И. Глебов - Подвиг продолжается
«Можно и в Москву съездить, — думает Алексей. — Машенька не бывала в столице, пусть посмотрит, и Андрюшка покатается в метро. Только мне не хочется сюда, а одних не пустишь. Они, пожалуй, затеряются в этом огромном скопище домов и людей... А вот Лещева с Малининой не затерялись, и даже следы оставили, только проку от них пока еще мало. Может, вот здесь, по этой улице, или там, около вокзала, шли они с вещами? Хотя Малинина улетела, шла одна Лещева. Сколько же при ней вещей было? Она получила три места... Не отправляла ли она вещи багажом? Это надо проверить».
Через минуту он уже опровергал свое предположение: «Зачем ей отправлять вещи, когда Малинина, несомненно, забрала свой чемодан?».
И все-таки Алексей не мог уснуть, пока твердо не решил, что завтра же проверит свою догадку.
В багажном отделении вокзала полная женщина в темно-синем халате достала с полок толстые подшивки документов.
— Вам только за шестое?
— Да. Пока за шестое.
Она сильным движением грузчика, привыкшего иметь дело с тяжестями, швыряет пачки на пол. Русов берет одну, читает на обложке: «6 сентября». Садится, развязывает, принимается листать.
Проходит час, другой. А в голове Алексея противоречивые мысли: «Зачем я ломлюсь в открытую дверь? Если Лещева ехала дальше одна, то нужно ли было ей отправлять вещи багажом? Два места на одного пассажира — нормально. А если Малинина ехала с нею, то тем более...» И Алексей доволен, что не находит того, чего так старательно ищет.
Но вдруг на одной из квитанций он видит:
«Лещева А. И. Станция назначения — Репная Юго-Восточной железной дороги. Одно место».
«Вот это да-а! Вот это находка! — ликует Алексей, но сразу же задает себе вопрос: — А что она даст?»
Действительно, что это значит? Или свой чемодан мешал Лещевой, и она его отправила, или у нее оказался еще какой-то?
Ясно пока одно: Лещева из Москвы поехала в Богдановку к бывшему мужу. Стало быть, и путь Алексея лежит туда же.
До свидания, Москва прекрасная, Москва сутолочная!
Когда поезд тронулся, Алексей с досадой подумал, глядя из окна на отдаляющееся здание Казанского вокзала: «Как все-таки бестолково... Ни в театр не сходил ни в музей, ни в Лужники не съездил». Правда, он спешил в Богдановку и в Москве, собственно, был проездом. И все-таки: прожить в столице пять суток и никуда не сходить — верх невезения!
В поезде во время вынужденного безделья можно предаваться и деловым размышлениям, и мечтаниям. Русов дремлет на верхней полке. Мысли у него легкие, как облака: приедет он в Богдановку, разыщет Петра и его супругу Анну Ивановну. Только теперь она не Лещева, а Шорц, потому-то адресное бюро и не подтвердило прописку. Живут они мирно, в согласии: уже немолодые, пора и за ум взяться. Они расскажут занятную историю про Веру Малинину, дадут ее новый адрес. Алексей, конечно, быстро найдет ее, и все кончится самым благополучным образом.
О людях всегда хочется думать хорошо. И в каждой истории ждешь счастливого конца.
Короткие встречи
Остановив попутную машину, Русов направился в поселок Богдановку. Немолодой шофер неторопливо рассказывал ему:
— Тут везде камень добывают. Карьеры. Поселок молодой. Только выстроили его черт те где — на бугре, когда речка рядом. Красоту им, что ли, надо было. Никак не пойму. Будто в старину люди меньше соображали, когда строились около воды.
Поселок не только молодой, но и растущий. Шлакоблочные двухэтажные здания городского типа выглядят великанами среди маленьких домиков, побеленных на украинский манер. Под окнами и вдоль заборов тополя и акации, а во дворах фруктовые деревья. Некоторые хатки буквально тонут в густых зарослях.
Алексей шагает по улице, разыскивает дом, в котором живет Шорц. Но вот беда, на многих домах совсем нет дощечек с номерами, или их не видно за густой зеленью. И как тут почтальон разбирается!
Около магазина на скамейке сидят две пожилые женщины, о чем-то судачат. Алексей здоровается, садится рядом. Начинается разговор о том, о сем, о погоде, о ценах на базаре. Однако собеседницы оказались с другой улицы и не знают, как здесь идут номера домов.
У забора покуривает высокий худощавый парень, прислушивается к разговору. Когда женщины ушли, подсел к Русову.
— А вы, простите, кто будете? — спросил он с добродушным любопытством.
— Я-то? Приезжий.
— Откуда?
— Из Саратова, — не задумываясь, ответил Алексей.
Парень помолчал, подумал и принялся объяснять, как идут номера.
Вот и дом № 22, широкий, приземистый, с тремя окнами на улицу. Ни во дворе, огороженном высоким штакетником, ни в окнах дома Алексей никого не приметил. Прошел мимо. Сразу заходить не решился: предосторожность не помешает.
Выручила девочка лет шести. Она чертила классы на притоптанной земле.
— Тебя как звать, дочка? — спросил Алексей.
Девочка, сидя на корточках, подняла голову, посмотрела с любопытством. Дяденька глядел ласково и машинально рисовал хворостинкой забавные кружки на пыльной стежке. Это внушило доверие, и девочка разговорилась. Зовут ее Лелей, живет она с папой, мамой и дядей Петей. Никакой тети Ани у них нет, и дядя Петя вовсе не женатый. Работает он в карьере и приходит домой в четыре часа.
Необходимость идти в дом сама собой отпала, и Алексей отправился в карьероуправление. Оно размещалось в длинном одноэтажном здании. Русов шел по коридору и читал на дверях кабинетов: «ПТО», «ОТЗ», «Бухгалтерия». А вот и «Отдел кадров».
— Разрешите? — заглянул он в дверь.
— Да, да. Само собой, заходите, — услышал Алексей в ответ и увидел за столом чернявого мужчину лет тридцати пяти, который мельком взглянул на вошедшего и опять уткнулся в бумаги...
Быстро дописав фразу, он поднялся из-за стола, протянул руку:
— Ну, здравствуйте.
Через несколько минут Алексей уже знал, что это начальник отдела кадров. Фамилия его Фролов. Он же — секретарь партийной организации, и к нему ежедневно приходят десятки людей.
Он привык разговаривать со всеми начистоту, простецки и Русова встретил как старого-престарого знакомого. Когда Алексей отрекомендовался, Фролов удивленно посмотрел на него, потом глянул на удостоверение и забеспокоился:
— Случилось что-нибудь?
— У вас работает Шорц Петр Яковлевич. Он меня интересует.
Быстрые карие глаза Фролова остановились в недоумении. Так и казалось, что он сейчас спросит: «А это не ошибка»?
Пришлось успокоить, что Шорц ни в чем не обвиняется, и Русову надо просто побеседовать с ним по одному важному делу.
