Луи Буссенар - Приключения в стране тигров
Остов судна, мачты, обшивка, деревянные панно в роскошных каютах пароходов — для всего этого используется тектона.
Ее полированная поверхность очень красива; однако это дерево требует чрезвычайной внимательности при обработке, поскольку волокна его расположены весьма неравномерно и неудачное движение рубанком вызывает появление множества осколков и заусенцев.
Считалось даже, что неумелый или невнимательный рабочий может погибнуть, если пренебрежет мерами предосторожности при работе с тиковым деревом.
Конечно, утверждения, что тиковое дерево обладает какими-то особыми ядовитыми свойствами, совершенно лишены оснований. Но не следует забывать, что в тропиках даже небольшая ранка нагнаивается очень быстро и может вызвать опаснейшее воспаление, не говоря уже о столбняке, против которого нет лекарства.
Таким образом, к смерти может привести самая обыкновенная заноза, а при работе с древесиной тектоны эта опасность возрастает многократно.
Многочисленные ценные качества тикового дерева и широкая сфера его применения служат источником громадных доходов для бирманской казны — иными словами, для императора, которому принадлежат все тектоновые леса.
Надзирать за ними приставлены специальные чиновники, наподобие наших лесников. Впрочем, уследить за ними самими весьма трудно, и они умело пользуются выгодами своего положения.
Но, несмотря на воровство, неудачные или преждевременные вырубки, продажу участков жадными до наживы чиновниками; несмотря на расточительность императоров, щедро жертвующих бесценное дерево своим приближенным, монастырям и заезжим филантропам[82], обещающим построить «дома отдыха» для путешественников и паломников, тектона остается самым надежным источником дохода, а леса — почти нетронутыми, ибо распахивать их запрещено, а добраться до них при бирманских средствах передвижения довольно трудно.
Поэтому можно назвать эти леса девственными, ибо только дикие звери чувствуют себя в них как дома и размножаются в необыкновенных количествах.
__________Шлюп встал на якорь в выбранном Андре месте, и Фрике, осмотревшись, увидел на берегу участок, почти совершенно лишенный травы, с многочисленными следами крупных животных, в частности, буйволов и слонов.
— Место отличное, — сказал он своему другу, — завтра мы сможем себя показать. А пока я прогуляюсь по берегу, осмотрю наши охотничьи угодья.
— В два часа дня? В такую жару? Да ты спятил. Ложись лучше в гамак и отдохни после обеда.
— Нет смысла, господин Андре, у меня зуд в ногах. Уж я-то себя знаю: сам не сомкну глаз и вам не дам поспать… Ого! Что это за гам? И какая суматоха там, вверху, среди листвы!
Кочегар, выпуская пар из трубы, решил позабавить маленького Ясу, уже вполне освоившегося со своим новым положением, и дал несколько свистков.
При этом необычном звуке, который, вероятно, не раздавался здесь никогда, птицы, неподвижно сидящие в листве, спасаясь от невыносимой жары, с пронзительными криками стали разлетаться в разные стороны.
Фрике не обратил бы никакого внимания на это стремительное бегство, если бы не различил в какофонии диких криков нечто необычное — звонкое клекотанье, какие-то сдавленные рычания, сопровождаемые шумом крыльев и щелканьем клювов.
Он увидел, как несколько крупных черно-белых птиц, размером с индюшку, но с огромными бесформенными и странными на вид клювами, тяжело снявшись с вершины дерева, стоящего у берега, перелетели на сотню метров дальше от реки.
— Я уже где-то видел этих странных птиц… Да, да, я видел их на острове Борнео[83]. Они называются… черт возьми! Что с моей памятью?
— Ты хочешь сказать, что это калао, не так ли?
— Точно… калао.
— И кажется, если я верно разглядел, эти принадлежат к виду, именуемому птица-носорог. Ну, друг Фрике, один удачный выстрел, и наша коллекция пополнится великолепным экземпляром.
Эти слова произвели эффект горсти пороха, брошенной в костер, буквально подпалив пятки парижанину.
Схватить охотничье ружье шестнадцатого калибра, зарядить его на бегу дробью и броситься к тому месту, где укрылись беглянки, — все это было для него делом одной секунды.
Прошло несколько минут, и раздалось два выстрела… слишком поспешных выстрела, о которых опытный охотник скажет: «Весьма скверный дуплет».
Именно так и подумал Андре, спокойно сидя на складном стуле. Вскоре показался Фрике — явно сконфуженный, весь в поту и без добычи.
— Я мог бы сказать, что это невезение, господин Андре, но не буду: оправдываться нечем, я просто мазила.
— У тебя ветер в голове, так будет вернее.
— Как это?
— Черт возьми! Бросаешься в лес сломя голову, даже не посмотрев, высоко ли дерево, на котором сидят птицы, не изучив толком их повадок и не рассчитав дальнобойность своего ружья. Ну-ка, скажи, какова, по-твоему, высота этих тиковых деревьев?
— Ну… примерно метров сорок.
— Холодно, мой милый вертопрах. Прибавь по меньшей мере метров двадцать, и ты окажешься ближе к истине.
— Не может быть! Шестьдесят метров?
— Возможно, и больше, но уж наверняка не меньше. Шестьдесят метров уже требуют дальнобойного ружья, а стрелять приходится, держа ружье почти вертикально, — поэтому дробью шестнадцатого калибра невозможно снять этих птиц, учитывая их вес и размеры.
— Согласен, ваша правда! Возьму карабин «Экспресс».
— Тогда ты разнесешь птицу в клочья. Поверь мне, наилучшим решением будет взять ружье восьмого калибра и дробь номер три, а не нулевую, которую ты схватил впопыхах. У этой дроби, заключенной в металлические патроны, вполне достаточная убойная сила.
— Хорошо! Сейчас заменю ружьишко — и бегом за добычей.
— Ого! Какой бес в тебя сегодня вселился? Я никогда тебя таким не видел.
— Демон охоты, господин Андре. Это он меня кусает и подталкивает. Но вы ведь этого и желали?
— Рад за тебя, но даже в охотничьем азарте не следует забывать о мерах предосторожности. Мы не у себя в Босе. Вместо того чтобы лететь на всех парах без боеприпасов, без пищи и воды, сделай мне одолжение, собери свою охотничью сумку. В твоем патронташе тридцать ячеек для патронов: возьми двадцать с дробью и десять с пулями. Не забудь фляжку с кофе, а к нему пару-тройку галет.
— Но зачем мне все это? Я пройду не больше километра, ну, может быть, два.
— Э, когда ходишь по этому проклятому лесу, никогда не знаешь, что может произойти.
— Но я отлучусь всего на часок!
— Надеюсь, иначе не пустил бы. Впрочем, ты не ребенок, а калао, конечно, стоит того, чтобы за ним побегать. Это очень странная птица: от кончика клюва до хвоста в ней метр двадцать сантиметров; оперение шелковистое; черная с голубоватым отливом спина резко контрастирует с белоснежным брюхом; хвост белый с черной продольной полосой, а на голове хохолок из заостренных перышек — в целом, очень приятная на вид птица, но в ней не было бы ничего замечательного, если бы не ее голова. Представь себе, что к этой маленькой головке с хохолком привешен огромный клюв, длиной от тридцати до тридцати пяти сантиметров и толщиной в десять сантиметров у основания, а у той разновидности, которую именуют птицей-носорогом, на верхней части клюва имеется еще роговой отросток, слегка загибающийся назад, длиной от семи до восьми сантиметров. Он действительно очень похож на рог носорога.
