Дракоморте - Ирина Вадимовна Лазаренко
Йеруш Найло бросает на него рассеянный взгляд и идёт дальше.
На краю поляны вырыт небольшой колодец, а подле него, вытянувшись в нитку, стоит юная волокуша. Она на полголовы выше взрослых торговок и в два раза тоньше. Крылья расправлены за её спиной, короткие серо-зелёные волосы встопорщены, как гребень. Если подходит к колодцу желающий испить водицы — он достаёт ведёрко аккуратно и уважительно, под строгим взглядом огромных серых глаз волокуши — она следит, чтобы никто не бросил в колодец мусор, не уронил какой-нибудь предмет, не высморкался и не сплюнул в ведро, не прополоскал в нём пыльные руки. Рядом с колодцем стоит на траве глиняная кружка.
То и дело юная волокуша смотрит на пролетающих над поляной дозорных, и тогда углы её рта едут вниз, а глаза блестят, тоненькое тело вытягивается в струнку, она поднимается на цыпочки, трепещут крылья у неё за спиной, дрожат растопыренные пальцы…
— Нить! — строго окликает её тогда другая волокуша, немолодая опрятная толстуха. Она стоит шагах в двадцати от колодца, а на пеньке перед нею парует ведро сытного зернового варева. Тут же поджидает стопка деревянных мисок, прикрытая от мух сплетённым из травы полотенчиком, и деревянные ложки. Тяжёлые крылья пожилой волокуши степенно лежат крест-накрест на её плечах и груди. Должно быть, жарко.
Чуть поодаль врыты в землю невеличкие деревянные болваны, рядом навалены груды мелких камешков — для тех, кто устал бродить туда-сюда по рынку и желает развлечься — к примеру, померяться меткостью.
Особняком держатся эльфские торговцы. Предлагают крошки стеклянного корня из шахт Варкензея, глиняную посуду и стеклянные колбочки — поинтереснее, поизящнее тех, которые лежат на прилавках людей. Продают эльфы струистые яркие ткани, украшения из цветных стекляшек и пряные специи из жаркого приморского домена Сейдинель. У прилавка одного из эльфских торговцев особенно шумно, к нему то и дело подходят люди, полунники и даже другие эльфы-торговцы постоянно косятся на его прилавок. Там, среди прочих вещиц, лежат два сушеных плода дерева мельроки — редчайшего афродизиака, и верёвочная подвеска с драконьим когтем. Торговец утверждает, что этот коготь — заговорённый донкернасскими магами амулет, помогающий охотникам на крупного зверя.
К счастью, на волокушинском рынке нет золотого дракона Илидора, иначе, возможно, Эльфиладон бы лишился одного из своих торговцев, а отношения Храма Солнца с волокушами, которые и без того никак не желали складываться, испортились бы окончательно. Но золотого дракона Илидора нет на рынке, ему совсем не интересен рынок. Дракону, как и юной волокуше Нити, охраняющей колодец, интересны дозорные, которые парят в небесах неустанно и грозно, плевать желая на вопли Йеруша Найло о том, что не должно летать существо весом с крупного барана.
Три молодых жреца в голубых мантиях, кажется, весьма умаялись стоять на краю поляны и делать вид, что заняты разговором, но упорно не уходят обратно к храмовому лагерю.
В левой части рынка, подальше от колодца и в сторонке от основной суеты, на плетёной циновке разложил свои товары зачуханный полунник. Не понять, мужчина это или женщина, и Йеруш Найло то и дело с любопытством поглядывает на это существо. Полунник худой, немолодой, весь как будто иссохший, сморщенный солнцем, его мелко измятое морщинами лицо сохраняет следы округлых плавных линий, плечи под заношенной полотняной рубахой — покатые, женские, при этом ноги — сухие и голенастые, а ладони — по-мужски крупные, квадратные. Котуля Тай говорила, полунники могут менять пол и даже образовывать переходные варианты, как ягодки, — но Йеруш тогда решил, что неправильно истолковал взмякивания котули.
Полунник сидит перед своим товаром, сжавшись, словно пытается казаться как можно меньше, незаметней. Его товары — слегка ношеные, но добротные вещи, о происхождении которых лучше не спрашивать торговца, — какая разница, где он взял почти новые чулки из кожи водяного ящера, в которых можно спокойно ходить по камышам и топям, не боясь ни змей, ни пиявок, ни колючих стрелявок. Или откуда у него мужская рубашка из тончайшего шелка и с чудным волнистым воротом. Или вот оранжевый газовый платок от солнца, явно не из здешних земель.
Йеруш, ворча, цокая языком и убедительно имитируя полусмерть всего Йеруша от жертв, на которые приходится идти во имя науки, покупает у местного мужика небольшой бурдюк для воды, сделанный из пузыря какого-то животного. А у волокуши — несколько баночек размером с кулак — из чего-то похожего на ореховую скорлупу, а вместо крышки у них — тонкие кусочки кож с продетыми в них шнурками.
Ещё на рынке продают мази от солнечных ожогов. Опрятный немолодой волокуш с сильно поредевшими перьями на крыльях покачивается с ноги на ногу за своим прилавком и приговаривает:
— Мази, мази и притирания от солнечной красноты, от солнечных волдырей. Мази, мази и притирания для всех, кому нос сожгло величие отца-солнца!
Некоторые покупатели косятся на волокуша непонимающе — они ещё не знают ничего про отца-солнце. Другие улыбаются. Некоторые злобно гыгыкают. Три молодых жреца в голубых мантиях изо всех сил делают вид, что до них не долетели эти слова. Йеруш Найло задумчив.
Йеруш Найло думает, что слова немолодого волокуша — довольно смешные, и в то же время от этой шутки ему совсем-совсем не весело. Йеруш знает, что ему пора отделиться от Храма Солнца и пойти дальше собственным путём. Йеруш на своём недолгом веку повидал достаточно, чтобы понимать, когда приходит пора сойти с нехорошей дороги, пока на ней ещё попадаются отвилки.
День за днём Йеруш слышит, как поют жрецы, как славят они отца-солнце, какие слова про свет в груди говорят старшие жрецы жителям Старого Леса — наверное, это добрые, умные, правильные слова. Но Старый Лес больше не хочет слушать жрецов. Не хочет больше пения, храмовых гимнов и добрых правильных слов.
Всё чаще Йеруш ловит сумрачно-предостерегающие взгляды Рохильды, обращённые к Юльдре. Иногда она что-то говорит ему, горячо, сердито или жалобно. Иногда Йеруш слышит обрывки слов: «… всяко не
