Жюль Верн - Цезарь Каскабель
— Почему?
— Потому что лишних одиннадцать сотен лье — это весьма существенно для нашей «Прекрасной Колесницы» и для ее упряжки.
— Что ж, дети мои, не будем во Франции в этом году, значит, будем в следующем! И я думаю, раз уж нам придется пересечь Россию, с ее ярмарками в Перми, Казани и Нижнем Новгороде, о которых я весьма наслышан, то там мы и задержимся; и обещаю вам, что знаменитая труппа Каскабелей не ударит в грязь лицом и прилично заработает!
Что можно возразить человеку, у которого есть ответы на все вопросы?
Бывают души словно выкованные из стали. Под новыми ударами они сжимаются, закаляются, становятся более упругими. Именно это происходило со славными циркачами. За время своего трудного, полного приключений бродячего существования они вынесли множество испытаний, но никогда еще не находились в столь серьезном положении — сбережения пропали, обычные пути возвращения на родину отрезаны. Однако последний удар судьбы-злодейки оказался столь жестоким, что, почувствовав в себе новые силы, они смело смотрели в будущее.
Госпожа Каскабель, ее сыновья и дочь откликнулись на предложение отца дружными аплодисментами. И тем не менее оно было поистине безумным, и только страстное желание вернуться домой, в Европу, подвигало их решиться на подобный проект. Каково — пересечь северо-запад Америки и Сибирь, направляясь во Францию?
— Браво! Браво! — крикнула Наполеона.
— И бис! Бис! — Сандр не находил слов, чтобы выразить свой энтузиазм.
— Пап, скажи, — спросила Наполеона, — а мы увидим императора России?
— Конечно, если его императорское величество имеет обыкновение развлекаться на ярмарке в Нижнем!
— И он будет на нашем представлении?
— Да! Уж оно доставит ему удовольствие!
— Ах! Как бы я хотела расцеловать его в обе щеки!
— Может, хватит с тебя и одной августейшей щечки, дочурка? — ответил господин Каскабель. — Смотри, будешь его целовать, не испорти корону!
Что касается Клу, то он пребывал в полном восхищении от гения своего хозяина.
Итак, они остановились на следующем маршруте: «Прекрасная Колесница» пройдет через Калифорнию, Орегон и штат Вашингтон до англо-американской границы. У них оставалось около пятнадцати долларов — карманные деньги, не спрятанные, к счастью, в несгораемый шкаф. Понятно, что такой небольшой суммы не хватит на все дорожные расходы, поэтому им придется давать представления в городах и поселках. Впрочем, не стоило сильно огорчаться из-за этих задержек. Все равно надо ждать, пока пролив целиком замерзнет, образовав дорогу для экипажа. А это произойдет не раньше, чем через семь-восемь месяцев.
— И черт меня побери, — заключил господин Каскабель, — если мы не положим в карман несколько хороших гонораров до того, как окажемся на краю Америки!
И правда, «делать деньги» в северных районах Аляски, среди кочевых индейских племен, — сомнительное предприятие. Но не было никаких сомнений, что вплоть до северо-западной границы Соединенных Штатов, в той части нового континента, которую Каскабели еще не посещали, публика будет рваться на представления труппы хотя бы из-за ее доброй репутации и принимать по заслугам.
А дальше… Дальше, в Британской Колумбии, пусть там и достаточно городов, — ни одного концерта, ни за какие деньги! Господин Каскабель не опустится до того, чтобы выпрашивать шиллинги и пенсы! Хватит с них, что экипаж «Прекрасной Колесницы» вынужден пылить более двухсот лье по земле английской колонии!
Что касается сибирской бесконечной пустынной тундры, где редко встречаются даже самоеды[55] или чукчи, не покидающие прибрежные районы, то там, конечно, нельзя рассчитывать на какую-либо выручку. Впрочем, поживем — увидим.
Условившись обо всем, господин Каскабель постановил отправляться в путь на следующее утро.
Пока же Корнелия принялась, как всегда проворно, хлопотать по хозяйству и готовить ужин с помощью Клу.
— Какая удивительная идея, — произнесла она, — пришла в голову господину Каскабелю!
— Да, хозяйка, замечательная идея, как и все, впрочем, что варятся в его котелке… То есть, я хочу сказать, вертятся у него в мозгах…
— К тому же, Клу, в этом направлении нет моря, а значит, нет морской болезни…
— Разве что в проливе есть бортовая качка льда!
— Да ну тебя, Клу, с твоими шуточками!
В это время Сандр выполнил несколько головокружительных, восхитивших его отца прыжков. Наполеона грациозно танцевала, а собаки резвились рядом. Надо восстанавливать форму, ведь скоро — новые представления.
Вдруг Сандр вспомнил:
— А наши животные? Мы не посоветовались с ними насчет предстоящего великого путешествия!
Он тут же подбежал к Вермуту:
— Ну, старина, как тебе понравится добрый перегон в три тысячи лье?
Затем обратился к Гладиатору:
— А твои бедные старые ноги ничего не хотят высказать?
Кони дружно заржали, словно желая выразить свое согласие на дальнюю дорогу.
Тогда он обернулся к собакам:
— Ты, Ваграм, и ты, Маренго, станете вы зарабатывать своими номерами?
Ответом послужил радостный лай, сопровождавшийся многозначительными прыжками. Не стоило даже сомневаться, что собаки обегут вокруг света по одному знаку своего хозяина.
Теперь настал черед обезьянки высказать свое мнение.
— Что с тобой, Джон Булль? — удивился Сандр. — К чему этот озадаченный вид? Ты увидишь родину, малыш! Если будет слишком холодно, тебе сошьют теплую курточку! Ты не забыл свои гримасы и ужимки?
О нет! Джон Булль никак не мог их забыть и в доказательство состроил такую уморительную рожицу, что вызвал всеобщий взрыв смеха.
Оставался попугай. Сандр выпустил его из клетки, и тот прошелся, покачиваясь на лапках и подергивая головой.
— Эй, Жако, — спросил Сандр, — почему ты молчишь? Что, дар речи потерял? Мы начинаем сказочное путешествие! Ты с нами, Жако?
Жако извлек из глубины своей гортани целую сюиту членораздельных звуков, раскатывая «р» так, словно оно исходило из луженой глотки господина Каскабеля.
— Браво! — закричал Сандр. — Жако согласен! Жако с удовольствием сказал «да»!
И мальчишка, сделав стойку на руках, приступил к серии сальто и кульбитов под родительское «браво».
В этот момент появилась Корнелия:
— За стол!
В тот же миг все собрались в столовой и в два счета уничтожили еду, всю до последней крошки.
Казалось, теперь все стало на свои места, как вдруг Клу опять перевел разговор на несчастный сейф:
— Я думаю, господин хозяин, что эти два мерзавца здорово влипли!
