Когда уходит печаль - Екатерина Береславцева
– Что такое? – Казбек удивлённо обернулся. – Кого ты там увидела?
– Подожди, пожалуйста!
Она опрометью кинулась к выходу. Однако там, за дверью, в затемнённом холле, никого не было. Наверное, она настолько жаждет встречи с этим человеком, что он мерещится ей теперь везде!
– Нашла?
– Показалось, – вымолвила вслух Люба свою мысль, опускаясь на стул. – Наверное, я просто устала, вот и мерещатся всякие чудеса…
– Заказать тебе ещё кофе?
– Пожалуй, я лучше наверх пойду, в номер. Ты не обидишься, Казик?
– Я на тебя никогда не смогу обидеться, Люба! – с горячим трепетом сказал Казбек. – Идём, я тебя провожу…
…Он постоял ещё какое-то время перед её дверью, надеясь на чудо, но оно так и не произошло. И тогда, тяжело вздохнув, Казбек направился на свой этаж, по пути поклявшись самому себе самой крепкой мужской клятвой, что непременно отвоюет место в сердце этой девушки, которую он полюбил с первого взгляда. Иначе зачем боги дали ему такую любовь?
Этой ночью Люба долго не могла уснуть. Сердце её тосковало, мучилось, в голове хаотично бродили, сталкиваясь друг с дружкой, противоречивые мысли. То ей казалось, что она совершила ошибку, покинув свой мир, такой понятный ей и простой, то вдруг душа её взлетала в сладостной надежде на близкую встречу, а в следующий момент падала в самую пучину сомнений и уныния. Ей отчаянно не хватало сейчас внешнего движения, стука колёс, который успокаивал бы её, отвлекал бы грусть на себя. В тишине, пронизывающей теперь её с ног до головы, она осталась наедине сама с собой, и это было для неё так непривычно, так тягостно!
Однако молодой здоровый организм всё же взял своё, и Люба уснула, сложив ладошки под щекой. Ночной город накрыл её цветным покрывалом своих сказок.
Глава 19
А следующий день она провела в номере у Залины, обедая вместе с ней, болтая обо всём на свете и изо всех сил уговаривая не принимать участия в вечернем выступлении. Однако наездница была просто кремень. Самое главное, чего она страшилась, – подвести своих зрителей и своих коллег. А потому ровно в четыре часа вечера она собралась, с ещё бо́льшим трудом, чем вчера, оделась и вышла вместе с Казбеком из номера, опираясь на его крепкую руку. Любе в усадьбу ехать не позволила категорически.
– Если ты и сегодня из-за меня не увидишь своего Глеба, я себе этого не прощу! Беги к нему, а вечером обо всём мне расскажешь! Если, конечно, не останешься у него…
Вот так и получилось, что уже через полчаса после расставания с новыми друзьями Люба шла по знакомой улочке с надеждой на встречу и с радостью подставляя лицо осеннему дождю, который она всегда любила. О, если бы знала она, какой эта встреча будет, то бежала бы теперь со всех ног без оглядки!
Ещё издали приметила девушка, что калитка, обычно крепко закрытая, сейчас была распахнута настежь. Вспыхнуло её сердце от радости, а ноги сами собой побежали быстрее. Остановилась она только перед самыми воротами, чтобы перевести дух. Это и помогло ей увидеть истину.
Глеб стоял на крылечке своего дома. Красивый, желанный, точно такой, каким она его запомнила. Люба во все глаза глядела на него, наглядеться не могла, и именно поэтому не сразу увидела то, что должна была заметить в первую очередь. Он был не один. Под раскрытым чёрным зонтом, который он держал в руке, стояла девушка. Беременная, как успела понять Люба, для которой с этого мгновения время полетело с быстротой молнии. Сомнений в отцовстве быть не могло – не смотрят так друг на друга посторонние люди, как смотрели они. Счастьем были переполнены их глаза, и это счастье выливалось на всё вокруг – пролилось оно и на Любу, и обожгло, и опалило, и разбило сердце. «Вы разбили мне сердце», – сказал он ей полгода назад. И теперь вернул ей свои слова в стократной мере. Вот о чём предупреждал её Город своей первой скульптурой, а она не поняла, не почувствовала!
– Ты разбил мне сердце, Глеб, – в беспамятстве прошептала Люба, хватаясь рукой за калитку. Кованая решётка скрипнула, и счастливая пара обернулась. Когда лицо Глеба озарила вспышка узнавания, Любы на месте уже не было. Она неслась по улице во весь опор, не видя перед собой ничего – только зонтик, руку в руке и округлый живот счастливой разлучницы.
– Люба!! – кричал ей вслед Глеб, но ни слова уже не долетало до неё, ни звука.
Как она вбежала в отель, она не помнила. В памяти остался только удивлённый взгляд Анны Михайловны и длинная синяя дорожка в коридоре, которая никак не желала заканчиваться.
Её комната приняла постоялицу в свой тихий кокон, и закрыла, и защитила от всех бед внешнего мира…
Глава 20
– Мы уже дома, Люба! – ворвался свежим ветром голос Залины в трубку. – А ты где? У него?
– Я? – Люба не сразу сообразила, что отвечать. Где она сейчас была? И какой вообще смысл – быть?
– О, слышу по голосу, что у тебя есть новости! – возликовала Залина. – Так ты у него или в гостинице?
– В гостинице…
– Тогда мы идём к вам!
Они пришли ровно через пять минут. Уставшие, но полные желания осчастливить всех вокруг. Именно то, что требовалось сейчас хозяйке этой комнаты.
– Люба! – Залина остановилась на пороге, теряя улыбку. – Господи, Люба, что произошло?!
– Всё хорошо, Зайка, – смогла сказать Любаша и не заплакать при этом. – Лучше про себя расскажи. Как ты себя чувствуешь?
– Похоже, я сейчас себя чувствую гораздо лучше, чем ты…
Залина обняла подругу и заглянула ей в глаза.
– Ты его видела?
– Да…
– Он… тебя не узнал?
– Я его узнала. Очень хорошо узнала. И рассмотрела со всех сторон. Зайка, не будем больше об этом говорить. Никогда. Ладно?
– Ох, Люба, бедная моя Любочка…
– Люба, чем я могу тебе помочь? – спросил тихо Казбек.
Они и забыли про его присутствие. Он всё ещё стоял на пороге, как будто превратился в камень, сочувствуя беде Любы.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Принеси нам… шампанского, Казик.
– Вот это по-нашему! – воскликнула Залина. – Тащи, Казик! А ещё еды и побольше. Любаша, ты ведь не ужинала, правда? Ну вот, и мы после спектакля проголодались. Мы хотели тебя в ресторан затащить, но раз такое дело…
– Ресторан – это отличная идея! Тащите меня в ресторан!
– Ты уверена, Любаш?
– Да, Зайка! Казик, ну
