Луи Буссенар - Приключения в стране тигров
Он целился очень тщательно, а носорог, не подозревая о присутствии врагов, с наслаждением барахтался в воде, доходящей ему до брюха, и время от времени тянулся к свисающим у воды сочным стеблям травы, разгрызая их с громким чавканьем.
Охотник уже готов был нажать на спусковой крючок, когда в лесу внезапно раздался хрипло-яростный пронзительный крик, похожий на звук гигантской пилы, врезающейся в твердое дерево.
Удивленный и, несмотря на всю свою мощь, слегка встревоженный, носорог бросился было из воды, но выбраться на берег не успел.
Едва отзвенел в еще влажном воздухе крик, который, несомненно, был сигналом к нападению, как из кустов в стремительном броске метнулись вытянутые в воздухе фигуры: два хищника, действуя с великолепной слаженностью, набросились на беззащитного в воде увальня.
— Черные пантеры! — воскликнул Андре и хладнокровно опустил ружье.
— Черные пантеры! — эхом отозвался Фрике. — Я тоже хочу посмотреть… Этих зверушек я встречал только в Ботаническом саду. Говорят, им нет равных по силе и свирепости. Ай-яй-яй! Плохи твои дела, толстячок!
Носорог меж тем испустил ужасный, пронзительный и яростный вой, в котором звучали боль, бешенство и страх.
Его положение действительно было отчаянным.
Свирепая пара пантер, столь же стремительных, сколь бесстрашных, застигла его врасплох, совершенно лишив возможности защищаться.
Самец, впрыгнувший на спину и глубоко вонзивший в толстые складки бугорчатой кожи мощные клыки, изогнув спину в типичной для всех кошачьих позе, рвал противнику шею, стремясь добраться до шейной артерии.
Самке, уступающей спутнику в силе, не удалось совершить столь же мощный прыжок. Передними лапами она вцепилась в круп носорога и, бешено вгрызаясь в его бедро, рвала сухожилия.
— Господин Андре, — прошептал Фрике, — если бы у этого пузана был не такой скверный нрав, мне стало бы его жалко. Смотрите, как рвут его пантеры — ей-богу, они сервируют его на обед еще живым!
— Не успеют, пожалуй. Внимание! Не то чтобы мне было так жаль носорога, но эти зверюги просто отвратительны. А кроме того, шкура черной пантеры так красива, и это такая редкость, что я попробую раздобыть для нас хотя бы одну.
— Вы хотите стрелять отсюда?
— Еще бы, черт возьми! На ста двадцати метрах даже посредственный стрелок обязан всадить пулю в шляпу, которая гораздо меньше головы самца…
Раздался мощный звук выстрела из карабина «Экспресс», многократно повторенный эхом.
Самец, как подброшенный пружиной, выпрямился и застыл на несколько секунд, выгнув спину, запрокинув голову и подняв передние лапы прямо перед собой, словно изображение на гербе, а затем рухнул вниз, задев самку.
Та, не обратив никакого внимания на выстрел, который, возможно, приняла за раскат грома, издала ужасающий вопль при виде упавшего замертво самца.
Решив, что его убил носорог, она прыгнула ему на спину, пытаясь вцепиться зубами в горло и вырвать когтями глаза.
— Внимание! — снова прошептал Андре.
— Вот это класс! — не выдержал Фрике. — Хочет сделать дубль с черными пантерами. Что за человек!
Второй выстрел грянул в тот самый миг, когда пантера вцепилась в морду носорога.
Пуля вошла между лопатками прямо в позвоночник — пантера сдавленно зарычала, но не разжала зубов.
Носорог, обезумев от ужаса и невыносимой боли, бешено затряс головой, не в силах заставить умирающую пантеру разомкнуть челюсти.
Однако от резкого движения головой длинная губа носорога, похожая на маленький хобот и уже наполовину разорванная пантерой, не выдержала и оборвалась окончательно.
Судорожно взмахнув лапами, перекувырнувшись, как кошка, пантера рухнула на труп самца.
Изуродованный, окровавленный, взбешенный носорог, освободившись от своих врагов, жалобно замычал и закружился на месте, будто пораженный безумием. Вода вокруг него окрасилась в красный цвет.
Но внезапно он гневно рыкнул, увидев через кровавую пелену, застилавшую ему глаза, какие-то неподвижные фигуры, над которыми поднимался беловатый дымок.
Из-за резкой отдачи после двух выстрелов из карабина лодка двинулась вперед и вышла из высоких зарослей осоки, до сих пор полностью скрывавших ее.
— Ну, теперь он точно бросится на нас! — вскричал Фрике, безошибочно оценив агрессивные намерения зверя.
— Разумеется, — ответил Андре, с полным хладнокровием переломив ружье и вложив в стволы два металлических патрона, — он плывет в нашу сторону, хотя и истекает кровью. Клянусь честью, тем хуже для него. Я снесу ему череп. Сидите спокойно, надо подпустить уродца поближе.
С этими словами Андре перешел на нос, без всякого страха и с некоторым любопытством разглядывая чудовищного зверя, плывущего к лодке с поразительной скоростью.
Невозможно было представить ничего отвратительнее этой изувеченной морды с вырванной губой, обнажившей верхнюю челюсть, с висящими лохмотьями кожи и разорванными веками, из-под которых сверкали налитые яростью глаза; ничего страшнее этого рыка, который вырывался из полураскрытой пасти.
Секундное замешательство, дрогнувшая рука, осечка — и лодка превратится в щепу, а все четверо пассажиров будут расплющены в лепешку.
Носорог был уже в десяти футах.
— Черт возьми, ну и уродина, — успел все-таки сказать Фрике, неисправимый болтун, — однако… пора, знаете ли!
Эти слова в какой-то мере заменили команду «огонь!».
Андре в третий раз нажал на спусковой крючок карабина.
Он целил в середину черепа, в то углубление, в основе которого лежит костяная пластина, защищающая мозг.
Настоящая броня!
Охотник подпустил зверя на пять шагов, чтобы выстрелить почти в упор. Это был опасный маневр, но отменный стрелок, уверенный в надежности своего оружия, ни на секунду не потерял хладнокровия.
Ни одно живое существо не может устоять перед пулей «Экспресс».
Ужасная пуля пробила череп, и зверь, остановленный на полном ходу, вдруг застыл на месте, как пораженный молнией, — с широко открытыми глазами и с разинутой пастью. Не успев ни вскрикнуть, ни даже захрипеть, он стал медленно погружаться в воду, как получившая пробоину лодка, и, опустившись на дно, остался лежать среди растущей в тине травы, прекрасно видный в прозрачной воде.
Конвульсивное движение ног, несколько пузырьков воздуха, вырвавшихся на поверхность воды, — и все было кончено.
— Ну, что скажешь, парижанин? — безмятежно спросил Андре.
— Что скажу? Скажу, господин Андре, что это ужасно. Голова лопнула, как тыква… Клак! — и мозги наружу. Какая жалость, что он утоп! У него великолепный рог, да и голову вполне можно было бы препарировать.
