60 дней по пятидесятой параллели - Виктор Николаевич Болдырев
Но посевная площадь этой культуры растет в здешних местах слишком медленно. Супесчаные поля не ограждаются лесными полосами, кулисными культурами, и пыльные бури нередко причиняют колхозам и совхозам значительный ущерб.
В Актюбинских супесчаных степях можно создать громадные просоводческие совхозы, целый край уильского проса.
— Огромное царство каш! — восклицает с улыбкой Сергей Константинович. — Здесь я голосовал бы и за полбенную кашу. Полба ведь совсем не требовательна к почве, устойчива против всяких болезней, не боится ни морозов, ни засухи.
— Что-то ты ее захвалил совсем…
— Влюблен с детства. Лучшей каши, чем полбенная, не едал. А пушкинский Балда, вон какой силач вырос от полбы, — щелчком прихлопнул попа. Удивляюсь, почему ее забросили.
— Может быть, скрещиваться будет с сильной пшеницей?
— Вот и нужно отвести для полбы целый район вроде Уильского.
За просяным полем пошла пшеница. Но, удивительно, здесь она еще зеленоватая. А ведь мы спустились на два градуса южнее Саратовского Заволжья, где уборка пшеницы в полном разгаре. Сказывается дыхание Сибири. Приближается рубеж двух частей света: Европы и Азии — Мугоджары, южный форпост Уральского хребта.
ЧЕРЕЗ МУГОДЖАРЫ
Пылает вечерняя заря. Багровое небо у горизонта в росчерках туч, воды Илека то алые, то малиновые. Силуэты громоздких сооружений металлургического завода врезаются в багрянец зари. Правее, на горе — Актюбинск с телевизионной вышкой. В городе зажигаются первые огни и светят в предвечерней синеве будто россыпь звезд, упавших с неба.
Палатка наша растянута на берегу Илека, у «стен города». Илек — узкий и мелкий: жители переходят его вброд, возвращаясь в город с заречных огородов.
Сегодня незаметно проскочили двести километров от Уила до Актюбинска. Бросилась в глаза перемена в облике селений. В Уильском районе проезжали пыльные, без кустика и деревца аулы и селения. Пересекли границу района, перевалили два сырта, заросших цветущим разнотравьем, и очутились в зелени садов, среди белых домиков с плетнями, с мальвами и подсолнухами в палисадниках. Зелень украсила селение, укрыла от зноя и пыли. Это была Калиновка.
Так и пошло: селение за селением — в садах. Будто въехали в зеленую Украину, где-то под Нежином или Полтавой. По длинному склону спустились в большое село.
— Так ли едем?
Вдоль плетня идет парень, празднично одетый — в дорогом костюме и модных туфлях.
— Сынок! — позвал Федорыч, остановив машину. — Как проехать в Ново-Алексеевку?
— А хиба ж вы не в ний? — широко улыбается парень.
— Теперь бачим… На гулянку собрался?
— Та-а, ото ж… Наше дило таке: поробыв, та и трошки погуляв, поробыв, та и опять погуляв. Уснуты николы.
— Пропали девчата! — весело восклицает Федорыч.
— Ни-и! Шо им зробыться. Ось я так пропав: хоть со стражей ходы…
В переулочке мелькнуло белое платьице. Бросив нам: «Бувайте здоровеньки!», парубок перемахнул через плетень и скрылся в подсолнухах.
Не верилось, что этот зеленый уголок цветет среди безлесной казахстанской степи. Проехали сельский парк, заросший вековыми деревьями. Русью запахло: пошли деревянные дома с резными, фигурными карнизами, с крылечками и балясинами. На улице ребятишки белоголовые, русоволосые, синеглазые…
Пересекаем Верхне-Илецкие степи, северо-западную часть Актюбинской области. Эти степи давно заселили украинские и русские переселенцы. Они принесли с собой мудрый обычай украшать свои селения зеленью. Так почему же не перенять этот вековой опыт, не распространить его на все селения Актюбинской области, не украсить быт людей в степи?!
Вспоминаем голые, прокаленные солнцем, отданные на поживу суховеям и пыли поселки многих степных колхозов и совхозов. Зеленое строительство во всех степных селениях должно стать непременной частью всех строительных планов на целине.
В Актюбинске судьба свела нас с Михаилом Николаевичем Ивановым — заслуженным агрономом республики. Всю жизнь провел он в здешних степях, отлично знает ее нужды.
Оглядываем крохотный кабинет. Удивительно много вещей здесь: два стола, диван в белом чехле, старинный шкаф, набитый книгами, в углу сейф, на нем стопки статистических бланков. У кресла — кизиловая палка, отделанная чеканным серебром. На письменном столе, заваленном папками и планами, маленький радиоприемник. Тихо-тихо, будто издали, доносится музыка Чайковского…
Михаил Николаевич родился в Тургайской степи. В начале века отец его был сослан царским правительством в Тургай, где и проучительствовал до глубокой старости. Высшее образование Михаил Николаевич получил в Алма-Ате и всю жизнь отдал родному краю.
Сидим, рассуждаем о проблемах Актюбинских степей. Север области занят полосой темно-каштановых и каштановых почв. Западную часть этой полосы издавна осваивают переселенцы, восточную — совхозы, обрабатывающие массив поднятой целины площадью в четверть миллиона гектаров.
Совхозы возделывают пшеницу, просо, кукурузу, бобы, применяют севообороты, развивают животноводство. На севере области уже развернулся пояс мощного механизированного земледелия и интенсивного животноводства. Этот пояс крепнет и развивается. Актюбинцев волнует судьба второй целины.
— Вот тут, — Михаил Николаевич проводит ладонью полукружье на карте, — лежат у нас девственные ковыльные и полынно-злаковые степи — Прииргизья, Мугоджар, бассейна Эмбы и Уила. Огромный пастбищный пояс…
Кормовые ресурсы этого пояса используются всего на двадцать процентов. Здесь можно впятеро увеличить животноводство, превратить южные степи в сплошную зону высокотоварного овцеводства и крупного табунного скотоводства. Но развитие пастбищ упирается в нерешенную проблему воды. Южные степи почти не покрываются снегом, талых вод мало, в летнее время речки пересыхают или остаются с соленой водой.
Геологи открыли в недрах южных степей запасы отличной пресной воды. Найдены артезианские, самоизливающиеся источники. Бурение скважин улучшит водоснабжение. Но скважин бурится совсем недостаточно. Михаил Николаевич вспоминает, к примеру, крупнейший колхоз имени Джамбула. В колхозе сорок пять тысяч овец. Десяток скважин дают воду для водопоя, и все сорокапятитысячное поголовье сосредоточено вокруг этих скважин. А большая часть пастбищ, где нет скважин, пустует.
Нас захватывают
