Увлечения доктора Травена (ЛП) - Гурницкий Веслав

В панике Травен бросился к двери, но не смог ее открыть. Он закричал, пнул дверь, начал с ней бороться. Затем дверь внезапно поддалась. На пороге лежала огромная сине-зеленая змея, примерно четырех футов длиной, с почти белым подбрюшьем. В тот момент, когда Травен открыл дверь, змея быстро проскользнула через деревянный порог и начала скользить к рукописи.

Травен с саблей в руке, не в силах контролировать собственные движения, побежал на первый этаж здания. Молодой часовой вскочил, схватил ружье. Однако он не понимал английского языка. Лишь через некоторое время появился сонный офицер, освещая фонариком первый этаж. Он остановился на пороге. То, что он увидел через открытую дверь, потрясло его. Змеи кружились, шипели, их гибкие тела выгибались и с грохотом падали.

Офицер, должно быть, разбудил взвод солдат. Вооружившись острыми бамбуковыми палками, они встали у двери комнаты Травена и бросили внутрь пучок тлеющих трав с омерзительным запахом. Змеи начали выползать из комнаты одна за другой. Прямо за дверью солдаты с невероятным мастерством убивали их палками, целясь острием в основание головы.

Двадцать четыре змеи были убиты за час. Лишь один из них, малыш с темно-бордовой чешуей, обвивавший шею Травена, был по-настоящему опасен для человека: его яд убивал за пять минут.

Травен не сомкнул глаз до утра. Наконец он понял, что аромат рукописи притягивает змей, как магнит. Его естественнонаучное образование, однако, не позволило ему увидеть никакой логической связи между запахом старой бумаги и эпидемией безумия среди змей. Они действительно выглядели одержимыми или накачанными наркотиками. Но природа не терпит таких отклонений в животном мире. Больные просто умирают, они проигрывают борьбу за существование. Кто, черт возьми, мог изобрести змеиный наркотик четыре столетия назад?

Травен положил рукопись в мешочек, несколько раз обмотал ее скотчем и решил больше не вынимать до конца путешествия. Ведь у него была верная и в то же время сохранная копия. Он также решил скрыть свое ночное приключение от Нуми и Синга. Это могло их отпугнуть. Так или иначе, Нуми вернулся утром в плохом настроении. Он стал угрюмым и даже отпускал дерзкие шутки в адрес Травена.

VII

17 декабря остался пройден самый короткий, всего сто девяносто километров, но и самый трудный участок дороги. В селе Села Пком асфальтированная дорога наконец закончилась. Оставшуюся часть маршрута им пришлось пройти либо по полной дикой местности, либо по узким спиральным тропам, ведущим через горные джунгли. Туристы никогда не посещали эти пустынные места, война обошла горы стороной. Двадцатый век отступал с каждой пройденной милей.

Здесь было немного людей. Они поднялись по склону и исчезли в джунглях, словно призраки. Это были племена, о которых Травен никогда не слышал. Они носили черные облегающие одежды и пурпурные тюрбаны. Появилось все больше луков и копий, а также самодельных кремневых ружей для кремневого и порохового балласта. Неподвижная влажная жара казалась невыносимой. Миллионы крошечных мух втиснулись в рот и нос, выдры и ленивые ящерицы бежали из-под колес марсохода, в густых верхушках деревьев щебетали шумные, похожие на попугаев птицы. Травен, обливаясь потом и хватая в легкие горячий воздух, продолжал растворять обеззараживающие воду таблетки и бесконтрольно пил. Временами ему казалось, что он спит. Он никак не мог поверить, что всего девять дней назад он заперся в своей студии на Бликер-стрит.

Перед самым наступлением сумерек, измученные и обессиленные, они наконец добрались до городка Лернг Нохта. Это было поселение, почти отрезанное от остального мира, населенное в основном людьми в ярких юбках и лимонно-желтых повязках. Даже Нуми не мог с ними общаться, хотя и утверждал, что знает четырнадцать основных тайских диалектов, а также чамский и кхмерский языки. Конечно, он лгал. Он лгал с первого момента. Чем дальше они ехали от Бангкока, тем больше росло его высокомерие.

Травен не сомневался, что Нуми работает на полицию. Расточительный американец, отправляющийся в джунгли восточной границы без четко определенной цели, должно быть, был довольно загадочной фигурой для тайской полиции. Они просто отправили своего человека на след подозрительного новичка.

Первая ночь в Лернг Нохте была самой ужасной. Травен провел его на тесном и душном чердаке какого-то зернохранилища, прямо над загоном для буйволов. Крысиный грохот и жевание ящериц никогда не прекращались. Буйволы царапались о деревянные шесты и пинали копытами никогда не высыхающую грязь. Примерно каждые десять минут Травен включал фонарик, убежденный, что змея ползет по стене чердака.

На рассвете следующего дня команда Травена начала поиски буддийского храма. Нуми наконец-то понял, что происходит, и не было сомнений, с кем он имеет дело: этот странный американец был просто грабителем древностей. По тайским законам это не такое уж большое преступление; полиция всегда готова выслушать доводы, подкрепленные достаточно высокой взяткой. Нуми уже знал, за что держаться. К нему даже на короткое время вернулось хорошее настроение.

В Лернг Нохте было три буддийские пагоды. Травена сразу же отпустили после короткого разговора. Ничего интересного в нем не было видно: скромный, банальный алтарь, несколько ширм, два колокола – и все. Во второй пагоде Травен начал длинную и ложную историю. Он слышал, что либо в самом городе, либо в его окрестностях находится одна из самых красивых статуй Будды в Азии. Травен — историк азиатского искусства, и он хотел бы увидеть эту статую.

Седой, коротко стриженный монах покачал головой. Да, есть статуи Будды, но это новые и не очень интересные вещи. Те, поистине великолепные, слухи о которых передаются из поколения в поколение, погибли во время бесчисленных войн, которые велись здесь на протяжении веков. Когда-то, лет три-пятьсот назад, весь этот регион был густонаселен, с богатыми городами и храмами, роскошными дворцами в долинах. Но войны разрушили все. Джунгли поглотили следы прошлого, никто уже давно не хочет селиться в этой отдаленной местности. Лишь иногда в джунглях можно встретить какие-то руины или остатки оборонительных стен, о которых сегодня никто ничего не знает. Только им, монахам, все равно, где они ждут конца света.

Новичкам пришлось хуже всего в третьей и последней пагоде, стоящей на окраине города. Молодой, отвратительно уродливый монах с крысиным лицом даже не впустил Травена во внутренний двор. Он выглядел так, словно собирался схватить палку, чтобы отогнать незваных гостей. Нет, статуи Будды здесь нет. Нет, никто об этом не слышал. Нет, вход во двор запрещен.

Травен внезапно понял, что его поиски теряют смысл. Он повысил голос: у него при себе правительственное разрешение на посещение всех храмов по всей стране, и он настойчиво требует, чтобы его пустили внутрь.

Монах вдруг разразился потоком слов, жестикулируя, топая ногами, причитая. Нуми слушал со вниманием и интересом. Затем он объяснил Травену, не скрывая циничной ухмылки:

- Он говорит, что никогда больше не впустит белых людей. Два года назад здесь был молодой американец. Монахи подняли его и накормили, а ночью он ворвался в их шкафчик и украл у них несколько очень старых бумаг.

Травен мгновенно принял решение.

«Скажи ему, Нуми, что если он поговорит со мной честно, я помогу им вернуть эти документы». Я могу предположить, где они могут быть.

Нуми сделал торжествующее лицо - его догадка об истинном характере путешествия Травена подтверждалась - проницательность, которую оценит полиция - и перевел предложение американца монаху, добавив к нему свои собственные комментарии.

Уродливый монах отступил через ворота и неохотно показал Травену дорогу через двор.

В полумраке храма мерцало пламя масляных лампад, бродил синий дым тройников. Перед деревянной статуей Будды стояли миски с фруктами и рисом и уродливые, потрескавшиеся вазы со свежими цветами. С потолка свисали длинные ленты с текстами молитв и благодарностей. Было темно, очень жарко, совершенно тихо. Лишь незаметные колокола за алтарем наполняли мрак гудением, более мягким, чем жужжание ос.