Увлечения доктора Травена (ЛП) - Гурницкий Веслав

- Что же он хочет? — спросил монах, засунув руки в широкие рукава своей оранжевой мантии.

Травен сел на каменную платформу и достал бумажник. Он покопался в ней некоторое время, затем достал кусок недревесной бумаги, на котором, прежде чем уйти, собственноручно написал слово, которое показалось ему ключом к тайне. Оно появлялось в начале каждой из шестидесяти пяти страниц храмовых записей. Травен предположил, что это должно означать либо название храма, либо его местоположение. Только после того, как эти детали были улажены, экспедицию можно было продолжить.

Монах взглянул на поданный ему лист бумаги и пожал плечами.

— Я не понимаю, — неохотно сказал он. - Что этот незнакомец? Откуда он взял эту запись?

— Друг, — решительно сказал Травен. - Попытаться понять. Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь мне, что означает это слово и где находится это место.

Монах снова посмотрел на Травена, словно проверяя, имеет ли он дело с здравомыслящим человеком.

«Почему, — спросил он, — я должен рассказывать этому человеку наши секреты?»

— Скажи ему, Нуми, это в их собственных интересах, — поспешно вставил Травен. - Они смогут вернуть свое сокровище.

Монах некоторое время молчал.

«Слово, написанное на этом листе, — сказал он, — читается как Katthanthancheran Sikrit». Это название давно несуществующего города, о котором нам здесь ничего не известно. Ему было тысяча лет.

- Где оно было?

- Недалеко отсюда. Два часа через джунгли.

- Как туда добраться?

- Ты не можешь туда попасть. Это Долина Змей.

- Ну и что?

«Я вам ясно говорю, что это в Долине Змей». Туда нельзя ни ходить, ни ездить. Существуют миллионы, десятки миллионов ядовитых змей. На земле, среди деревьев, в руинах. Никто не может даже приблизиться к этому месту.

Травен глубоко вздохнул. Теперь он знал, что делать.

— Друг, — сказал он весело. «Вы сделаете мне одолжение, если я через месяц доставлю вам украденные рукописи?» Ты знаешь, я не брал их отсюда. Я хочу помочь вам.

Монах что-то прошептал Нуми, выпрямился и произнес выразительно, словно читал молитву:

- Эти бумаги, которые злой человек украл у нас, так же необходимы нашему храму, как солнце, воздух, вода и земля. Без них мы не можем совершать наши молитвы. Мы не можем заглянуть в вечность. Плохой человек скоро будет наказан. А ты, странник, если знаешь что-нибудь о наших сокровищах, немедленно возврати их нам. Мы и наши преемники будем молиться за вас до конца тысячелетия.

«Хорошо», ответил Травен. - Примерно через месяц ты получишь свое сокровище. Но при одном условии: ты отвезешь меня в… как это называется?… в Катихамхамчеран Сикрит.

Монах вздрогнул от ужаса.

- Ты не знаешь, о чем говоришь, новичок. Никто туда не пойдет. Я бы умер мгновенно, а мое время еще не пришло. Ты бы тоже умер. Вы не найдете никого, никого в мире, кто хотел бы войти в Долину Змей.

Нуми счел целесообразным дополнить это объяснение собственным комментарием:

- Он говорит правду, сэр. О Долине Змей написано много книг и журналов, я сам это читал. Говорят, это природное явление. Говорят, что это самая большая концентрация змей на земном шаре. Вы действительно не найдете никого, кто пошел бы туда. Во всяком случае, я нет. Что именно вы там ищете?

Травен задумался об этом.

- Что я ищу, молодой человек? Я вам скажу. Я ищу смысл жизни. Иногда случается, что только к шестидесяти годам человек осознает то, что тщетно искал всю предыдущую жизнь.

26 декабря 1979 года доктор Гарольд Травен приземлился в международном аэропорту имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке. В его голове промелькнул план следующего путешествия в Долину Змей.

VIII

Гарольд Травен посвятил первые месяцы 1980 года деятельности, совершенно непохожей на все, что он делал раньше за всю свою жизнь. Он был полон решимости сделать абсолютно все возможное, чтобы достичь Долины Змей. И на этот раз экспедицию нужно было продумать и подготовить до мелочей. Прежде всего, оно должно было опираться, как говорят банкиры, на прочный финансовый фундамент.

Поэтому сразу после возвращения из Бангкока Травен приступил к продаже очередной части своей коллекции рукописей. С молотка была брошена знаменитая геттингенская инкунабула, датированная 1445 годом, полная восхитительных гравюр на дереве и карт, на которые можно было смотреть бесконечно. Конфиденциальное письмо Оливера Кромвеля, вероятно, вообще не известное историкам. И письмо Наполеона Бонапарта маршалу Нею, украшенное довольно свиным рисунком, сделанным самим Богом Войны. И три тибетские таблички, правдивой истории которых хватило бы на сценарий захватывающего приключенческого фильма. И клочок пергамента с собственной подписью Галилея. И даже тот знаменитый шелковый свиток из Сычуани, описанный в востоковедной литературе, содержащий, среди прочего, атлас акупунктуры и список самых секретных китайских лекарств, приготовленных из костей единорога для исключительного использования Сына Неба и самого почитаемые мандарины.

Последующие аукционы затянулись на несколько дней. Торги были жестокими и шумными. Уничтожение знаменитой коллекции Гарольда Травена сопровождалось широкой оглаской. Среди аудитории были молодые репортеры ежедневной прессы, как правило, мало интересующиеся тонкостями раннего Швабахера и эстетикой персидских лигатур. Но они достаточно знали о волнении, которое аукционы вызвали среди акул антикварного рынка. На следующий день репортеры в заметках в сто тридцать слов выразили отвращение и удивление тем, что за два исписанных листа пожелтевшей бумаги можно заплатить три тысячи долларов.

Они, наверное, удивились бы еще больше, если бы узнали, на что предназначались деньги с аукциона.

Травен продал почти три четверти своего урожая, оставив себе лишь несколько редчайших кимелий. И, конечно же, та тайская храмовая хроника, которая должна была послужить пропуском в Долину Змей.

Аукционы принесли в общей сложности 660 000 долларов, что составляет около 420 000 долларов после уплаты налогов. Однако Травен решил отложить уплату налога до следующей весны. Он не мог предсказать, какой будет его жизнь через год. И ему было все равно.

15 февраля Травен разослал печатное уведомление всем своим частным пациентам. В нем он сообщил, что ликвидирует практику, закрыл свой офис на 92-й улице и поблагодарил Сз. Пациентам за многолетнее покровительство, которое, конечно же, всегда останется в благодарной памяти. Травен очень гордился этой формулой, поскольку она показывала, что он начинает приобретать новые навыки. Он хотел бы написать своим пациентам, что был бы рад отправить их наконец в ад.

15 апреля Травен написал директору больницы Бельвью, что уходит из клиники с 1 мая. Директор тут же вызвал Травена и какое-то время осматривал его, как сумасшедшего. Он ни разу не сталкивался с несчастным случаем, когда кто-то добровольно уволился с работы за год до достижения пенсионного возраста. Он поспешно объяснил, что адвокаты больницы выиграли иск о возмещении ущерба, поэтому руководство больше не держит зла ​​на своего ценного сотрудника. Однако попытка убедить Травена преследовать свои интересы не увенчалась успехом. Врач сослался на важные семейные причины и не стал отзывать заявление об отставке.

2 мая доктор Гарольд Травен навсегда завершил свою карьеру стоматолога. Он заключался в тщательной упаковке всех профессиональных инструментов и отправке их на свалку. Затем он сжег карты пациентов и подарил своим молодым соседям довольно дорогое стоматологическое кресло, которое с тех пор должно было стать большой достопримечательностью в их сумасшедшей квартире. Там уже был гроб, прялка, электропианола и крупнокалиберный пулемет, так что никелированное кресло дантиста, должно быть, порадовало молодых людей.

Затем Травен отправился на Третью авеню к своему другу-антиквариату, которому он поручил двумя месяцами ранее собрать любой ценой все существующие публикации по герпетологии и этиологии. Несмотря на свое естественнонаучное образование, Травен никогда раньше не знал такого – возможно, греческого? - названы науки о пресмыкающихся и змеях. Антиквар выполнил возложенную на него задачу. Счет составил почти две тысячи долларов.