Камни Флоренции - Мэри Маккарти
В наши дни многие флорентийские палаццо внутри весьма комфортабельны, и при них разбиты красивые сады, но снаружи они выглядят неприветливыми, словно крепости или донжоны, и проходящим мимо туристам кажется, что толстые стены с выпирающими камнями противоречат самому понятию гостеприимства. Глядя с Большого Канала на венецианские дворцы, на их окна, распахнутые навстречу солнцу; на мерцающие в залах свечи, на расписные потолки, любой обладающий воображением турист без труда представит себе пышные балы, веселые забавы, любовные игры в этих великолепных интерьерах. Флорентийские дворцы, напротив, прячут частную жизнь подобно скупцам — впрочем, именно такова репутация флорентийцев. Здесь не принято быть расточительным; создается впечатление, будто внешние проявления достатка подчинены неписаному закону, ограничивающему расходы. Для знаменитой своей элегантностью флорентийской моды, привлекающей туристов в магазины на Виа Торнабуони и Виа делла Винья Нуова, характерны строгость линий, простота, сдержанность. В этом бережливом городе властвует правило «nihil nimis»{2}. Один флорентиец по рассеянности второй раз за день протянул милостыню нищенке, стоящей с протянутой рукой перед дворцом Строцци; та отказалась: «Нет, вы мне уже подавали». У бедности свои приличия; мотовство вызывает неодобрение. Это город выносливости и стойкости, город из камня. Иностранцы часто с удивлением отмечают, что флорентийцы любят бедняков, потому что бедняки в этом городе воплощают в себе все главные черты Флоренции: они скупы на слова, бережливы, склонны к пессимизму, отличаются определенными «странностями» и полным отсутствием иллюзий. «Pazienza!» — «Терпение!» — пожав плечами, неизменно посоветуют вам флорентийцы, услышав ваши сетования, а если вы спросите у них, как они поживают, в ответ услышите: «Non c'è male» — «Не так уж плохо». Их излюбленная реакция на новости звучит как «Meno male» — то есть: «Могло быть и хуже». Эти люди привыкли к трудностям, а трудности начинаются с тяжелого климата и перенаселенности.
Хуже всего здесь летом. Долина Арно — это естественная духовка, в которой город печется почти без передышки в июле и августе. В Венеции есть море; в Риме — ветерок и фонтаны; в Болонье — крытые галереи; Сиена лежит высоко в горах. Но ничто не смягчает каменное сердце Флоренции. Некоторые люди считают, что во Фьезоле или вблизи садов Боболи можно укрыться от зноя, но это не так, или, по крайней мере, не совсем так. Единственным убежищем для жителей города и туристов остаются церкви, а кроме них — только «Упим», местный универмаг (миланская фирма), где имеется кондиционер, да ледяной плавательный бассейн, окруженный цветником, в теннисном клубе при гостинице «Кашине». Но о нем знают лишь немногие туристы, а горожанам, как правило, он не по карману. Гулять в садах Боболи до заката солнца невозможно из-за жары, а после заката вход в них закрывается. В некоторых итальянских городах прохладно бывает в картинных галереях, но в Уффици, с ее маленькими залами и длинными застекленными коридорами, стоит страшная духота, а Пигги распростерлась вдоль мощеного гравием открытого двора, подобно огромной коричневой крылатой ящерице, греющейся на палящем солнце. Жители города, укрывшись за шторами и ставнями, ведут ночной образ жизни в затемненных комнатах, словно летучие мыши; едят в полдень при тусклом электрическом свете. В семь часов вечера по всему городу проносится долгий грохот, напоминающий раскат грома: люди открывают ставни, чтобы впустить в дом последние лучи уходящего дня. Но тогда прилетают москиты.
После десяти часов утра туристам становится слишком жарко, чтобы осматривать город, тем более что все окна закрыты деревянными ставнями. После обеда слишком жарко, чтобы спать, и слишком темно, чтобы читать, потому что электричество дорого, а единственная лампочка, которую зажигают для чтения в большинстве флорентийских отелей и домов, обычно не ярче, чем молитвенная свечка. Те же, кто отваживается на прогулку по городу, сталкиваются с ужасающим движением. Тротуары представляют собой наклонные бортики, тянущиеся вдоль фасадов зданий; если навстречу кто-то идет, вам приходится сойти на мостовую; если вы отойдете чуть подальше, чтобы рассмотреть какой-то дворец, вы рискуете оказаться под колесами автомобиля. «Пешие прогулки» по Флоренции, о которых столько говорилось в старых путеводителях, в современных условиях представляются странной затеей. Многие знаменитые памятники стали, в буквальном смысле этого слова, невидимыми, потому что вы просто не найдете безопасного места, откуда их можно было бы рассмотреть. Например, стоя (или пытаясь стоять) напротив дворца Ручеллаи или церкви Орсанмикеле, вы будете мешать уличному движению, вас будут толкать пешеходы, вам будут сигналить водители, на вас будут натыкаться детские коляски и тележки разносчиков. Управляя автомобилем, вы рискуете стать убийцей; передвигаясь пешком или просто стоя на улице — быть убитым. Идя пешком, вы проклинаете автомобили и мотоциклы, сидя за рулем, проклинаете пешеходов — прежде всего старушек, детей и туристов, уткнувшихся носами в карты или путеводители.
«Типичная» улица во Флоренции, то есть улица, на которой имеются туристические достопримечательности — старые дворцы, портал работы Микелоццо, комната, в которой Достоевский дописывал «Идиота», и так далее, — чрезвычайно узка, бедна и забита людьми, кишит продавцами цветов и овощей, выставляющими свой товар на узеньких тротуарах; к тому же она, скорее всего, служит одной из важнейших транспортных артерий города. Например, главной дорогой в Сиену и Рим до сих пор является старый римский «путь», Виа Романа, который начинается от древних арочных ворот Порта Романа (1326, на своде арки — фреска Франчабиджо), затем идет на северо-восток, между садами Анналена (бывший женский монастырь, слева) и вторыми воротами садов Боболи (справа), мимо церкви Сан Феличе (фасад Микелоццо, тоже слева), к дворцу Питти; потом меняет название на Виа Гвиччардини (здесь родился известный историк[8]), проходит мимо старинной церкви Санта Феличита (внутри ее, в капелле Брунеллески, находится «Положение во гроб» работы Понтормо), продолжается до Понте Веккьо, пересекает его, снова меняет название на Пор Санта Мария, потом — на Калимала и, наконец, достигает центра города. Движение на Виа Романа весьма типично для города. По узкому тротуару, вытянувшись цепочкой, идет группа голоногих швейцарских или немецких туристов. Они обвешаны камерами и прочим оборудованием, закрепленным на многочисленных кожаных ремешках; создается впечатление, что эти люди в башмаках на толстой подошве, прижимающиеся к стенам домов, собрались карабкаться по скалам где-то в Альпах. Впрочем, они — единственные пешеходы, которым не грозит гибель. За ними движется беспорядочный поток людей и транспортных средств: дети в колясках, которых везут на прогулку или с прогулки
