Владимир Бобров - 1001 день в Рио-де-Жанейро
Бразильцам оба этих толкования не нравятся. Островом любви окрестил Пакиту Жуан VI. наведывавшийся сюда неоднократно. На Губернаторском острове, там, где сегодня расположен международный аэропорт, принимающий ежедневно десятки воздушных кораблей, полтораста лет назад была стоянка королевского галиона — небольшого баркаса, на котором король-эмигрант совершал морские прогулки.
Пакте посвящены километры рифмованных строк и гектары живописи. Свою историю (писанную) остров ведет со времен Эстасио де Са, который в качестве сесмарии пожаловал его во владение в 1565 году двум своим сподвижникам — Диего Балде и Инасио ди Бульоэс.
Вполне естественно, что острова привлекли внимание и могущественной церкви. Первая церквушка — капелла святого Роке — появилась на острове в 1697 году. Стены ее были необычной толщины, а подслеповатые окна забраны тяжелыми решетками из кованого железа. Капелла служила не столько местом общения с богом, сколько местом укрытия от прежних хозяев острова — индейцев. Святой Роке зарекомендовал себя как покровитель моряков и исцелитель чумных. В день 16 августа (день указанного святого) церковь забивалась до отказа верующими и страждущими. К берегам острова приставали многочисленные шлюпки, баркасы, паромы, разукрашенные флагами и цветами. Притоком посетителей капелла была обязана не в малой степени близлежащему колодцу, развалины которого можно осмотреть и сегодня. По преданиям, вода этого колодца обладала чудодейственной силой: испивший (испившая) ее легко достигал взаимности в любви. Слава погубила колодец: желающих испробовать действие воды было слишком много. Ключ иссяк. Колодец высох и был разрушен обманутыми в своих надеждах паломниками.
Красота порождает почитателей. Почитатели порождают моду. Образовывались десятки обществ, клубов, кружков любителей острова, защитников острова, художников, поэтов и просто бездельников. И рождались афоризмы вроде: «Если бы какому-нибудь небожителю наскучил рай, он смог бы спокойно поселиться на Паките…»
В ясный день остров напоминает больше всего клумбу — гигантскую клумбу, засаженную пестрыми цветами. Говорят, что в лунные ночи архипелаг приобретает фантастический вид. Красота его настолько разительна, что стала главным препятствием для электрификации острова.
Паром прижался правым бортом к деревянному пирсу и дал прикрутить себя канатами. Матросы положили несколько трапов, и пассажиры посыпались на берег.
На площади, у невысокой каменной ограды, выстроилась длинная очередь извозчиков. Пролетка — единственный (если не считать велосипедов и лодок) здесь вид транспорта. Так по крайней мере сообщают соответствующие справочники. Автомобилей вы на острове не увидите, сообщали нам наши знакомые. И ошиблись. Пыхтя и смердя, на площадь выкатил грузовик, развозящий по ресторанам продукты. Но он действительно в единственном числе. Высадившиеся начали разбирать извозчиков. Мы последовали их примеру. Возница — средних лет бразилец, кривой на правый глаз, причмокнул, поднял вверх длинное кнутовище, шлепнул кожаными вожжами по спинам двух гнедых, очевидно своих ровесников, и наш тарантас тронулся. Поняв, что его клиенты — иностранцы, кучер повернулся к нам лицом и начал разглагольствовать об исключительных красотах острова, а его лошадки, почуяв послабление руки, держащей вожжи, тут же перешли с рыси на шаг, поворачивая сами там, где надо. Мы ехали по хорошо накатанной дороге вдоль берега. Справа от нас дремала голубая Гуанабара. Слева мелькали виллы богачей. Бедность однообразна. Богатство многолико и пестро. На острове нет двух одинаковых домов, палисадников, садов. Выдумка архитекторов, садовников, декораторов неистощима. Набережные Пакты — выставка тщеславия. Почти каждый особняк — произведение искусства, имя которому — реклама. По-русски это формулируется кратко: «Знай наших!» Чтобы объехать остров, требуется полчаса.
Мы благополучно возвратились к пристани, рассчитались с возницей и влились в толпу праздношатающихся посетителей острова.
Солнечные блики плясали на поверхности воды, вспыхивали цветы, когда на них падал пробившийся сквозь зеленую завесу листьев оранжевый луч, щебетали птицы. Было красиво и грустно. Толпа людей слонялась на берегу, из открытых дверей кабачков доносились запахи жаркого, взад и вперед сновали велосипедисты. (Машины здесь дают напрокат — простые и спаренные семейные.) И почему-то чудесный остров показался нам большим экспонатом какого-то фантастического музея, осколком того времени, когда мир был молод и свеж.
Переходя из переулка в переулок, мы набрели на местное кладбище, обширное, заросшее деревьями и цветами, забитое памятниками и склепами. Почти в центре его возвышалась скульптура, приковавшая наше внимание, — громадное штурвальное колесо и другие морские атрибуты: якорь, цепи… и надпись:
«1893 г.
Самоотверженным в жизни, смелым в смерти
от соотечественников-моряков.
1912 г.»
Мы никогда не учили историю Бразилии. Кто эти матросы? При каких обстоятельствах они погибли? Во имя чего? Никого вокруг. Лишь птицы и бабочки. Люди приезжают сюда не затем, чтобы посещать кладбище. Да и кому какое дело до обстоятельств чьей-то гибели. Особенно на острове любви. Так окрестил остров Пакиту король-беженец Жуан VI. Так рекламируют его и сегодня. Пошлость живуча.
Островок набит парочками. Деться им здесь некуда. Повсюду заборы и стены, а на них надписи: «Частное владение». Общественными остаются лишь вода и полоска пляжа. У берега мелко. Вода прогревается до дна. Она очень теплая и не очень чистая: все-таки рядом нефтебазы.
Голод привел нас в харчевню «У святого Антония». Несколько столиков, полторы дюжины стульев, стойка с закусками, стеллажи с бутылками, икона с изображением самого святого, пара репродукций акварелей Дебре. Хозяин, он же официант, выложил перед нами обширное меню, включающее десятка два наименований. Остановились на рыбе «по-португальски». Вскоре выяснилось, что наша рыба еще плавает в океане. Мы сидели за столиком, потягивали холодное пиво и рассматривали посетителей харчевни, расположенной на противоположной стороне улицы, которые в свою очередь рассматривали нас. Наконец рыба была изловлена, зажарена и подана на стол в сопровождении большого блюда с какой-то жидкой кашицей, похожей на пшенку. Это и есть «по-португальски». Рыба оказалась превосходной, а каша — малосъедобной. Мнение наше полностью разделил тощий и наглый кот, который появился именно в тот момент, когда принесли рыбу.
Хозяин подал традиционные чашечки кофе, а с ними счет. Последний оказался таким безбожным, что, как нам показалось, святой Антоний сконфузился и опустил глаза. Впрочем, владелец заведения здесь ни при чем. Он получит лишь среднюю прибыль. Остальное съедят аренда помещения, транспортные расходы и налоги — наглядная иллюстрация к разделу политэкономии о средней норме прибыли…
