Георгий Чиж - К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.

Тем временем Котлеан со своими воинами ворвался внутрь здания. Комнаты были пусты. Под окнами на полу стонали раненые. На дверях мехового склада висел тяжелый замок.

Пока воины Котлеана вырубали топорами отверстие в дверях склада, молодой Скаутлелт, заметив, что Хинка нет с ними, побежал к лестнице. На верхней ступени лежал упавший навзничь мертвый Хинк.

Не своим голосом взвыл Скаутлелт и бросился обратно. Как разъяренный волчонок, заметался он по комнате, стал добивать раненых ножом Хинка...

Бесстрашно и молча, стиснув зубы, подбежали к нему женщины. Они были так страшны, что Скаутлелт отпрянул в угол и завопил что было мочи о помощи. Женщины подмя­ли под себя остервенелого волчонка, начали топтать его...

Из-под застрех и окон второго этажа валил дым, пока­зались языки пламени. Котлеан торопливо нагружал коло­шей мехами, и они быстро убегали из крепости. Когда здание уже все было охвачено огнем, он, наконец, догадался выбра­сывать меха прямо с балкона и из окон. Он увлекся до того, что едва успел, уже с опаленными волосами, спрыгнуть с балкона.

Скаутлелт-отец, стоя на пригорке, с которого хорошо бы­ли видны и крепость и берег бухты, в волнении облизывал сухие, потрескавшиеся губы, боясь пропустить нужный момент. Многочисленные столбы дыма в разных местах кре­пости заставили его кличем дать сигнал к штурму...

Множество набитых до отказа колошами батов, скрытых за мыском, черпая воду бортами, усеяли весь берег бухты. Они опоздали и в досаде забавлялись тем, что, встретив пасущихся под крепостью коров, пронзали их копьями. Коровы неловко и тяжело подпрыгивали и падали на землю. Жалоб­но мыча и вытягивая набок длинные языки, они тщетно ста­рались лизнуть рану. Небольшой отряд занялся поджогом верфи и стоявшего в ней корабля.

Плотникова под кораблем уже не было. Разбуженный вы­стрелами из пушки, он увидел дым над крепостью и побежал было тушить пожар, но, узнав издали колошей и поняв, что случилось, побежал к лесу.

Опьяненные победой, в дыму и пламени, колоши быстро уходили из крепости к берегу, таща на берег, к своим батам, пушки, ружья, разный домашний скарб, продовольственные запасы и связки бобровых шкурок. Многие еще оставались в крепости. Пробегая от одного здания к другому, они иска­ли, чем бы еще поживиться.

Вдруг дрогнула земля, и высокий столб дыма, пламени и камней поднялся к небу. Раздался густой протяжный гул взрыва. Это взорвался пороховой погреб Ситхинской крепости...

С наступлением темноты Плотников подобрался ближе к развалинам догоравшей крепости и здесь, в лесу, встретил двух беглецов. Это были заболевший и оставшийся в крепос­ти русский партовщик Батурин и девушка алеутка с ребен­ком на руках. Вместе с ними он ушел в горы, в глубокую лесную чащу.

Целую неделю, блуждая по лесу, беглецы питались одними ягодами да кореньями. Спасения, казалось, не было...

На восьмой день по лесу и по горам гулко прокатился грохот двух пушечных выстрелов.

Сломя голову, задыхаясь от волнения, Плотников сбежал вниз и увидел, что в бухту входит знакомый ему русский ко­рабль, кажется, «Екатерина».

– Не трогайтесь с места, чтобы вас можно было найти! – крикнул он своим спутникам и, спотыкаясь и падая, напра­вился к берегу, но, наткнувшись на шестерых колошей, изме­нил направление и побежал к мысу, подавая кораблю сигна­лы руками и громкими, как ему казалось, но слышными только ему самому криками. Он долго метался по мокрому песку мыса взад и вперед и упал без чувств, когда заметил что с корабля спускают вельбот.

Очнулся Плотников на бостонском «Юникорне», пленни­ком Барбера.

С помощью ситхинских, русских и английских слов он объяснил капитану, что случилось в Ситхе. Самое главное было понято Барбером; один отряд был послан им в лес за спутниками Плотникова, другой – в крепость, обшарить по­жарище.

Из крепости удалось вывезти только пять бесформенных, покрытых копотью медных слитков – остатки недавно еще грозных пушек.

Прошел день, другой... Барбер ждал и все более волно­вался, недоумевая, не зная, что делать. Беглые матросы бесследно исчезли, тойоны тоже. Крепость пуста, обещанных ме­хов никто и не думает доставлять...

«Оставаться, – думал он, – опасно: дикарей много, они вооружены, упоены победой, у них где-то поблизости целая флотилия батов... Уйти с пустыми руками – досадно. Что делать? Рискнуть высадиться?»

Рассеянным взглядом смотрел он на развалины крепости, на безлюдный берег и вдруг увидел: из-за мыса вышел боль­шой бат с хорошими гребцами и направился прямо к кораблю.

Бат подошел к борту. Сидевший в нем Котлеан спросил по-ситхински, есть ли на корабле русские. Потребовал выдать их, если капитан хочет сохранить добрые отношения.

Ни один мускул не дрогнул на лице Барбера. Он приветли­во улыбнулся гостям, сказал, размахивая руками:

– Нет у меня русских, нет! Поднимайтесь, дорогие гости!

Тойоны направили бат к трапу.

«Будь что будет», – решил Барбер, провожая гостей в свою каюту, и выразительно посмотрел на помощника.

Секундная задержка перед дверью каюты оказалась для гостей роковой: на них навалилось сзади несколько человек, и через минуту, связанные по рукам и ногам, оба тойона лежали на палубе.

Услышав возню на корабле и заглушенные крики тойонов, колоши на бате поняли, что случилось, и торопливо отвалили от корабля.

Всю ночь на «Юникорне» никто не смыкал глаз, люди с за­палами наготове стояли у пушек. Фонари у бортов освещали воду и выплывавшие из черной глубины стайки переливавших­ся серебром рыбешек.

Наступило утро. Сквозь редкий туман видно было, как вдоль берегов бухты крадутся юркие баты. С корабля их на­считали больше шестидесяти.

Барбер мрачным взглядом окинул бухту. Обе половины лодочной флотилии скобками, одновременно и ровно, как на параде, загибали свои фланги за кормой корабля. Так кра­сиво и согласованно проводить сложный маневр окружения могли только бывалые охотники на бобров, привыкшие к мас­совым действиям. Но Барберу было не до любования краси­вой картиной. Матросы-канониры стояли в боевой готовности на своих местах у двадцати пушек. Барбер приказал выта­щить тойонов на палубу, а затем потребовал от них немед­ленно приостановить нападение...

Кольцо смыкалось. На батах, заметив тойонов, подняли короткие весла, и продолжительный вой протяжно прокатил­ся по бухте.

Перед похолодевшими от ужаса тойонами матросы про­дергивали через ноки рей длинные тонкие, извивающиеся, как змеи, веревки с мертвыми петлями на концах. Тут же в полном молчании подготовлялись два смоляных факела – пред­стояла пытка.

Скаутлелт невольно втянул голову в плечи и крепко стис­нул зубы. Но Котлеан стоял, гордо выпрямившись, и на пред­ложение Барбера отрицательно покачал головой...