Луи Буссенар - Приключения в стране тигров
Но Фрике недаром славился своим искусством в фехтовании, научившем его безошибочно определять момент атаки противника, чтобы парировать в ту же секунду — в то ничтожно краткое мгновение, когда острие шпаги или клинок сабли почти касается тела.
Столь велика сила этого искусства, что нужное движение совершается инстинктивно, — сделать его тем проще, что змея в отличие от человека, нанося удар, не помышляет о возможном отступлении.
Фрике взмахнул тесаком в тот момент, когда широко открытая пасть находилась всего в полутора дюймах от его груди и он уже мог видеть ядовитые зубы, плотно сидящие в фиолетовых деснах. Удар пришелся как раз посредине мешка на шее, которому змея обязана своим названием. Отрубленная голова покатилась на землю, но тело, подчиняясь силе инерции, продолжило свое движение, и обрубок ударил юношу в грудь.
— Ну, это не считается, — сказал он со своим обычным хладнокровием, увидев красное пятно крови на куртке. — Хотя я вовремя остановил красавицу. Если бы я не спешил так, то вскрыл бы эту тварь ради удовольствия посмотреть, что у нее в желудке. Ладно! Как-нибудь в другой раз.
В другой раз! Решительно, этого парижского сорванца ничем не проймешь!
Наш герой уже собирался продолжить свой путь, но вдруг его внимание привлек еще один звук. И тут этот человек, без единой жалобы переносивший все тяготы, свалившиеся на него в последний день, с полным присутствием духа встретивший и отразивший нависшую над ним смертельную угрозу, издал прямо-таки звериный вопль.
Все его хладнокровие вмиг улетучилось: забыв о лианах, колючках и режущей траве, он как сумасшедший бросился на этот звук, не разбирая дороги, не вспомнив даже о мальчугане, бегущем за ним по пятам.
Только те, кто умирал от жажды на раскаленных почвах в знойной атмосфере тропиков, поймут, как может помутиться рассудок человека, заслышавшего неподалеку божественное журчание источника.
С окровавленными, иссеченными руками и лицом Фрике, сам не зная как, оказался перед небольшой впадиной, наполненной прозрачной, как хрусталь, водой, а перед ней возвышалась груда камней, из которой сочилась болтливая струйка небольшого источника.
— Вода!.. О! Вода! — воскликнул юноша, забыв обо всем на свете и падая перед источником на колени, готовый хлебать эту влагу с жадностью изнемогающего от жажды животного. — Нет, — он резко отстранился, — нет, я сошел с ума! Надо подождать… Если начну пить сейчас, могу погибнуть. Ах, как я понимаю теперь наших командиров в Алжире: они ставят в авангарде бывалых солдат, и те охраняют колодцы, выставив штыки. Если я не хочу умереть, то надо сначала просто прополоскать горло, не проглотив ни капли. Сейчас вода — это нежнейший и желаннейший яд… Гыр-гыр-гыр!.. Немножко полегче, но зверски хочется пить. Еще немного терпения. Всего каких-нибудь десять минуточек, каких-нибудь четверть часика — и можно будет всласть нахлебаться, не опасаясь, что лопнешь, как надутая жаба. Ой! А что же малыш? Надо же, забыл о нем, куда ж ему было поспеть с его маленькими ножками — я мчался как полоумный. Эй! Яса, Яса! Давай сюда! Здесь бьет фонтан, настоящий фонтан!
В этот момент мальчуган выскочил из зарослей и сломя голову помчался к источнику.
Фрике бесцеремонно ухватил его за штанишки со словами:
— А ну-ка стоять, сударик мой. Вы все утро тянули сиропчик, не в упрек вам будь сказано. Но сейчас извольте воздержаться, не то будет бобо. Пить будете только вместе с папочкой.
Наконец, после нескончаемо долгих минут ожидания, оба мальчишки, припав к воде, смогли утолить жажду — пили с наслаждением, долгими глотками, заливая полыхавший внутри огонь.
Но едва исчезло мучительное ощущение жажды, как на смену ей пришло чувство голода.
— Нам зверски не везет, — воскликнул Фрике, — только покончили с одним, как надо приниматься за другое. Какая досада: все время нужно что-то заглатывать! Ужасно глупо, но есть все равно хочется. Только что я даже не думал об этом, и, кроме воды, мне ничего было не надо. Но вот вам свежая водичка — действует на аппетит не хуже аперитива[112]. Да ведь мы целый день ничего не ели; тигриная отбивная была ужасно давно, вчера вечером. Значит, так: теперь или никогда приступить к охоте и раздобыть хоть какую-нибудь дичь, пригодную для вертела.
Чтобы быть во всеоружии, Фрике зарядил один ствол ружья дробью, а второй — пулей. Потом в сопровождении своего приемного сына двинулся вдоль тоненькой струйки, постепенно превратившейся в ручеек, весело журчащий между серых каменных глыб.
С десяти утра до четырех пополудни в джунглях так жарко, что все звери, спасаясь от зноя, прячутся в норах и логовищах.
Заставить их выскочить можно, разве что наступив на них, и только к вечеру они выходят на свет в поисках пищи. Напрасно Фрике лазил по кустарникам и шарил в высокой траве — он не встретил ни единого четвероногого, маленького или большого, и ни одна птица не появилась в небе и не вспорхнула из-под ног.
Он уже собирался вернуться в лес, чтобы подождать более благоприятного для охоты часа, злясь на себя, что напрасно утомил малыша, как вдруг заметил стадо слонов, пасущихся на поляне, всего лишь в трехстах метрах от него.
— Слоны! — сказал он, вытирая пот со лба. — Пожалуй, это слишком. Мне вполне хватило бы козы, зайца, фазана, павлина, на худой конец. Убить слона, который весит четыре тонны, на обед двум парнишкам, которые съедят, дай Бог, четыре фунта, — это очень жаль. Но раз ничего больше нет, а в желудке хоть шаром покати… Ладно! Пусть будет слон… вон тот большой серый… удобно стоит.
Охотник хотел подобраться к слонам ползком, скрываясь в высокой траве; животные не могли его учуять, потому что он находился с подветренной стороны. Но тут стадо, охваченное непонятной паникой, ринулось прочь с пастбища, мчась галопом к опушке, за которой стояли Фрике и малыш-бирманец.
Оба поспешно спрятались за дерево, потому что стадо неслось, не разбирая дороги. Когда оно оказалось в двадцати шагах, Фрике стал спокойно выцеливать слона, которого заранее выбрал, и нажал на курок в тот момент, когда на мушке оказалось плечо великана.
Слон рухнул одновременно со звуком выстрела.
— Теперь мы можем пообедать, но повторяю — очень жаль. Бедная зверюга! И охнуть не успела!
ГЛАВА 13
Прекрасный выстрел. — Ошеломление слишком удачливого охотника. — Окружен со всех сторон. — Французский бокс. — Слон берет Фрике в плен. — Отчаяние, вызванное гибелью Белого Слона. — Фрике и министр. — Уважение, оказываемое англичанам. — «Голубая антилопа» становится боевым кораблем. — Фрике объявляет войну императору Бирмы. — Соблазн выкупа. — Путь к реке. — Посадка на корабли. — Внезапное появление Андре. — Смелее!
