Исидор Кацнельсон - По неизведанным землям Эфиопии

Но слон — опять неизвестно почему! — вдруг взвизгнул, повернулся и побежал вслед за стадом.

Что на сей раз спасло Булатовича, он и сам не знал. Словно неведомая сила отвлекла слонов и прогнала их прочь. Спасение было похоже на чудо.

Отряд подходил к Андрачи. 14 мая рас после четырехмесячного отсутствия вернулся домой. Победителей встречали с триумфом. Жители, духовенство, войска, остававшиеся з городе, выстроились по обе стороны дороги, и через этот живой коридор шли воины. Радостные крики встречавших смешивались с барабанным боем, с веселыми мелодиями флейт, с ружейными победными выстрелами.

20 мая Булатович попрощался с Вальде Георгиевм. Рас подарил ему своего мула, лошадь с серебряным убором, серебряное копье, которое в последний раз держал в руках последний царь Каффы, Гаки Шерочо, и которое он метнул в солдата, бравшего его в плен, украшенный серебром щит. И, наконец, отдал вещь, которой сам гордился всю жизнь золотую саблю, подаренную императором завоевателю Каффы. Это были не обычные подарки, а знаки отличия. Война, ее тяготы породнили эфиопского раса и русского офицера. Им было грустно расставаться — кто знает! — может быть, навсегда.

Булатович выехал из Андрачи по дороге на Аддис-Абебу. Он долго оглядывался назад, пока горы, сомкнувшись, не скрыли от него навсегда столицу легендарного Каффского царства.

И на этот раз на родине оценили заслуги А. К. Булатовича. Теперь он стал штабс-ротмистром, а к его наградам прибавился орден святого Станислава 2-й степени.

30 июля — сразу после возвращения в Петербург — Булатович представил министру иностранных дел графу М. Н. Муравьеву обстоятельную докладную записку, в которой охарактеризовал положение дел в Эфиопии и указал, какие возможные выгоды может получить Россия от постоянных и дружеских с ней сношений. Министр заключил, что сведения, приведенные в записке, «могут иметь в будущем серьезное значение», и распорядился послать ее военному министру А. Н. Куропаткину, а также русским послам в Париже, Лондоне, Константинополе и дипломатическому агенту в Каире. Куропаткин, хотя и нашел записку «интересной», не согласился с предложениями, в ней содержащимися, полагая, что России «надо долго избегать вмешиваться в африканские дела».

В Петербурге Булатович оставался до 10 марта 1899 года, когда вновь был направлен в Эфиопию по личному ходатайству министра иностранных дел, который писал о нем А. Н. Куропаткину «…названный офицер успел зарекомендовать себя самым блестящим образом во время поездок своих по границам Эфиопии… он вполне освоился с местными нравами и обычаями, ознакомился с языком страны, которым свободно владеет, и проявил редкие выносливость, храбрость и присутствие духа, и …наконец, всеми своими качествами он сумел заслужить уважение абиссинских военачальников и доверие самого негуса, особенно к нему расположенного и которому выбор поручика Булатовича был бы более всего приятен». Но еще до отъезда, 13 января 1899 года, на общем собрании Русского географического общества А. К. Булатович прочел сообщение, озаглавленное «Из Абиссинии через страну Каффа на озеро Рудольфа», которое затем было напечатано в «Известиях Русского географического общества». В это же время он завершает свой основной труд «С войсками Менелика II», который вышел в свет в следующем, 1900 году. Специалисты сразу же обратили внимание на эту книгу. По мнению известного ученого-географа Ю. М. Шокальского, результатом проведенных А. К. Булатовичем исследований «явились не только географические описания местностей и этнографические коллекции, но и новая карта пройденных стран, составленная на основе съемок, произведенных самим путешественником, к тому же установленных по 34 астрономическим пунктам, определенным путешественником». По представлению Отделения географии математической и географии физической А. К. Булатовичу присуждается малая серебряная медаль.

Таким образом, труды Булатовича получили полное признание специалистов. Что же касается мнения прессы, то суждения рецензентов разошлись. «Русская мысль», один из наиболее солидных и распространенных тогда «толстых» журналов, в анонимной рецензии объективно и одобрительно высказалась и о книге, и о научных заслугах автора, признавая ценность сделанных им открытий в области географии и этнографии.

Другой журнал, «Мир божий», предоставил слово критику, скрывшемуся за инициалами А. Б. Подменив легковесным зубоскальством и дешевой демагогией серьезное обсуждение книги, рецензент обнаружил полное отсутствие исторического чутья и научной объективности. Труд русского путешественника был оценен и специалистами на Западе. Фридрих Бибер, самый глубокий знаток и исследователь Каффы, писал:

«Первым европейцем, вступившим в страну Каффу после ее завоевания и присоединения и имевшим возможность свободно путешествовать по ней, был русский, А. К. Булатович, капитан царской лейб-гвардии. О своем путешествии А. К. Булатович издал книгу с многочисленными редкими иллюстрациями и большой картой.

К сожалению, для нерусских она недоступна. В ней он приводит подробные сообщения о стране и населении Каффы». Ф. Бибер прямо признает, что некоторые сведения, например о завоевании Каффы, он заимствовал у А. К. Булатовича.

Но Ф. Бибера прежде всего интересовала именно Каффа, и поэтому его оценка односторонняя. Труды русского путешественника содержат большой и ценный материал для истории и этнографии Эфиопии в целом. Кроме того, им сделан рад ге о графических открытий. О них следует сказать особо, поскольку приоритет А. К. Булатовича в некоторых случаях оспаривался, в частности в Италии.

Вплоть до последнего десятилетия минувшего века область к юго-западу от Каффы до озера Рудольф оставалась почти неисследованной, а о реке Омо имелись самые смутные и неопределенные представления. Не внесли ясности и посетившие эти места экспедиции Д. Смита в 1894–1895 годах и В. Боттего в 1896 году.

Только А. К. Булатович, составив впервые подробную карту этой обширной местности и определив астрономически ряд пунктов, доказал окончательно, что река Омо не имеет никакого отношения ни к реке Собат, ни к бассейну Нила вообще. Истоки Омо находятся на восточных склонах хребта, которому он присвоил имя Николая II. Хребет этот до Булатовича могли издали наблюдать д’Аббади, П. Солейе и А. Чекки, но ни один из них до него не дошел. И В. Боттего во время своего второго путешествия, из которого ему не суждено было вернуться, видел, следуя по левому берегу Омо, эти горы. Однако он их не пересекал, вопреки утверждениям Д. Ронкальи в «Бюллетене Итальянского географического общества» за 1900 год. Немецкий ученый Д. Крамер, в противоречии с истинным положением вещей, утверждал, что «отдельные неверные замечания ротмистра Булатовича — следствие незнакомства с историей открытия этих областей». Но это не так. Русский исследователь был в курсе новейшей литературы. Правда, во время работы над книгой он еще не мог знать о результатах путешествия В. Боттего, описание которого вышло в свет почти одновременно с ней. Но зато Булатовичу был прекрасно известен путь, по которому прошли В. Боттего и его спутники, а также Г. Кавендиш. К докладной записке, поданной Булатовичем министру иностранных дел, им приложены карты с нанесенными на них маршрутами Боттего и Кавендиша. Причем в самой записке Булатович ссылается на работы этих исследователей.