Виктор Болдырев - Гибель синего орла. Приключенческая повесть
Уходим в стойбище соседей: Крепкая Рука пригласил нас поохотиться вместе. С молодым юкагиром установились хорошие, дружественные отношения. Крепкая Рука сразу нашел нужное место в борьбе с Чандарой. Решительная его помощь помогла нам быстро подружиться с обитателями Синего хребта.
Верховые олени резво идут по знакомой тропе. Мы проторили в стойбище соседей вьючную дорогу. Крепкая Рука подарил мне и Косте пару великолепных анаульских учагов, и мы не отстаем от кавалькады охотников.
В Круглой долине нас встретили радостно. Теперь никто не боится пришельцев. Шумной толпой нас окружают и взрослые и дети. Особенно шумно вокруг Яркана и Ильи. Девушки в расшитых кафтанах наперебой расспрашивают о жизни в совхозной бригаде. Яркан, оживленно жестикулируя, что-то рассказывает. Илья, добродушно посмеиваясь, ввертывает в рассказ Яркана какие-то смешные словечки, и звонкий девичий смех не затихает.
Крепкая Рука приглашает выпить чаю и ехать на охоту к Стене Баранов в чозениевую долину. В его просторном чуме целая груда вьючных седел и переметных сум. Он выполнил обещание и собрал для похода на факторию вьючное снаряжение. Мы спасены: ведь все наши вьюки сгорели в тайге. После охоты Крепкая Рука перебросит седла на своих оленях к нам в Широкую долину.
За чаем молодой юкагир что-то долго растолковывает Илье. Старик, растерянно моргая, переводит:
— Крепкая Рука говорит: решили всех оленей сделать общими; Одноглазый свой табун тоже дает. Медведь только укочевал с оленями, хочет сам стадо держать. Десять чумов ушли с ним.
Костя хлопает по плечу невозмутимо спокойного юкагира:
— Ну, друг, и умная башка у тебя!..
С первых же дней знакомства они подружились. После стычки с Чандарой Костя подарил Крепкой Руке офицерский ремень и канадский топор. Крепкая Рука ответил хорошим подарком: отдал своего учага. Костя обещал привезти ему с фактории ружье.
В стойбище молодого юкагира слушаются беспрекословно. Илья рассказывал, что и Синие Орлы уважали его за ясный ум, спокойный нрав и твердый характер. Даже Чандара не решался с ним ссориться. Пожалуй, из этого парня получится отличный председатель первой анаульской артели.
— Пойдут ли к нам в совхоз люди?
Крепкая Рука кивает. Он уже немного понимает по-русски. Илья переводит:
— После праздника убоя оленей выделят тебе людей.
— Ого! Здорово… — смеется Костя, покручивая рыжеватый ус.
Час спустя наш охотничий отряд прошел мимо Глубокого распадка, где мы испытали столько приключений две недели назад.
Чозениевая долина становится просторнее. Бесчисленные острова, заросшие ивовыми кустами и чозениями, образуют зеленый лабиринт. Речка растекается на сеть рукавов. Они текут по руслам из крупной голубоватой гальки. Голыши рассыпаются, гремят под копытами оленей. Протоки мелководны, и мы легко переходим их вброд.
Дно долины расширяется в громадный овал, сплошь усыпанный галькой. Кажется, что на месте галечных русел было когда-то обширное горное озеро.
— Большой Тарын место называется, — поясняет Илья. — Давно, когда анаулы на Синий хребет пришли, большая тут наледь была; оленей в комар-пору на снег выгоняли.
Вдали, на плоском, как блюдо, русле, светится белое пятно.
— Видишь, совсем маленький тарын остался.
Подъезжаем ближе и ближе к снежному полю, простирающемуся во всю ширь голого русла. Оказывается, это не снежник. Широкий ледяной язык перехватывает долину. Толщина льда не менее двух метров. Край наледи раскалывается на части, и громадные куски ледяного поля загромождают русло.
Видно, наледь тает и, отступая, оставляет поле, усыпанное голышами. Речные протоки скрываются под лед и где-то шумят в ледяных туннелях и трещинах.
По ледяным ступеням Крепкая Рука выводит отряд на поверхность белого поля. Над нами окно голубого неба, светит солнце, и ледяной панцирь нестерпимо режет глаза, заставляя жмуриться. Поверхность льда покрыта талым снегом. Олени оставляют на чистой его целине глубокие отпечатки. Наледь похожа на мертвый ледник.
Горные наледи встречаются в Северо-Восточной Сибири обычно там, где русло подпирается порогом коренных пород. Зимой грунтовые воды изливаются на лед замерзшей реки. Толщи намерзающего льда постепенно закрывают русло мощным панцирем. Большие горные наледи рождались в прошлом, когда климат Северо-Восточной Сибири был гораздо холоднее. С потеплением климата наледи стали таять и разрушаться.
Меня поражает двухметровая толща ледяного панциря. Но Костя рассказывает о наледи, уцелевшей в долине реки Момы[15], где толщина льда достигает четырех метров, а площадь ледяного щита — ста восьмидесяти квадратных километров.
Спрашиваю Илью, давно ли анаулы пришли на Синий хребет. Илья принимается вслух пересчитывать своих предков. Оказывается, старинное семейное предание гласит, что впервые анаулы появились в долинах Синего хребта, когда отцу его прадеда было пятнадцать зим.
— Однако, триста, может, двести пятьдесят лет назад сюда анаулы кочевали.
— А откуда они пришли?
— Старики говорят, с верховьев Анюя Синий Орел их привел.
— Да что же, Чандаре триста лет, что ли? — усмехается Костя.
— Другой Синий Орел был… самый главный шаман анаульский, давно на звезды кочевал.
Вот так живая старина… Теперь совершенно ясно, почему анаулы внезапно пропали с горизонта истории.
За триста лет большая наледь, судя по оголенному руслу, сократилась втрое. Неужто так быстро теплеет климат Сибири? Любопытно.
— Смотри… Стена Баранов. — Илья указывает на темнеющий впереди скалистый обрыв.
Правый борт долины отвесной стеной жмется к галечному руслу. В бинокль вижу причудливые каменные столбы и башни, шлейфы крутых осыпей. Противоположный, сравнительно пологий склон долины зарос кедровым стлаником и амфитеатром поднимается вверх к осыпям голых сопок.
Глубокое ущелье прорезает этот амфитеатр. В гигантские ворота видны пирамиды, конусы и зубцы пиков. Широкие солнечные лучи, прорываясь сквозь разрывы в облаках, освещают дальнюю перспективу гор.
Наледь оканчивается. Спускаемся на галечное русло. Порог коренных пород проходит, вероятно, у Стены Баранов. На опушке чозениевой рощи Крепкая Рука спешивается.
— Тут охотничий лагерь надо делать: совсем близко бараны, — переводит Илья.
У нас целый караван; приехали, точно в магазин за мясом. Снимаем седла и пустые переметные сумы, пускаем пастись верховых и вьючных оленей. Крепкая Рука зовет в глубь ивовой рощи и раздвигает кусты.
Перед нами вздымается Стена Баранов. Осматриваю в бинокль хаос столбов и башен. На неприступных кручах там и тут белеют отдыхающие бараны. Они лежат на карнизах и в гротах, спокойно пережевывая жвачку.
