда дочитаю «Гранатовый браслет». Хорошо, что на выбор дали…» Он снова усмехнулся, не открывая глаз – «Дама с собачкой» им скучна! «Курортный роман»! Эх, молодежь! Да, читайте лучше Куприна, это точно… А ведь, было дело! – ставили они в студенческие годы «Даму с собачкой» на сцене любительского театра, адаптировали повесть для постановки, он даже там Гурова пытался играть… Черт, побери, ну, здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич и Анна Сергеевна, рад видеть вас, спустя тридцать лет! Девочки, родные, откуда вы свалились мне на голову?
Услужливая память выудила из закромов фразу, которой эта повесть заканчивалась: «И казалось, что еще немного – и решение будет найдено, и тогда начнется новая, прекрасная жизнь; и обоим было ясно, что до конца еще далеко-далеко и что самое сложное и трудное только еще начинается».
Эта фраза больно резанула по сердцу и одновременно разозлила его: «Что начинается? О чем ты, Александр Иваныч? Вон, даже девочка-девятиклассница понимает всю бессмысленность и безжизненность твоего курортного романа. Так скажи уже себе четко это и отпусти Богомилу!»
Он выдохнул, достал телефон, переведенный в авиарежим, кликнул вайбер, нашел ее контакт… Палец завис над клавиатурой, потом стал набирать слова. Он набирал и не верил, что делает это, что пишет все это ей, за которой готов был совсем недавно сорваться в далекий и неизвестный Киев, наплевав на все, набирал и боролся с искушением стереть все это и заплакать от тоски, но набирал, набирал, набирал, зло тыкая пальцем в черные буковки в смартфоне.
«Богомила, последний час в самолёте. Отправлю это сообщение уже когда буду садиться в Москве. И в эти четыре часа полёта, думая о нас, я понял, что должен сказать тебе это. Может, это прозвучит пошло, но что ж. Мы не должны питать иллюзий, если хотим сохранить хоть что-то. Никаких фантазий и иллюзий. Тогда и у тебя, и у меня будет будущее. А мне больше всего хотелось бы, чтобы у тебя все было. Не то, что сейчас с Семеном, даже не то, что со мной. Не ходи по кругу. Все будет, если ты соскочишь с этого круга. Тогда есть будущее и у нас с тобой. Не такое, как мы может, втайне представляли. И Сибирь, и Украина, и что-то еще могут быть и будут, может, не такие, как мы думали. Не будем загонять себя в тупик. Продолжать
