Франц Бенгтссон - Рыжий Орм
— И трудно сказать, даже тому, кто видывал многое, кто из них победит, — сказал он. — Но рыжий кажется мне самым уверенным в себе из всех, кого я видел, хоть он и боится простуды, и может статься, у Свейна сделается через это на одного кормщика меньше.
Король Свейн, который вместе с обоими ярлами сидел на своем конце стола, чтобы видеть бой, презрительно улыбнулся и сказал, что никому из знающих Сигтрюгга не стоит огорчаться на его счет.
— И хотя мои люди не избегают поединков, — добавил он, — я не часто их теряю, разве что когда они подерутся между собой.
Тут вошел Токе. Он хромал и, казалось, бормотал стихи себе под нос; когда он шагнул на свое место, стало видно, что из бедра у него течет кровь.
— Что с Дюре? — спросил Сигурд Буессон.
— Времени ушло много, — ответил Токе, — но теперь он свою нужду справил.
Все взгляды обратились к бою, с которым Сигтрюгг, казалось, решил быстро покончить. Он яростно напал, метясь Орму в ноги и в голову и в пальцы руки на рукояти меча. Орм оборонялся хорошо, но сам, похоже, не очень преуспел и было заметно, что ему трудно справиться со щитом Сигтрюгга. Щит был больше его собственного, из плотного дерева, обитый толстой кожей, и лишь на вершине в середине было из железа; он был опасен тем, что меч застревал у него в венце и мог сломаться или вырваться из руки. Ормов щит был целиком из железа и с острым навершьем.
Сигтрюгг ухмыльнулся и спросил Орма, тепло ли ему теперь. По щеке у Орма текла кровь после первого удара по шлему, и он получил укол в ногу и царапину на руку; Сигтрюгг был покуда невредим. Орм ничего не ответил, но нагнувшись отступал шаг за шагом вдоль одного из поперечных столов. Сигтрюгг присел за своим щитом и на корточках наступал все яростнее, и большинству казалось, что победа уже близка.
Внезапно Орм ринулся вперед и, отбив удар Сигтрюгга мечом, со всей силы притиснул свой щит к его, так что заостренное навершие прошло сквозь кожу в дерево и там застряло. Он так сильно дернул щиты вниз, что обе рукояти переломились и бойцы попадали на спину; мечи у них были теперь свободны, и оба ударили одновременно. Меч Сигтрюгга скользнул вбок, пробил кольчугу Орма и нанес ему глубокую рану, но удар Орма пришелся тому прямо по шее, и крик огласил зал, когда голова отлетела прочь и, отскочив от края стола., упала в бочку с пивом у его торца.
Орм пошатнулся и оперся на стол; он вытер лезвие о колено, убрал меч в ножны и посмотрел на лежащее у его ног обезглавленное тело.
Вот теперь видишь, — сказал он, — кому по праву принадлежит цепь.
Глава 10
О том, как Орм лишился своего ожерелья
О поединке из-за цепи много толковали при дворе короля, и в палатах, и в поварне, и в женских покоях. Все, кто видел этот бой, постарался в точности запомнить все, что было и говорилось, чтобы рассказать потом другим. Ормов прием со щитами очень хвалили, а Стюрбьёрнов исландец на другой вечер сказал стихи льодахаттом [22] о том, как мигом полетела голова в бочонок. И общим мнением было, что не случилось еще у короля Харальда такого хорошего Йоля.
Но Орму и Токе пришлось слечь в постели из-за ран, и им еще долго было невесело, хотя брат Виллибальд и лечил их своими лучшими мазями. У Токе рана воспалилась, так что порой он начинал бредить и делался опасным, и его приходилось держать вчетвером, когда надо было осмотреть рану; а Орм, у которого были сломаны два ребра и вытекло много крови, был очень слаб, страдал от головокружения и ел против прежнего очень мало и неохотно. Это он сам считал дурным признаком и исполнился самых мрачных мыслей.
Король Харальд отвел им хороший покой, теплый, с каменным очагом и с постелью, набитой сеном, а не соломой. Многие из людей конунга и Стюрбьёрна заходили туда в первые дни поговорить о битве и посмеяться над гневом короля Свейна, и покой были полон людей и стоял шум, покуда брат Виллибальд своим пронзительным голосом не велел всем уйти; Орм и Токе сомневались, было ли им хуже, когда вокруг собирался народ, чем теперь, когда они одни. Друзья разлучились и со своими людьми, которые отправились домой, едва окончились праздники; кроме Раппа, который был объявлен в своих краях вне закона и потому остался. Ибо спустя несколько дней, когда поднялся шторм и разогнал льды в заливе и король Свейн мрачно ушел в море, не говоря никому лишнего слова, Стюрбьёрн простился с королем Харальдом, поскольку надо было собираться и созывать людей в боевой поход; и люди Орма были взяты на его корабль при условии, что они будут по очереди работать на веслах. Стюрбьёрн очень хотел видеть Токе и Орма у себя в дружине; он сам пришел к ним в покои и сказал, что оба они изрядно скрасили праздник и что теперь им нечего залеживаться со своими царапинами.
— И чтобы я увидел вас на Борнхольме, когда журавли потянутся на север, — сказал он. — Ибо для таких отважных людей найдется место на носу моего собственного корабля.
Он ушел, не дожидаясь ответа, занятый спешными делами; и таков вышел у них разговор со Стюрбьёрном. Они лежали молча; потом Токе сказал:
Жду-дожидаюсь дня,когда с корабля замечук северу острые клинья,журавлей перелет.
Но Орм, подумав, уныло отвечал:
Молчи же: в ту пору яуйду уже тьме навстречу,где роется в стылой глинеи нюхает мертвых крот.
Когда большая часть гостей уехала и на кухне сделалось меньше суеты, брат Виллибальд велел дважды в день варить мясной отвар для обоих раненых, чтобы подкрепить их силы; из любопытства иные из женщин брались кормить их этим отваром. Они могли этим заниматься, не опасаясь, что им помешают; ибо король Харальд слег после рождественского угощенья, а брату Виллибальду и брату Маттиасу приходилось по большей части быть при нем вместе с епископом, чтобы молиться за него и давать средства, очищающие кровь и кишки.
Первой заглянувшей к ним была молодая мавританка, которую они впервые увидели у Харальда; Токе вскрикнул, увидел ее и попросил подойти поближе. Она вошла с кружкой и ложкой, села возле Токе и стала его кормить; с нею вошла другая и села рядом с Ормом. Это была молодая девушка, высокая и хорошо сложенная, светлокожая, с серыми глазами и большим красивым ртом; на темных волосах был янтарный венец. Орм ее прежде не видел, но не было похоже, чтобы она принадлежала к прислуге.
Орму было трудно глотать, поскольку он не мог сесть из-за своей раны, пища попала ему не в то горло, и он закашлялся. Тут рана опять так разболелась, что ему сделалось дурно, и он застонал. Девушка улыбнулась, и Орм угрюмо глянул на нее. Когда кашель отпустил его, он сказал:
— Я лежу тут вовсе не для того, чтобы надо мной смеяться. Кто ты?
