Карл Май - По дикому Курдистану
– Она сказала, что, когда я буду в опасности, я должен назвать имя Рух-и-кульяна. И он меня защитит.
Едва я назвал это имя, ага, который поначалу относился ко мне враждебно, встал передо мной и протянул мне руку.
– Эмир, я этого не знал. Прости меня! Кому Мара Дуриме сказала это имя – с тем не произойдет ничего плохого. И теперь мы с почтением выслушаем твою речь. Насколько сильны насара?
– Я не могу вам этого сказать. Я такой же их друг, как и ваш; и не скажу им, насколько сильны вы.
– А ты осторожнее, чем я думал. Ты в самом деле думаешь, что они убьют бея, если мы на них нападем?
– Я убежден в этом.
– Они освободят его, если мы отступим?
– Я не знаю, но надеюсь, что так. Мелек должен меня послушаться.
– Но там было убито несколько наших людей; за них мы все равно должны отомстить.
– Но разве вы до этого не убили тысячи насара?
– Десять курдов стоят больше, чем тысяча насара!
– А халдеи думают, что десять насара стоят больше, чем тысяча курдов.
– Заплатят ли они нам за пролитую ими кровь?
– Мне это неведомо, но признаюсь вам честно, что я на их месте не делал бы этого.
– Тогда ты, может, дашь им совет, чтобы они заплатили?
– Нет. Я всем говорю только то, что служит миру. Они убили несколько ваших, вы же – тысячи; значит, лишь они имеют право требовать плату за пролитую кровь. Кроме того, у них находится в плену бей, и если вы хорошенько поразмыслите, то осознаете, что у них имеется по отношению к вам серьезное преимущество.
– Они настроены воинственно?
Собственно, мне следовало ответить «нет», но я все же предпочел дать уклончивый ответ:
– Разве они вчера вели себя как трусы? Измерьте кровь, стекшую в Заб; сосчитайте кости, в изобилии валяющиеся в долине, но не спрашивайте, велик ли их гнев, чтобы мстить!
– У них много хорошего оружия?
– Опять не могу сказать. Тогда я ведь должен и им рассказать, как вы вооружены?
– Они взяли с собой за реку свое имущество?
– Только беспечный оставляет свое имущество, когда спасается бегством. Впрочем, у халдеев так мало имущества, что им вовсе не трудно взять его с собой.
– Отойди в сторону! После того как мы услышали все, что хотели, мы должны посовещаться.
У меня появилась возможность познакомить Мохаммеда Эмина с ходом переговоров. Что я и сделал. Не успели курды прийти к какому-либо решению, как несколько их воинов привели к нам человека. Он был без оружия.
– Кто это? – спросил ага.
– Этот человек, – ответил один из курдов, приведший незнакомца, – бродил неподалеку от нас, и, когда мы его схватили, он сказал, что его послал мелек к этому эмиру.
Произнося последние слова, говоривший указал на меня.
– Что тебе нужно? – спросил я халдея.
Он мне показался подозрительным или по крайней мере очень неосмотрительным. Правда, для того чтобы разгуливать около враждебных курдов, требовалось необыкновенное мужество.
– Господин, – отвечал он, – мелеку показалось, что ты слишком долго отсутствуешь, и поэтому он послал меня к тебе, чтобы сообщить, что бея убьют, если ты тотчас же не вернешься.
– Видите, я вас не обманывал? – повернулся я к курдам. – Пусть этот человек возвращается и скажет мелеку, что со мной ничего не случилось и я скоро вернусь.
– Уведите его! – повелел ага.
Совещание возобновилось.
Посланник мелека оказал благоприятное влияние на ход совещания. Тем не менее мне показалось странным, что мелек послал этого человека. Он все-таки не был таким кровожадным, когда мы с ним общались, а угроза, сделанная якобы с лучшими намерениями в отношении меня, явно была излишней, поскольку я как друг бея мог ничего не опасаться.
Наконец курды пришли к решению и подозвали меня.
– Господин, ты обещаешь нам не говорить насара ни слова, которое было бы во вред нам?
– Обещаю.
– Значит, ты сейчас к ним возвращаешься?
– Да, я и мой друг Мохаммед Эмин.
– Почему он не может остаться с нами?
– Он что, ваш пленник?
– Нет.
– Тогда он может идти туда, куда ему заблагорассудится, а он решил пойти со мной. Что мне сказать мелеку?
– Что мы требуем освободить нашего бея.
– И еще?
– После этого пусть бей сам решает, что нужно делать.
У этого требования могла быть весьма опасная подоплека, поэтому я тут же задал уточняющий вопрос:
– Когда его следует освободить?
– Тотчас же вместе с его спутниками.
– Куда он должен прийти?
– Сюда.
– И тогда вы не нападете?
– Сейчас нет.
– Значит, только тогда, когда отпустят бея?
– Тогда будет так, как решит бей.
– А если мелек захочет его выдать только при условии, что вы с миром вернетесь обратно в Гумри?
– Господин, на это мы не пойдем. Мы не сойдем с этого места, пока не увидим властелина Гумри.
– Что вам еще нужно?
– Больше ничего.
– Тогда слушайте, что я вам скажу. Я честно вел себя по отношению к вам и точно так же буду поступать во всем, что касается мелека. Я не буду его уговаривать пойти на уступки, которые могут ему повредить. И запомните еще – бея сразу же убьют, если вы тронетесь с этого места, прежде чем будет заключен мир.
– Ты что, посоветуешь мелеку совершить это убийство?
– Спаси меня Аллах от этого! Но я также не соглашусь с тем, чтобы вам выдали бея, который потом сразу же поведет вас против Лизана.
– Господин, ты говоришь очень дерзко, но прямодушно!
– По крайней мере вы понимаете, что я говорю с вами как с друзьями. Потерпите, пока я не вернусь!
Мы с Мохаммедом Эмином сели на лошадей и отправились к Лизану без какого-либо сопровождения со стороны курдов.
– Что тебе нужно передать мелеку? – спросил меня хаддедин.
Я объяснил ему мое задание, а также поделился своими сомнениями и заботами. Наши лошади быстро бежали, и мы почти уже добрались до реки, как мне послышался рядом со мной подозрительный шорох. Я резко повернулся в ту сторону, и тут же прозвучало два выстрела. Лошадь хаддедина тотчас же понесла сквозь кусты, а моя подогнула колени и повалилась на землю, прежде чем я успел вынуть ноги из стремян. Я тоже упал вместе с ней, наполовину придавленный ее корпусом. В следующее мгновение около десятка мужчин набросились на меня, пытаясь связать и отобрать оружие. Один из них был так называемым посланником мелека. Значит, мои предчувствия меня все-таки не обманули!
Это было подлым замыслом раиса Шурда. Я защищался изо всех сил. Но положение было неудачным – я лежал на земле, правая нога зажата корпусом лошади. Правда, у меня еще оставались свободными руки, и мне удалось нанести несколько хороших ударов, прежде чем меня скрутили. Справиться с десятком сильных мужчин – об этом не могло быть и речи, тем более что они тут же молниеносно отняли у меня оружие. Они вытащили меня из-под лошади и поставили на ноги. Не первый раз меня связывали враги, но еще никогда таким унизительным способом! Мне привязали ремни к запястьям и притянули таким образом правую руку к левому плечу, а левую соответственно к правому, причем так туго завязав узел сзади на шее, что я едва мог дышать. Ноги связали так крепко, что я еле шел, и, кроме того, что было особенно подло, локоть прикрепили пряжкой к стремени одного из этих разбойников с большой дороги, – оказывается, они были на лошадях, которых на время нападения спрятали в кустах.
