ESCAPE - Алиса Бодлер
– Если честно, последний раз я наблюдал такое только у Дэниэла Хэндлера.[19] Но, кажется, наш старик был фальшивкой.
– Боузи? – непонимающе обратился ко мне психотерапевт.
Я посмотрел на Константина и кивнул.
– Понимаешь, когда мы были здесь в первый раз, Сэм был одет именно в это пальто. И аксессуары были теми же.
– То есть, у него были накладные усы? – скептически уточнил мужчина. – Ты уверен?
– Да, абсолютно. Но я понимаю, что все это выглядит просто безумно.
Доктор нахмурился и шагнул к подсобке, пропуская вперед Джима. Я последовал за ними.
Тайное место за причудливой шторой представляло собой небольшую кладовку размером два на два метра. Здесь практически не было никаких вещей. В углу одиноко стояли стол и стул, а над крышкой столешницы висело большое зеркало с встроенной массивной лампой. Значит ли это, что нашему взору открылась импровизированная гримерная?
– Я забрал эти вещи отсюда, если это вообще кому-то интересно, – буркнул гейм-мастер.
Джим, казалось, был обижен на то, что мы не оценили очередной его перфоманс.
– Дружище, это было сногсшибательно, – поспешил приободрить друга я. – Доктор Константин настолько вдохновился, что…
– Предложил свою помощь, Боузи, – ухмыльнулся врач. – Джим, я всегда открыт для вас.
Я снова прыснул, чувствуя, как атмосфера в воздухе накаляется. Кажется, моя сегодняшняя компания состояла из абсолютно несовместимых людей, но в этом была своя прелесть. Еще никогда я так много не смеялся в процессе разбора истории дома Бодрийяров.
– Джим, что-то еще лежало здесь, на столе? – поинтересовался я.
– Сандарачный клей.
Он протянул мне бутылочку с желтой жидкостью. Судя по всему, именно с помощью этого вещества Джим смог приклеить себе усы.
Я попросил Константина зажечь фонарик на своем смартфоне. Даже если ключевые детали не были обнаружены моим другом, мне хотелось убедиться в том, что мы осмотрели все так внимательно, как могли.
Прикрыв глаза, я наконец почувствовал то самое ощущение, на которое рассчитывал по прибытию на место. В моей голове выстроилась тепловая карта комнатки, выполнявшей функции гримерки. Теперь я догадывался, где было «горячо».
Опираясь на собственную интуицию, я прикоснулся к столу и завел руку под столешницу. Это удивительным образом напоминало мне прохождение любого страшного квеста, в котором после выполнения того или иного задания из-за угла появлялся актер в устрашающем образе.
На этот раз нам повезло. Мой эксперимент принес свои плоды, но гейм-мастер в костюме не спешил выбегать на нас с криками. Да и костюм, стоит заметить, мы у него успели отобрать.
– Там что-то есть, – тихо проговорил я.
– Что именно, Боузи? – нахмурился врач.
– Книжка. Константин, больше света сюда, пожалуйста.
Я нащупал кожаную обложку и сухой бумажный скотч. Но отодрать последний не представлялось возможным.
– Кажется, она здесь уже долго, – я прикусил губу, пытаясь приложить еще больше усилий. – Просто так не снимается.
– Дайте мне, – тронул меня за плечо доктор.
Мой бывший врач передал мне свой смартфон и присел возле стола. Он протянул свои руки под столешницу, а затем резко дернул книжку вниз. Уже через мгновение старенький и весьма потерты кожаный журнал был у меня в руках.
Я положил находку на стол и, стараясь ни о чем не думать, открыл его на первой попавшейся странице. Моему взору открылось невероятное количество нарисованных спиралек на левой половине разворота. Правая же была исписана достаточно корявым и невнятным почерком, который менялся в размерах несколько раз. И, несмотря на стратегическую важность того, что могло скрываться в тексте, я не мог оторвать взгляда именно от рисунков. Точно такие же завитки рисовал я сам, пытаясь избавиться от стресса.
– Это выглядит не слишком здорово, я должен отметить, – проговорил Константин.
– Мистеру доктору только дай волю, и он всем пропишет диагнозы, – поддел его Джим.
– Подождите вы, – обратился я сразу к ним обоим.
Несмотря на то, что в лавке стояла полная тишина, так старательно сохраняемая приглушенным тоном наших голосов, я чувствовал, что не мог сосредоточиться и прочитать, что там написано. Буквы будто расплывались перед моими глазами, скорее всего, у меня начиналась новая фаза сна.
Я закрыл книгу, перевернул ее, вновь рассмотрел обложку и пролистал страницы. Только после вторичного осмотра я начинал понимать, что мы имеем дело с очень старым артефактом. Здесь не было ни печатей, ни намеков на типографские знаки. Страницы были желтыми и довольно хрупкими, однако в целом книга сохранилась довольно неплохо. В любом случае, я не был специалистом и не мог дать ее возрасту адекватную оценку, поэтому не решался предположить вслух, насколько она раритетна. Осмотрев обложку последний раз, я передал журнал Константину, предварительно открыв его на том же самом развороте, что ранее осматривал самостоятельно.
– Пожалуйста, прочитай, что там написано, – попросил я мужчину.
Константин прищурился, пытаясь разобрать скачущие завитки.
– Какая-то ерунда.
– Ну, и все же? – настаивал я.
– Дословно здесь написано вот что: «Он говорит: я его слышу, я его вижу, я ему отомщу. Он повторяет это каждый раз, пока я не закричу. Возможно, они были правы. Он виноват. Теперь я это понимаю, но уже поздно».
Джим зевнул. Кажется, он потихоньку начинал приходить в себя и теперь просто ждал, когда все это закончится. По крайней мере, у меня оставалось еще немного времени на раздумья, пока он пытался отодрать от себя усы.
– Чушь, – не придумав никаких логических связок, фыркнул я.
– Да, эти записи и рисунки точно были оставлены человеком в довольно неблагоприятном состоянии. В хроническом или аффективном – я сказать не могу, – продолжал задумчиво осматривать заметки психотерапевт.
– Там есть что-то еще? На других страницах?
Константин проглядел соседние страницы, вернулся в начало книги и в самый конец, а затем покачал головой.
– Какая-то летопись, состоящая из набора фраз, которые сложно разобрать.
Не думаю, что это полезно, – резюмировал он.
Найденный нами дневник не содержал в себе никаких улик за исключением рисунков, которые так напоминали мне мои собственные. Самый логичный вывод лежал на поверхности: автор этого журнала был так же психически нестабилен, как и я. Как и многие люди в этой стране и в этом мире. И если до спектакля Джима можно было предположить, что Сэм просто хранил здесь свою записную книжку, то сейчас абсолютно ясным становилось лишь одно – старика Сэма, старьевщика, в том виде, в котором мы однажды его увидели, просто не существовало. Точно так же, как и «Лавки Сэма», вывеска которой теперь просто исчезла с фасада.
– Теперь я уверен, что это один человек, – осмелился озвучить я.
– Что? – прищурился доктор.
– Я думаю,
