Ростислав Самбук - Марафон длиной в неделю
До прихода стрыйского поезда еще было время, и Бобренок вышел на перрон. Вместе с комендантом он обошел посты, выставленные комендатурой: в случае необходимости солдаты должны помочь в задержании вражеского агента и его помощников.
Комендант был исполнен оптимизма.
— Поезд прибывает на третий путь, — объяснил он. — Между ним и перроном будет стоять московский, и пассажирам придется спуститься в подземный переход. Оттуда — два выхода на привокзальную площадь. Там также наш патруль, ну а дальше... — Он развел руками, подчеркивая, что дальше его полномочия прекращаются и он снимает с себя ответственность, так как потом все уже будет зависеть от контрразведчиков.
Бобренок кивнул в знак согласия.
— Хорошо, майор, — сказал он, — мы благодарны вам.
Комендант усмехнулся:
— Поблагодарите, когда поймаете шпионов. А мы вам, если понадобится, поможем. Я дал приказ патрулям быть внимательными и старательно проверять документы у всех, мало-мальски вызывающих подозрение.
На перроне появился сержант и доложил, что пригородный из Стрыя прибывает на станцию.
— А если кто-либо из пассажиров пролезет под московским? — Бобренок указал на только что остановившийся состав.
— Перрон заблокирован, — объяснил комендант, — и единственный выход отсюда снова в туннель.
Бобренок вышел на привокзальную площадь. Возле выхода из вокзала стояло несколько киосков. За одним из них спрятался Щеглов: прекрасная позиция — площадь как на ладони, а тебя никто не видит.
— Поезд прибывает, — сообщил Бобренок и стал рядом с лейтенантом.
Теперь оставалось ждать, набираться терпения и ждать. Все могло случиться. Возможно, агента встречали не только контрразведчики и он передаст рацию связному или радисту тут же, на вокзале или на привокзальной площади, все могло случиться, и принимать решения надлежало ему, Бобренку. В его распоряжении машина («виллис» стоял неподалеку, у вокзальных складов) и еще двое оперативников. Одного из них майор видел — опирается на палку, с вещмешком в руке — солдат, получивший отпуск после ранения и добирающийся в свой Конотоп или Нежин...
Военный патруль, находившийся посредине площади, подозвав офицера, стал проверять документы.
Подошли две машины с какими-то ящиками, и солдаты, выпрыгнувшие из кузова, начали сгружать их...
Переполненный трамвай — висели даже на подножках — отправился в город...
Мальчик с пачкой папирос орал на всю площадь, предлагая закурить...
Тут шла своя будничная жизнь.
Вдруг Бобренок заметил, что движение у выхода из вокзала оживилось: шли люди с мешками и чемоданами, с узлами и сумками, — значит, прибыл пригородный, и это — его первые пассажиры.
Бобренок почувствовал горячее и возбужденное дыхание Щеглова: лейтенант тоже заметил суету у выхода и подал сигнал, что следует быть внимательными. Майор сжал ему локоть, призывая к спокойствию, но и у него кровь сильнее застучала в висках.
А пассажиры шли и шли, главным образом к трамвайной остановке. Там сразу образовалась толпа: трамваи брали штурмом, с бранью и толкотней.
Прошло минуты четыре или пять, агент не появлялся, и Бобренок подумал: может, случилось что-то непредвиденное... Ведь агент мог выйти из поезда и на подступах к городу, но в таком случае контрразведчики, сопровождавшие его, уже сообщили бы им по рации.
Белобрысый лейтенант в шинели и надвинутой на лоб фуражке появился незаметно — шел за полной женщиной, как бы сопровождая ее. Отстал лишь на миг, осматриваясь. В левой руке нес желтый чемоданчик. Бобренок облегченно вздохнул: выходит, рация при нем.
Полная женщина направилась к трамвайной остановке. Шпион задержался на секунду. Увидев вагон, подходивший к вокзалу, тоже двинулся к трамвайному кольцу.
И именно в это время на него обратил внимание старший комендантского патруля, лейтенант с красной повязкой на руке. Он сделал знак агенту подойти, но тот притворился, что не заметил, и тогда лейтенант окликнул его.
Бобренок недовольно пожал плечами. Видно, патруль не железнодорожный, а из городской комендатуры, и не прошел инструктажа контрразведчиков. Зачем он появился на вокзале? Лучше бы этот дотошный лейтенант с повязкой не вмешивался не в свое дело, потому что солдат с палкой уже смешался с толпой, поджидая агента на трамвайной остановке.
Но комендантский патруль имеет право проверять документы у любого военного, в конце концов это обязанность патрульных, тем более что они получили приказ быть особенно бдительными...
Агент подошел к патрулю, откозырял и поставил чемоданчик на мостовую, зажав его между ног. Офицер протянул руку за документами, а солдат с автоматом, как и положено по инструкции, шагнул в сторону, заняв удобную позицию, чтобы в случае чего задержать нарушителя.
Белобрысый расстегнул шинель. Даже издали Бобренок видел, как широко и дружески улыбается он, будто и в самом деле проверка документов была простой формальностью и ничем не угрожала ему.
Однако старший патруля не ответил на эту фамильярность, взял документы и стал внимательно проверять их, что-то спросил у белобрысого, и улыбка сползла с его лица. Видно, офицер требовал каких-то объяснений, белобрысый недовольно полез в карман и достал еще бумагу, наверно, продовольственный аттестат. Бобренок знал, что опытному патрульному офицеру отметки в аттестате иногда скажут больше, чем самые убедительные документы.
Старший патруля уставился в аттестат, перелистал его и опять что-то спросил у белобрысого. Тот раздраженно ткнул пальцем в бумагу, и только после того офицер сложил его и возвратил владельцу. Белобрысый о чем-то спросил у патрульного, и тот указал на трамвайную остановку. Вообще, поведение агента было натурально, и Бобренок поймал себя на мысли: если бы точно не знал, что это за человек в поношенной шинели, тоже мог бы отпустить его.
Белобрысый спрятал документы и потянулся к чемоданчику. Он взял его небрежно и хотел уже отойти, но старший патруля вдруг остановил его, указав на чемоданчик. Белобрысый отступил, и Бобренок подумал, что патрульный офицер сделает сейчас непоправимую ошибку, он даже невольно подался вперед, словно мог остановить офицера, предупредить об опасности.
Наверно, прошла лишь секунда, самое большое — две, патрульный так и стоял с протянутой рукой. По приказу начальника гарнизона он мог в особых случаях осматривать вещи офицеров и солдат, и не было ничего удивительного в том, что воспользовался таким правом, однако Бобренок понял, к чему это может привести, и тихо, сквозь зубы, выругался: педантичный лейтенант срывал им операцию, а майор даже не мог вмешаться — стоял, смотрел и, единственное, что мог позволить себе, шептал нелестные слова.
