Моя принцесса - Елена Тихомирова
— Рёйель скорее опасен.
Словно в подтверждение этого факта дракон вдруг взревел и, снова пыхнув пламенем, поднялся в воздух, но не высоко. А после со свирепостью устремился в сторону Джонатана и магистра Шемрока! Непроизвольно оба они отшатнулись. Пожилой маг, машинально прикрывая лицо рукавом мантии, даже создал защитную сферу. Однако меры предосторожности не понадобились. Сильно накреняясь, Рёйель длинным острым шипом крыла прочертил на земле полукруглую линию. Буквально-таки в нескольких шагах от мужчин. А после вольготно улёгся возле основания башни.
— Чего это он? — прошептал бледный, как первый снег, Джонатан.
— Эм-м, полагаю, он очерчивает границы. За эту линию, как и гласит договор, он больше никого не пропустит.
— Вот проклятье, не надо мне было соглашаться на этот пункт! Я должен был оставить за собой право подходить к башне в любое время! — со скорбью простонал Джонатан.
— Мистер Райли, вам известны причины, по которым Ковен не мог вам этого дозволить. Возьмите уже себя в руки! Ведь всё это временно. Понимаете? Временно. Ваша дочь жива и будет жива. Вы ещё увидите своих внуков, честное слово.
— Я понимаю. Просто… просто никак не могу принять.
В последний раз бросив мученический взгляд на башню, Джонатан крепко сжал губы и, не оглядываясь, пошёл прочь.
«Вы украли её у меня. Украли!» — вертелось при этом у него в голове.
Часть
II
Глава 1
Драконы тем и отличаются от людей, что они драконы. Нет, можно написать список различий по каждой из систем организма: костной, кровеносной, нервной, выделительной. Но зачем? Всем и так понятно, что мысли дракона никогда не приблизятся к мыслям человеческим. У них иной склад ума, другое мышление. А потому неизвестно на что надеялся Джонатан Райли, рассчитывая на тесное общение дочери с таким вот существом, но его надежды явно не оправдались.
— Расскажи мне что-нибудь, — страдая от одиночества проговорила девочка, глядя в оранжевые глаза дракона, устроившегося на крыше башни так, что его голова свисала прямо перед окном. При этом малышка едва не плакала. И да, она бы разревелась в голос, но просто слёз у неё уже не было. Казалось, она выплакала их целое море из-за предательства любимого отца.
— Рассказать? — задумчиво то ли прошипел, то ли просвистел Рёйель. Голос его, как и всегда, звучал медленно, неэмоционально, ровно. — Что же, слушай что я скажу. Над миром сияют звёзды, и они ждут моего вечного полёта к ним.
— Какие звёзды? — удивилась Лиза. Она видела лишь яркое солнце, стоящее в зените над окружающим башню лесом. Непроглядно глухим лесом. Насколько ей позволяла обозревать видимость, золотистый ковёр листьев тянулся до самого горизонта и нигде не прерывался. Лишь где-то там, совсем далеко, к небу поднимался тонкой струйкой дымок, намекая что в той стороне живут люди и Лиза всё же не одинока.
— Разные. Одни из звёзд холодные миры, и в них я стану навеки замёрзшей пылинкой, изредка подымаемой ввысь колючим ветром. Другие подобны гномьим горнам, и там мне суждено стать жидким пламенем.
— Разве звёзды это другие миры? Они ведь дома для тех, кто умер. В одном из таких домиков живёт моя мама и мой пёс Эрн. Ночью они зажигают для меня свечу, чтобы я знала, что они помнят обо мне, и чтобы я никогда не забывала о них.
— Глупость! Людям никогда не коснуться неба. Их участь гнить в земле! — разозлился дракон, и от его шипящих сердитых слов Лиза вздрогнула. По коже её пробежали противные мурашки, однако она не была бы дочерью своего отца, если бы не сказала с вызовом:
— Нет, я не буду гнить в земле! Однажды я буду жить на небе. С мамой!
Выкрикнув свои слова, девочка всё же зарыдала и побежала внутрь башни. За три дня одиночества она достаточно изучила обстановку, чтобы знать наверняка — через окна, выходящие на все четыре стороны света, Рёйель везде увидит её. В любой комнате!
Однако в настоящий момент ей как никогда хотелось побыть вдали от него и особенно вдали от его жуткого взгляда.
«Туда, туда», — вдруг зазвучал в её голове обнадёживающий шёпот, и девочка, повинуясь наитию, открыла тяжёлую дверь да спустилась вниз на первую из лестничных площадок. Уходить глубже она побоялась, так как свет не дотягивался до низа башни и ей чудилось, что там таятся и поджидают её жуткие чудовища. Однако снаружи жило чудовище не вымышленное, а вполне настоящее, и по этой причине здесь, на границе тьмы и света, маленькая Лиза ощутила себя в относительной безопасности. Она присела на корточки, вжалась спиной в холодную каменную стену и часто задышала, стараясь успокоиться.
Но зря она переживала. Рёйель не собирался её тревожить. Он проводил человеческого ребёнка задумчивым немигающим взглядом, но больше ничего не сделал. Даже не пошевелился. Дракону было удобно висеть вниз головой, словно он летучая мышь. Ему было приятно нежиться в свете мягкого осеннего солнца. Кроме того, размышлять ему так было тоже удобно, а Рёйеля не отпускали мысли, насколько необычно для него общаться с человеком, хотя по меркам драконов он был уже очень стар и много чего повидал на свете.
Увы, несмотря на свой солидный возраст и опыт, вне понимания дракона было то, что его собеседница слишком мала, чтобы осознать хотя бы осколок его мудрости. Он общался с ней так, как принято у драконов, а то, что драконы и люди совсем разные…
— Лизе Райли будет интересно вернуться, — вдруг произнёс он громко.
Слова насторожили девочку. Она снова вздрогнула и несмело посмотрела на светлое пятно дверного проёма. Ей показалось, что дракон заманивает её в ловушку, однако интерес оказался слишком силён. Девочка утёрла рукавом слёзы и через рыдания спросила.
— Зачем мне возвращаться?
— К Лизе Райли пришли.
Вряд ли какая-либо иная фраза смогла бы убедить девочку покинуть своё убежище. Она была настроена оставаться в этом закутке до самого заката, но надежда заставила её подняться на ноги. Целых три дня прошло, как её замуровали в башне! Но, быть может, всё кончилось?
Едва не спотыкаясь, Лиза подбежала к окну и тут же с нетерпением защебетала.
— Папа? Неужели папа пришёл?
Дракон не ответил на её вопрос, а потому Лиза, хотя и страшилась своего надзирателя, всё же просунула головку через щель, что образовывал край окна и морда Рёйеля. Но солнце слепило
