Луи Буссенар - Охотники за каучуком
У таких атлетов, как негры бони, обмороки бывают недолгими. Вскоре раненый открыл глаза и с живостью, присущей людям его расы, улыбнулся хозяину, который протягивал ему бутыль с тафией, излюбленным напитком чернокожих.
— А теперь расскажи мне, что произошло, — произнес Шарль, скрывая тревогу под маской спокойствия.
К сожалению, рассказ негра был слишком поверхностным. Из него следовало, что среди дня бони зашел в свою хижину за ружьем, чтобы убить гокко[64], чьи крики он слышал в лесу. Выйдя на поляну, где стояли сараи, он увидел дым и услышал выстрелы. Все пылало! Полагая, что это несчастный случай, он кинулся, чтобы спасти хоть что-нибудь, и тут споткнулся о тело, лежащее поперек тропинки. Негр с ужасом узнал своего земляка Куассибу, с окровавленными лицом и грудью и без признаков жизни. Он хотел помочь приятелю, но в этот момент белые, одетые в грязные лохмотья, кинулись на него, яростно вопя.
— Сколько их было? — спросил Шарль.
— Пять или шесть. С ними столько же мулатов с ружьями.
Видя, что его окружают, атлет отбивался что было сил. Получил сильный сабельный удар в плечо, но ухитрился вырваться и убежать, «как коза». И это все.
— Ладно, — хладнокровно заметил молодой человек. — Поглядим, что будет дальше. Пожар в серингале — невелика беда… Но я хочу знать, что сталось с Куассибой. Надеюсь, он не погиб!
С этими словами Шарль снял подвешенный на столбе бычий рог и подул в него несколько раз.
По этому сигналу, возвещавшему в начале и в конце работы раздачу тафии, индейцы, негры и мулаты, работавшие поблизости, поспешили на зов. Шарль, знавший в лицо всех работников, произнес наугад двенадцать имен и велел им собраться у лестницы. Остальных отослал на работу, объяснив в нескольких словах, что произошло. Закончил он словами:
— Пусть все вооружатся; негры — ружьями, а индейцы — сарбаканами.
Чтобы не было обидно, молодой человек отобрал шесть негров и шесть индейцев. В то время как они побежали в свои хижины и карбеты[65] за оружием, Шарль взял короткоствольный карабин, привезенный из Кайенны, пятизарядный револьвер нью-кольт большого калибра, зарядил их, набил доверху патронташ из лакированной кожи и добавил ко всему компас и маленькую аптечку.
Жена Шарля, столь долго бывшая с ним в разлуке, при новом расставании сумела подавить нахлынувшие чувства, скрыла под улыбкой свое горе и, спокойная, как римлянка, только и произнесла:
— Будь осторожен.
— Я беру запас на четыре дня, — сказал молодой человек, обняв женщину, — но надеюсь вернуться раньше. Волноваться нечего, ведь с тобой остается Ломи, а двадцать человек под его началом сто́ят целой армии.
Затем Шарль молча поцеловал всех детей по очереди и спустился на площадку перед домом.
Участники экспедиции собрались один за другим с быстротой, достойной удивления при их обычной апатии. Но известие о близкой угрозе разгорячило кровь, и даже индейцы, эти неисправимые лентяи, угрожающе потрясали своими страшными сарбаканами. Раз их хозяин приказал захватить это грозное оружие, значит, дело было очень серьезным.
…А между тем нет ничего более безобидного на вид, нежели эти две хрупких трубочки, длиной около трех метров, положенные одна на другую и связанные между собой просмоленными волокнами. Что до стрел, как громом поражающих ягуара и тапира, то они более всего похожи на обычные спички длиною двадцать сантиметров из твердого дерева, и на первый взгляд непонятно, как благодаря шарикам из шелковистого вещества, окружающим основание и середину ствола, стрелы поражают цель с такой силой и точностью. Дело в том, что острие, вытянутое и слегка надрубленное, пропитано кураре!.. Этим все сказано, и малейший укол несет смерть более верную, чем от укуса гремучей змеи.
Вскоре маленький отряд тронулся к юго-востоку, почти не уклоняясь от берега Арагуари. Шли быстро, их ничто не задерживало. Босые и с непокрытой головой, как подобает истинным детям лесов, они не боялись солнечного удара. С собой несли только провиант — несколько лепешек из кассавы, вяленую рыбу — и легкий гамак для ночлега.
Менее чем за два часа отряд прошел расстояние, отделявшее их от сгоревшего серингаля. Негр не преувеличил. Разрушения были огромны. Сгорели здания, собранный каучук, все припасы и утварь, находившаяся там. Шарль, хладнокровно отмечавший убытки, не мог, однако, скрыть тревоги, не обнаружив на месте тела жертвы. Один из индейцев жестом успокоил его.
— Там, хозяин, — сказал он, указывая пальцем на группу, стоявшую под гигантской гевеей[66].
В два прыжка молодой человек оказался рядом с ними и с огромной радостью узнал бедного Куассибу, лежавшего на подстилке из листьев. Двое негров оказывали пострадавшему умелую помощь. Эти двое были рабочими серингаля. Они принесли сюда свой сбор каучука и обнаружили товарища без чувств, лежавшего в луже крови, и дымившиеся руины зданий.
Несмотря на опасные для жизни раны, Куассиба пришел в себя. Он узнал хозяина и со слезами сжал дружески протянутую руку.
— Ах, хозяин, — прошептал бедняга угасавшим голосом, — бедный Куассиба умереть, не повидав жена, дети…
— Нет, друг мой, ты не умрешь и еще увидишь жену и детей.
— Я очень болен, господин. А эти плохие люди хотят идти твой дом, сжигать и все убивать.
— Кто они?.. Сколько их? Знаешь ты их?
— Моя думать, это беглые с Кайенны, с португальскими мулатами, шесть или восемь, моя точно не знать. Берегись их, господин!
— Можешь ты мне рассказать, как это произошло и куда они убежали?
Но раненый, голос которого все слабел, произнес только несвязные слова, вперемежку со стонами. Вскоре он начал бредить. Шарль, не желая оставлять его в подобном месте, распорядился отнести раненого домой. Куассиба был положен в гамак, веревки от которого прикрепили к длинному шесту. Двое его товарищей взялись за концы шеста и были готовы отправиться в путь. Молодой человек отрядил им на помощь и смену еще двух человек и сказал им следующее:
— Передайте Ломи, чтобы он никого не выпускал за пределы плантации и стерег дом день и ночь до моего возвращения. Куассиба пусть поместят в моем доме, моя жена им займется. Скажите также Атипе, чтобы она дала раненому питье «укуба» и лечила его так, как если бы он был индейцем. Таково мое приказание. А теперь идите, дети мои, а мы двинемся на розыск.
Обнаружить маршрут убийц для колонистов, привыкших с самых юных лет бродить по огромным диким лесам, было пустяком. Шарль, не уступая никому из спутников в ловкости и силе, возглавлял отряд. Негодяи даже не потрудились замести следы. Они вели в глубь леса, минуя тропинки, но так прямо, что можно было сразу определить — люди, проложившие их, имели опыт блуждания в зарослях. После двух часов быстрой ходьбы индеец Пиражиба, шедший впереди, остановился и едва слышно сказал Шарлю:
