Улиткин Дол - Елена Трещинская
– Но потом будет объединение? – каждый воспринял вопрос Расы как утверждение.
В этот момент разговора неслышными шажками к лежащей компании подошёл кот Жиль. Не смущаясь, он прошёл по животам ребят к Сиро, лизнул его ухо и лёг Солу на грудь.
– Кажется, нам пора в прошлое, к Отил, – сказала Эльвира, приподнявшись на локте.
– А перекусить? – спросил всех Антон.
– Мимо Берканы идите – она торт с грушами приготовила, забыл сказать, – сонно отвечал Учитель.
– Все к мосту номер сколько?.. За котом! Жень, тебе торт можно? Эх, давненько я кабана не обнимал… Брюншель не любит панибратства, тяпнет! Спорим?..
Голоса умчались. Сол открыл зеленоватые глаза. Над ним стоял Яша.
– Ну да, возможно полное исцеление, хромой писатель, – прочитал вопрос Учитель.– Получил наработанное, потом осознал, потом это растворяется.
– Главное, – служить эволюции? – спросил Яша, глядя на огромную Красную Герань, которая цвела над крышей Дома.
В эту минуту Сол был похож на Людвига Ивановича.
– Я вижу в тебе надежду, а эта штука – инструмент материализации.
– До встречи в «ЧБ коте»! – Яша припустил за остальными.
Глава 31. Остров Леды Бара
В Москве Серый рисовал день и ночь. Он выгородил для Расы место у окна и устроил для неё там садик из растений в горшках. Она копалась в земле, обрезала сухие листья и могла проводить тут целый день. Кроме, конечно, трапез, которые они готовили вместе, – это занятие тоже очень увлекало Расу.
Она также продолжала свои записи, и Серый собирал эти драгоценные листочки в папку, а потом переносил по строчке на свои картины, готовил выставку.
Маха всё ещё пребывала в Европе с родителями, а Яков пытался плавать в речке под присмотром Барсука, конечно. Успехи были относительными, и это удручало Яшу: нога не желала плавать дальше трёх метров. Однажды в июле они вдвоём лежали на скромном речном песчаном пляжике.
– Да, на море надо, – сказал Барсук-отец. – Едем? Тебе полезно.
Яша резво опёрся на локоть:
– В Грецию? К Савке?
Мама Марина пребывала с младшим сыном в Коринфском заливе в Греции, в своём обычном состоянии обиды. На этот раз она обиделась на отказ Якова ехать с ней. А на Савку обиделась, потому что он потащил её на развалины древнего Коринфа. Савка носился по развалинам улиц этого древнего города, подбегая то к древней бане, то к бассейну, высохшему пару тысяч лет назад, то к храму, а Марине пришлось изнывать в тени стены одного из домов.
На самом деле, Яша не отказывался: у Марины была особенная способность передёргивать понятия другого человека, превращая почти любой разговор в ссору. Она позвонила Яше из Женевы сразу обиженным тоном, потом внезапно прекратила разговор, услышав яшины вопросы. Он просто хотел прояснить обстоятельства поездки.
– В Греции, – загадочно сказал Барсук, – тебя ждёт большой сюрприз.
– Какой?
– Я тоже еду…
– Здорово! Ты там – это сюрприз!
– Не перебивай. Да, мы там встретимся и кое-куда сходим… съездим, вот это будет сюрприз, – хитрил Барсук-отец.
– А Савку… можно будет взять с собой?
– Думаю, да, если Марина разрешит…
В это время берег огласился громким рёвом. Яше на мгновение показалось, что кто-то заводит мотор новенького байка Барсука, которого он приобрёл с лёгкой руки Миши-байкера, чтобы вдвоём с Яковом ездить на природу.
– Это Лапка, – хихикнул Барсук, вставая, – попросила покататься.
Яша увидел, как из ивовой рощицы на берег выскочила Лапка, а за ней, вприпляску по песку, – Людвиг Иванович. У Лапки на руках была… пропавшая Ежевичка!
– Людка мою ягодку нашёл!!! Вот она, моя доченька собачья, – плакала от счастья Лапка, – нашлась в Салазкино, голодная, милостыню просила…
– Ну вот, а ты переживала, – улыбался Барсук, – мы с Людвигом Ивановичем тебе говорили, что она найдётся, а ты плела про порталы…
– Я страдала, – говорила Лапка, счастливо плача синими очами.
– Кстати, господа, – обратился Людвиг Иванович к Барсуку и Якову, – за спасение собачонки вы должны мне визит. В кафе «ЧБ кот» новые деликатесы! Прошу в ближайшие дни.
В «ЧБ коте» произошёл интересный разговор. Владелица кафе Вика-робот, дочка Людвига, всё так же молча поприветствовала гостей отца и удалилась, а официант заполнил стол блюдами со средиземноморскими ароматами. Лапка теперь не расставалась с Ежевичкой, нарядила её в пышное платьице («мы же в ресторан идём!»), и поставила собачке под стол отдельную тарелочку.
– Леопарда, – шутливо изображая ревность, спросил лапку Людвиг, – я прослышал, что у тебя в селе Салазкино завёлся поклонник?
Лапка сунула собачке под стол тигровую креветку.
– Булочник? Это сплетни. Мы бы не сошлись с таким человеком. Во-первых, он не любит животных, а во вторых, у него радиокулит.
Яша засмеялся:
– Радикулит?
Но Лапка глядела на подростка с высокомерием большой птицы.
– Ты не ослышался, Яков. Целыми днями у него в пекарне работает радио. Он слушает всё подряд.
– И что? – Яша ожидал Лапкиных заключений, как дитя мандаринку.
– Он заболел: на всех обижен, поэтому всё путает. И тема только одна – политика.
– А что слышно, – Людвиг Иванович отправил в рот мидию, – эта болезнь лечится?
Помог Барсук:
– Лечится, если пациент захочет лечиться.
– Тот пекарь считает не себя больным, а всех остальных, – качала головой и вилкой Лапка. – Но всё-таки я сказала ему напоследок… что пусть каждый живёт так, как считает нужным, и что меня ничто не остановит, к примеру, ежедневно молиться за медведей.
– Каких медведей? – спросил Яша бывшую бабу-ягу с набитым ртом.
Лапка выдержала полуминутную паузу, глядя точно Яше в глаза и ответила:
– Всех медведей. Я ежедневно молюсь за медведей и их семьи, чтобы они были в безопасности и могли жить в своей радости. Все существа на Земле имеют право на жизнь.
Людвиг Иванович приобнял свою старую подругу.
– Ах, дорогая, как же я тебя люблю! Бесконечно! Потому что ты бесконечна, как Вселенная!..
Лапка сунула Ежевичке под стол очередной кусок и налегла на мидии с рисом, а Людвиг продолжил разговор.
– Правильно! Все существа, а также девяносто процентов людей хотят просто жить, заводить семьи, детишек, жить мирно, без всякой политики, которая упорно делит людей и сталкивает эти группы. Вспомните Григория Мелехова из «Тихого Дона»! Ему до лампочки были красные и белые. Да провались!.. И царь наш последний с большой семьёй тоже так думал… – Людвиг отпил глоток белого вина, отщипнул от ломтика хлеба маленький кусочек и показал его всем сидящим за столом. – Маленькая кучка персон портит жизнь всему человечеству. Это спятившие из-за денег параноики: боятся, что денег им не хватит. Правда, они сами сидят в тенёчке, а на солнцепёк выводят нанятых ими политиков, их слуг, чтобы они добывали кучке ещё больше денег. Какая-то чертовщина! Люди никак не поймут, что ими играют, как куклами!.. Куклы-политики, куклы-обыватели, куклы-солдаты, – карусель дураков. А всё почему?
– Почему? – спросил Яша.
– Не почему, а для чего! – неожиданно весело, нараспев произнёс, улыбаясь, не менее непредсказуемый, чем Лапка, Людвиг Иванович и
